Мой голос останется с вами - Страница 7

Когда он рассказывает о том, как человек на самом деле учится стоять, то значительный акцент делается на осознании кинестетических ощущений, и слушающий невольно сосредотачивается на своих внутренних мышечных ощущениях. Неуклюжесть попыток встать, сопровождающаяся сидением со скрещенными ногами и тому подобным, сродни той неловкости, которую мы все испытываем, обучаясь чему-то новому.

Описывая то, что ребенок испытывает, когда учится вставать и ходить, он стимулирует регрессию слушающего к младенческому возрасту. На самом деле, почти каждый, слушая эту историю, войдет в гипнотический транс, сопровождающийся регрессией. Смысловой акцент рассказа делается на том, что обучение базовым навыкам сперва происходит сознательно, а затем становится бессознательным. Когда этот рассказ используется в качестве инструмента гипнотической индукции, он провоцирует регрессию и проявление автоматизмов. Интересно заметить, что негативные утверждения (напр. «вы упали») Эриксон употребляет в прошедшем времени. Он переходит на настоящее время, чтобы дать позитивные внушения («вы меняете равновесие вашего тела»).

Этот «рассказ-установка первичного научения» полезен в начале любого терапевтического курса, поскольку возвращает человека к периоду, когда его невротических проблем еще не было, разрушая тем самым хотя бы на время его фиксированные психические установки. Он также напоминает пациенту, что хотя научение трудно или было трудным, но он может научиться, если будет настойчив. По крайней мере он знает, что теперь он может ходить без усилий.

Эриксон также указывает, что мы заложили основы и что эти основы мы возьмем с собой в будущее. Будучи еще мальчиком и живя на ферме, Эриксон всегда был озабочен посадкой урожая, который можно будет собрать в будущем. В этой истории Эриксон закладывает основы для терапии, рассказывала как люди учатся. Он лишает процесс научения угрозы и делает его интересным. Он также начинает иллюстрировать некоторые положения, к которым будет возвращаться в других рассказах, – это значит, что наблюдать он умел очень тонко. Он учился, наблюдая других. «Ты здесь для того, чтобы учиться», – подсказывает он всем смыслом своего рассказа и стимулирует «установку на обучение» – готовность учиться. Паралич лишает возможностей, и пациент имеет дело с вещами, которые парализуют. Эриксон превращает паралич в нечто полезное. Он был один, и ему не на кого было положиться, кроме самого себя, и он начал наблюдать.

Когда он говорит, что одна из его сестер могла предложить другой яблоко и забрать его обратно, имеет ли он в виду, что он сам может предложить яблоко – научение – и не дать его? Или что вы сами можете предложить нечто от себя и не давать этого? Он не предлагает той или иной конкретной идеи; то, что он хочет донести до нас) имеет много уровней смысла. И яблоко мысленно возвращает нас к Эдему – к началу, к развитию.

«И вы можете представить себе, как жадно я наблюдал.’» Здесь он подчеркивает слово «представить», «вообразить». Конечно, это показывает путь, по которому пойдет его работа с гипнозом, – это работа с образами, с воображением. Одновременно он начинает будить и концентрировать внимание слушателя.

Джефф Зиг так прокомментировал этот рассказа «Эриксон имел способность играть с вашим вниманием и со своим собственным. Он всю дорогу шутил, рассказывая свои истории. Он собирался посмеяться и вызывал вас на игру. Если вы не хотели играть, то это была ваша проблема. Он бы продолжал делать свои попытки, но он не собирался становиться объектом агрессии, если вы их отвергали. Мы пока еще коснулись только того, что лежит на поверхности. Я чувствую, что достаточно хорошо понимаю процесс работы Эриксона, и все же, начни мы с ним обсуждать, что он делал, мы бы обнаружили, что затронули только поверхностный уровень, или, может быть, чуть глубже. А он бы держал в голове два еще более глубоких уровня. Он видел эти два или три уровня, когда давал символ яблока. Это было бы так: „Что думает о яблоке маленький ребенок?“ или: „Что вы станете делать с яблоком, будь вы маленьким ребенком?“ Вы приносите яблоко учителю. И это символ благосклонности. Эриксон хорошо понимал человеческое бессознательное и знал, что если вы даете такое-то слово или символ, то можете ожидать такие-то возможные ассоциации. Наблюдая человека, вы могли ухватиться за любые ассоциации, которые давал этот человек и прослеживал их до конца. Такая глубина действительно не имеет себе равных. Итак, вы не знаете, как вы научились вставать на ноги. Но у вас есть эта информация».

Это и был один из важнейших принципов Эриксона – в процессе своего естественного развития люди выработали потенциалы, помогающие им решать проблему, средств решения которой они ищут. В этом рассказе он напоминает людям, что у них есть ресурсы, о существовании которых они еще не подозревают. Когда он использовал такие фразы, как «вся нагрузка ложилась на ваши руки, и случайно вы обнаружили, что можете переложить вес на свои ноги», то это было его способом донести свою мысль об использовании «запрограммированных случайностей» в психотерапии.

Вы создаете пациенту ситуацию, а он должен найти решение – если, конечно, он ее вообще осознает.

«Это очень сложная вещь, потому что ваши коленки будут подгибаться, а когда вы будете держать их прямо, то подведут тазобедренные суставы». Он дает «бессознательному» подсказки с помощью токах слов, как «прямо» и «вставать». Позже, когда эти слова или фразы будут введены в терапию, будет автоматически включаться целостная установка на научение и то отношение к обучению, которое было выработано.

Я закончил школу в 1919 году. В. августе я услышал, как трое врачей в соседней комнате говорили моей матери: «К утру мальчик умрет». (Эриксон первый раз заболел полиомиелитом, когда ему было семнадцать лет.)

Будучи нормальным ребенком, я не поверил этому. Наш сельский врач вызвал из Чикаго двоих своих коллег для консультации, и они говорили моей матери: «К утру мальчик умрет».

Я был вне себя от гнева. Подумать только, сообщить матери, что ее сын к утру будет мертв! Это неслыханно!

Когда после этого мать вошла в комнату, на ней не было лица. Она подумала, что я помешался, потому что я настоятельно просил ее передвинуть в моей комнате большой сундук так, чтобы он стоял под другим углом к кровати. Она двигала его у кровати, а я просил ее еще пододвинуть его, так и эдак, пока он не занял того положения, какого мне хотелось. Этот сундук закрывал мне пейзаж за окном, и – разрази меня гром – я не хотел умереть, не увидев заката! Я увидел его только наполовину. Я был без сознания три дня.

Я ничего не сказал моей матери. Она ничего не сказала мне.

Эриксон рассказал мне эту трогательную историю в 1970 году, когда я приехал к нему с просьбой помочь мне улучшить память на имена и воскресить в памяти детские воспоминания. Я немедленно вспомнил некоторые детские впечатления – о том, как сам боролся со страшным заболеванием, скарлатиной. Но моему желанию иметь лучшую память на имена не суждено было сбыться. Только позже я понял, что он косвенно давал мне установку принять это ограничение. Его внушение было облечено в форму рассказа о высказывании его отца на похоронах его матери.

«И на похоронах моей матери отец сказал: „Как это было прекрасно, семьдесят четыре раза отмечать годовщину свадьбы с одним человеком. Было бы еще более прекрасно отметить семьдесят пятую, но невозможно иметь все, что хочешь“».

С помощью этого и предыдущего рассказов он косвенно говорит нам, что жить – это уже счастье.

Обращаясь к эпизоду с сундуком и закатом, он фактически сообщал нам одно из своих любимых указаний – как радоваться жизни, может быть даже продлять ее! «Всегда ставьте себе реально выполнимую цель в ближайшем будущем». В данном случае его целью было увидеть закат. Конечно, чтобы достичь этой цели, нужно было убрать препятствие. А поскольку Эриксон не мог сделать этого сам, то нужно было попросить мать сделать это. Знаменательно, что он не сказал ей, зачем ему нужно было сдвигать сундук. Не всегда нужно, чтобы другие знали мотивы наших действий. Но необходимо, чтобы мы имели цели – конкретные и достижимые.