Мой дорогой - Страница 6

Что она запомнила очень хорошо, так это его ресницы. Золотистого цвета, густые и шелковистые, они придавали мужественному выражению его лица оттенок ранимости. Теперь эти густые золотистые ресницы навсегда останутся неподвижными на его застывшем, бледном лице.

Сдерживая рвущийся из груди стон запоздалого раскаяния, Эсмеральда встала и беспокойно заметалась по узкой камере. Мысль о предстоящей казни не так пугала ее, как страх оказаться в аду. Ее собственная тень в скудном свете от керосиновой лампы в коридоре напоминала ей об адских муках…

С тех пор как холера унесла обоих родителей, Эсмеральда стремилась стать образцом христианской добродетели, примером младшему брату. И ей это более или менее удавалось. С самого детства она безжалостно подавляла любой свой каприз или эгоистическое желание. Она не позволяла себе резкого олова, когда с отчаянием обнаруживала, что их жалкий ужин из пшенной каши пригорел. Она заставляла себя торопливо проходить мимо витрин с заманчиво разложенными на шелке перламутровыми гребнями или плиссированными розетками для украшения платья. Она отдавала Бартоломью последний кусочек бекона, когда у самой от голода сводило желудок…

Неуклонное стремление к добродетели оказалось напрасным. Несмотря на долгие годы стоического самоотречения, сатана готовится праздновать свою нечестивую победу. И все из-за неисправимого грешника… Из-за него она так и не узнает радостей жизни. Горькое сожаление охватило все ее существо.

– Будь ты проклят! – в неистовом безумстве прошептала Эсмеральда, вцепившись в металлические прутья решетки камеры. – Будь ты проклят и ступай прямо к дьяволу, Билли Дарлинг!

– Не очень-то милосердное пожелание, мэм, даже от женщины, которая сделала все, что могла, чтобы отправить меня в преисподнюю…

Голос доносился из сумрака коридора. Эсмеральда в ужасе отпрянула от решетки, когда сам дьявол предстал перед ней в пятне смутного света, облаченный в серую рубашку, черный жилет и греховно обтягивающие его мускулистые бедра штаны с медными заклепками. На нем не было ни единой царапины – бесспорное свидетельство того, что он являлся воплощением сатаны.

Билли с деланной озабоченностью нахмурился, скрывая усмешку.

– Может, вам лучше присесть, мисс Файн? У вас такое лицо, как будто вы увидели привидение.

Эсмеральде оставалось только последовать его совету. Она отступила к койке, ее колени подогнулись, и она рухнула на жесткий матрац.

– Я… Я же застрелила… вас, – едва выговорила она помертвевшими губами. – Вы… вы должны были… умереть.

Свет лампы окрасил его непокорные волосы красноватым цветом. Он был похож на мстительного ангела, пришедшего по ее душу. Она лихорадочно пыталась рассмотреть, какого же цвета у него глаза…

Эсмеральда, как во сне, поднялась и стала медленно приближаться к призраку, испытывая странное чувство восхищения и ужаса одновременно.

Дойдя до решетки, она протянула дрожащую руку к его груди. Если бы в этот момент Билли дотронулся до нее или что-нибудь крикнул, она снова потеряла бы сознание. Но он только пристально и серьезно смотрел на нее.

Девушка медленно коснулась пальцами рубашки. Его сердце пульсировало под ее ладонью, окончательно убедив ее, что невероятный гость не дьявол и не ангел, а реальный, из плоти и крови, мистер Уильям Дарлинг.

Ничего не понимая, она отпрянула от него.

Дарлинг пригладил взъерошенные волосы.

– Сожалею, мисс Файн, что не могу доставить вам удовольствия своей смертью. Боюсь, эту увеселительную прогулку к дьяволу, которую вы любезно предложили мне, придется аннулировать… или хотя бы отложить на время.

– Как… это произошло? – охрипшим от волнения голосом спросила она.

Он пожал плечами и сочувственно улыбнулся.

– Вероятно, дьявольское везение! Не могу сказать, что вы плохо прицелились. Ваша пуля проделала дырочку в спинке стула как раз там, где должно было находиться мое сердце.

– Да есть ли оно у вас?! – воскликнула она, все еще не оправившись от потрясения. Он с укором посмотрел на нее:

– Так вот, там могло находиться мое сердце, если бы я оставался на стуле в момент вашего выстрела… Пожалуй, вам необходимо научиться стрелять, не зажмуриваясь. Это опасная привычка. Другой бы на моем месте застрелил вас вместо того, чтобы подхватить на руки, когда вы потеряли сознание.

– Вы?! – прошептала она, вновь ужаснувшись. – Так это вы подхватили меня?

Он коротко кивнул:

– Не мог же я допустить, чтобы такая очаровательная девушка упала на грязный пол в салуне.

У Эсмеральды не было причин сомневаться в правдивости его слов. Она слишком хорошо помнила, как внезапно появился у него в руке пистолет. У этого человека гибкость и реакция ягуара. Но если Дарлинг подхватил ее, значит, он же и принес ее в камеру. Значит, это его запах преследовал ее в полусне. Это к его надежной груди она прильнула, как испуганный ребенок к единственному спасению.

Испытывая невыносимое унижение, Эсмеральда начала бормотать что-то несвязное, но Билли остановил ее, подняв руку.

– Вам не стоит благодарить меня. Мне это было приятно, – усмехнулся он.

Эсмеральда покраснела до корней волос. Господи, какие вольности мог себе позволять этот негодяй, пока она лежала у него на руках, безвольная и беззащитная? Ее ридикюль, перчатки и капор… Ничего этого она не нашла в камере, когда пришла в себя. Она невольно пробежала рукой по растрепанной прическе, затем коснулась кружевного воротничка своей блузки и с облегчением убедилась, что он наглухо застегнут. Она даже незаметно облизнула губы, страшась почувствовать на них вкус виски от его возможного бесцеремонного поцелуя, но, не ощутив его, окончательно успокоилась. Тем временем Дарлинг пристально изучал ее губы. Когда же он поднял глаза, то встретил взгляд девушки, полный презрения и ужаса.

– Если бы я позволил себе скомпрометировать вас, то вы бы это запомнили, черт возьми! Может, для вас это прозвучит неубедительно, но мы, Дарлинги, предпочитаем не иметь дело с женщинами в бессознательном состоянии.

Возмущенная своей ролью робкой жертвы негодяя, Эсмеральда гордо выпрямилась.

– Если я не убила вас, мистер Дарлинг, о чем крайне сожалею, то почему меня держат здесь взаперти?

– Полагаю, за попытку убийства, – холодно ответил он.

Она инстинктивно шагнула назад, радуясь, что их разделяет толстая железная решетка, но тут же увидела связку ключей у него в руках. Их позвякивание отдалось в ушах девушки погребальным звоном.

Забившись в самый дальний угол камеры, она, как загнанный зверек, смотрела на Билли, понимая, что находится в полной его власти. Самое ужасное заключалось в том, что никто не знал, где она находится. Никто не знал, что в поисках убийцы своего брата она забралась так далеко, в этот затерянный в просторах Дикого Запада городок. Никто, кроме деда…

– Мистер Дарлинг, – начала она, запинаясь от нервного напряжения, – я, к-конечно, понимаю, что вы могли немного рассердиться…

– Скажите лучше, разъяриться!

Она попыталась вздохнуть, но проклятый комок страха словно засел в горле.

– Д-даже разъяриться на меня за… за…

– За то, что вы хладнокровно пытались убить меня, – любезно улыбаясь, помог ей Билли.

– За то, что стреляла в ту сторону, где вы находились, – мягко уточнила она, слегка овладев голосом.

Он распахнул дверь камеры.

– Но ведь вы не оставили мне выхода! Если бы вы сдались шерифу, как я предлагала…

– Требовали!

– Хорошо. Скажем, настаивала, – уступила она. – В этом случае…

– В этом случае вместо вас за решеткой оказался бы я.

Эсмеральда позволила себе улыбнуться, обманутая его спокойным тоном.

– Но, согласитесь, это было бы справедливо. Ведь вы, в конце концов, преступник, а преступник и должен находиться за решеткой.

– Да, я – преступник. Обвиненный, осужденный и приговоренный к смерти одной-единственной женщиной.

Билли медленно двигался к Эсмеральде. Отступать было уже некуда, и она всем телом вжалась в стену.