Мой герой (СИ) - Страница 7

На улице темнеет, и мы въезжаем в ночной город. Я понимаю, что мои уже волнуются. Мой отключенный мобильник молчит, а я мысленно напеваю какой-то веселый мотивчик. Мне хорошо, от того, что он рядом.

Денис тормозит там же, где забрал меня.

− Все, отсюда пойдешь пешком, чтобы нас вместе не видели.

Я послушно слажу с мотоцикла, отхожу и вспоминаю о куртке. Ее надо вернуть, хоть мне и не хочется. Она греет мне не столько плечи, сколько душу.

− Оставь на лестнице в подъезде, я заберу, − сказал Денис, махнув рукой.

Я бросилась к нему, поцеловала в щеку и снова отступила.

− Ничему ты не научилась, − вздыхает Денис и срывается с места.

Домой я почти бегу, прыгаю, кружусь, танцую. Я счастлива настолько, что забываю обо всем, влетаю в куртке в квартиру.

− Я дома! Такой закат нарисовала, мама, ты не поверишь, если увидишь.

Мама выходит из кухни и горько вздыхает. Только тут я вспоминаю про куртку, но уже слишком поздно.

12. Лидка

Маме пришлось врать, но вышло у меня это так убедительно, что она, кажется, поверила. Даже призадумалась. Мои закаты ей очень понравились. Она тоже видела красные огни за окном и поверила, что рисовала я это в парке, а по дороге домой недалеко от дома встретила Дениса, и он отдал мне эту куртку.

− Не думала, что он способен на такие поступки, − качая головой, изрекла моя маман.

Больше мы о Денисе не говорили.

Ночью гремела гроза, и я думала, вернулся ли он домой. Промокнуть в такую холодную ночь это верный способ заболеть. Урчания его байка во дворе я так и не услышала, только раскаты грома такие близкие, что вздрагивали окна, а потом уснула.

Теперь, проснувшись, не знаю, что делать. Я одна и сама могу все решить, но все равно не знаю. Куртка висит на спинке стула в моей комнате. Мне кажется, что она укоряет меня в своем присутствии здесь. Я вздыхаю, кое-как завтракаю и все еще думаю. Не понесу же я к нему домой? Если мне никто не откроет, это ладно, а если откроют? Если его отец отберет у меня куртку? А если там что-то важное? Мне почему-то страшно.

По всему выходит, что надо идти в гараж. Я складываю куртку, прячу ее в высокий серый бумажный пакет и ругаю себя. Ведь можно было узнать номер его телефона, позвонить и тогда я бы точно знала, как отдать ему куртку. Вчера я об этом даже не думала, к тому же это было бы навязчиво, правда? Думаю, да. Хотя, как можно об этом думать после всего, что уже было?

Надев светлое платье с длинной юбкой по самую щиколотку, я вышла во двор и сразу зашагала к гаражу. Бабушки на лавочке сразу зашуршали языками, но я не хотела их слышать и не услышала. Подойдя к заветной металлической створке, я дернула ручку. Не поддалась. Тогда я постучала. Денис часто закрывался там. Отсутствие байка во дворе меня не смущало. Он мог закатить его внутрь.

Только мне не ответили.

− Ну и что ты тут забыла? — спросил внезапно женский злой голос еще издали.

Я оборачиваюсь. Стуча каблуками, ко мне шагает Лида, прямо из нашего подъезда, видимо она была у него дома.

Я только смотрю на нее растерянно, а она подходит и, упираясь рукой в дверь гаража, смотрит на меня сверху. Она не такая уж и высокая, но огромные каблуки помогают ей наверно даже дотянуться до Дениса. Она жует жвачку и надувает розовые пузыри прямо мне в лицо.

Я молчу. Просто не знаю, что можно ей сказать.

Она замечает пакет.

− А это еще что?

Отбирает его.

− Отдай, − только и успеваю сказать я, а она вытягивает куртку и тут же зло смотрит на меня.

− Что, ноги уже раздвинула, да? — спрашивает Лида и смеется. — И что? Он отдал тебе вторник или пятницу?

Я вздрагиваю. Мне страшно подумать, как она догадалась, но я просто пытаюсь вернуть куртку. Мне хочется отдать ее Денису самой, а не через Лидку.

− Что, угадала, да? — со смехом говорит Лида и набрасывает куртку на свои плечи. — Знаешь, сколько у него таких было? А мы вместе уже пять лет, так что проваливай!

Я стиснула зубы, но с места не сдвинулась.

− Отдай мне куртку. Я сама ее верну.

− Нет, дорогая, вторник или пятница, в другие дни я не работаю допоздна и вообще это ненадолго. Видишь?

Она вытянула вперед правую руку, демонстрируя золотое кольцо с камнем на безымянном пальце. Меня словно холодной водой окатило. Ноги подкосились.

− Этой ночью он сделал мне предложение, а то что выебал тебя перед этим, так это ничего. — Лида угрожающе шагает ко мне и зло смотрит прямо в глаза. — Он же ненавидит таких, как ты. Этакая правильная умница, живешь на всем готовом, а делаешь вид, что лучше всех.

− Это неправда, − прошептала я и попыталась отступить.

Лида схватила меня за руку и дернула к себе, впиваясь в запястье длинными накладными ногтями.

− Правда, − тихо шепчет Лида мне на ухо. — Вы обеспеченные и холеные, думаете, что только вы умные, а все вокруг тупые. Думаешь, Денис не мог выучиться и быть круче твоего папаши? Мог, да только ему жрать нечего было, и он работал, а не учился, а теперь… Думаешь, это тебе весело? Это ему весело трахать куклу вроде тебя, а потом он увезет тебя в какие-нибудь катакомбы и пустит по кругу в байкерском клубе. Выебет тебя сорок волосатых мужиков во все дыры − будешь знать, как лезть, куда тебя не просят!

Она толкнула меня в грудь и отвернулась.

− Чтоб я тебя здесь больше не видела, − заявила она и пошла прочь со двора, явно домой.

А я стою на месте и плакать мне хочется так сильно, что я бегу прочь и повторяю:

− Это неправда.

13. Подруга

− Оля, − окликнули меня внезапно и я остолбенела.

Вытираю быстро слезы с лица и надеюсь, что это не меня.

− Не может быть, вот это встреча! — восклицает голос, и я понимаю, что он мне знаком. — Неужели это и есть твой родной городок?

Я оборачиваюсь и вижу Катю, мою одногруппницу, настоящую художницу-авангардиста. Выглядела она так же своеобразно, как и ее картины. Волосы у Кати были ярко-синего цвета, а в носу болталась серьга. При этом она была в коротких шортах, открывавших татуировку с черными розами и шипами, словно оплетавшими ее бедро. На белой Катиной майке был розовый счастливый Патрик (лучший друг желтой Губки) с маракасами да и еще в сомбреро. Она нарисовала его сама, в этом я даже не сомневалась, потому улыбнулась.

− Каааатя, − протягиваю я, бросаясь к ней на шею.

Что бы она тут ни делала, мне ее послал сам бог, иначе и не скажешь. Именно подруга мне сейчас была нужна, а тут подруг у меня не было, только в городе, где я училась, можно было с кем-то дружить без родительского контроля. Катю бы они никогда не одобрили, а она была светлейшим креативнейшим человеком.

− Ты чего? — спрашивает она, обнимая меня. — У меня тут бабка живет, представляешь? Вот че ты сразу не сказала что отсюда, сразу бы встретились, как я приехала. Оль, ты чего?

Я уже снова плакала, только в ее плечо.

− Ясно, идем!

Она взяла меня за руку и повела за собой. Катя умела решать все, вот и сегодня она притащила меня в кафе, поставила передо мной чашку зеленого чая и велела все рассказывать. Я и рассказала. Про все и сразу, про то что родилась тут, что с Денисом в одном подъезде всю жизнь жила, что переехали они сюда, когда ему было семь, что в школе я в него влюбилась, что не замечал он меня и что я решила с ним поговорить, как раньше он меня игнорировал, а теперь… нет, я не смогла рассказать, что случилось под мостом и про вторники тоже, просто сказала, что заметил и что на мотоцикле катал и про кувшинку. Я ее в альбоме с рисунками спрятала между страниц. Она высохнет и на память мне останется. Про Лиду тоже рассказала, рыдала в голос, но рассказывала.

− Да брось ты из-за мужика так рыдать, − отмахнулась Катька.

Она пьет кофе и заедает его эклерами. Мне в горло даже чай не лезет, но мне нравится держать чашечку двумя руками. Я вздыхаю и стараюсь успокоиться.

− Давай с главного, ты вообще уверена, что он тебе нужен? — спрашивает Катя. — Ты могла бы выбрать кого-то получше. Ты же красавица, а он? Вот что он? Шпана ведь какая-то.