Мои дороги. Тибет - Страница 2

Через несколько часов автобус уперся в непроходимую пробку с обеих сторон. Жара стояла под 40. Я вышел из автобуса и пошел вперед вдоль ряда грузовиков «Тата» и местных автобусов, забитых людьми, козами, курами и свиньями. Через несколько десятков метров я увидел причину затора – это был начисто сгоревший, но еще дымящийся автобус, стоящий посреди дороги и чуть впереди от него полыхающий грузовик с рисом. Движение остановилось в сотне метров перед горящими остаткам. Шоферы грузовиков обыденными взглядами глядели на останки, лежащие вдоль дороги, посмеивались в сторонке и с любопытством глядели на пробку. Предприимчивые торговцы уже ходили по ряду и предлагали воду и фрукты. Спустя 10 минут, на месте появились молодые парни в джинсах и майках, с М-16 и карабинам в руках, начав разгонять зевак.

Я спросил у одного из шоферов грузовиков, уж не маоисты ли начали грабить на дорогах? Шофер пояснил, что парни с автоматами – это непальская армия. Я усомнился вслух, так как еще ни в одной стране не видел армейских частей на боевом задании в штатском, при чем относительно модном для такого захолустья, но шофер пояснил, что «штатское – это чтобы маоисты не знали, что они из армии». Восток – дело тонкое, подумалось мне, но грабежа не последовало, мины были быстро обезврежены и караван начал медленно двигаться вперед. При этом, мне удалось сделать пару быстрых, неприцельных снимков своей мини цифровой камерой, так как люди с оружием были недовольны фотокамерами моих спутников. В районе 3-х часов дня мы подъехали к границе в Кодари, красивому месту, расположенному на высоте, примерно, 1200 метров и растянувшемся вдоль дороги до самой границы с КНР. Там мы выгрузились из автобуса под дулами автоматов очередного непальского блокпоста, последнего перед границей.

Глава III Пограничные формальности

Мы вошли в небольшой отельчик и должны были дожидаться, пока китайские пограничники дадут разрешение пересечь границу. Между тем, пошел проливной дождь и заметно похолодало. Проводник с бегающими глазками сообщил, что в нашей группе отсутствует 3 человека, которые «вот-вот» должны подъехать на машине из Катманду, так как они туда прибыли с опозданием с Эвереста и без них мы не могли пересечь границу, так как разрешение было на группу в 28 человек, при 25 в наличии. Все эти сообщения надо было воспринимать весьма скептически, так как на лицо была какая-то афера, и правды все равно не сообщили бы. Прошел час, граница закрылась, 3 человека появились только 2 часа спустя и ничего не оставалось делать, как заночевать в этом же отеле, в крохотных комнатушках, зато с видом на водопад. С утра мы пешком с рюкзаками прошагали примерно 500 метров ввысь к первому китайскому блокпосту. Там нужно было построиться в шеренгу на мосту, заполнить анкету и просунуть свою голову в будку, чтобы получить в лоб выстрел из инфракрасного пистолета-термометра на предмет атипичной пневмонии. Суровый пограничник прошелся вдоль шеренги, сверил фото с оригиналом, и мы продвинулись еще приблизительно на 250 метров вперед. Теперь оказалось, что группе не хватает какой-то бумажки и непальский проводник с бегающими глазками сменился на тибетского хамоватого типа, который на все вопросы «чего ждем?» отвечал в стиле «у лошади голова большая, пущай она ей думает». Затем он вообще ретировался, и мы остались одни на ничейной территории между непальским Кодари и китайским Дзамму. Мы стояли над обрывом на дороге, под любопытными взглядами китайских дорожных рабочих, завезенных на грандиозное строительство дорог в Западном Китае из Сычуаня, по случаю Олимпиады 2008 года. Между тем, настал полдень, солнце пекло во всю, рюкзаки лежали в грязи, образовавшейся после ливня прошлой ночью. Никто не удосужился сообщить, чего мы ждем, где наши паспорта и когда подъедут джипы. Наконец, после 4-х часов отсутствия, хамоватый тибетец старшинским голосом скомандовал загружаться в мини бус и 3 подошедших джипа. Джипа, как я и предполагал, мне не досталось (и, слава богу, так как 2 из них были «лэнд крузерами» 1900 лохматого года, а в третьем сидел тибетский гид, компания которого мне не улыбалась).

Дорога на плюс-минус 800 метров наверх, по серпантину над пропастью с водопадами, заняла полчаса, и мы прибыли на «настоящую» границу, которая точно была «на замке», так как какой-то сержант заставил меня удалить из цифровой камеры все фото «секретных» объектов на границе. Нас опять построили в шеренгу. Стоя в очереди на паспортный контроль, я с любопытством рассматривал таможенный досмотр грузовиков – солдат залезал только в кабину, хотя не исключено, что сверху в кузов были нацелены камеры, но я их не видел. Моя очередь подошла довольно быстро и после 5-ти минутного рассматривания моего паспорта и пропуска молодой китайский капитан махнул мне рукой на выход. Я встал в 5-ти метрах от него и стал ожидать товарищей. В это время, из комнаты позади капитана вышел какой-то хмурый майор в расстегнутом кителе, обвел сердитым взглядом шеренгу иностранцев. Его взгляд остановился на 2-х черных "южноафриканцах". Он кивнул на них молодому солдату, а тот мигом подскочил к африканцам и забрал у них паспорта. Последние оцепенели от удивления. Майор начал рассматривать их паспорта под различными углами, подошел к компьютеру и набрал там какие-то номера. Прошло еще минут 20, пока я стоял на КПП, разбирательство с паспортами южноафриканцев продолжалось, и они нервничали все больше и больше. Наконец, последний человек из нашей группы был благополучно пропущен и на КПП остались только сникшие африканцы. Нас же пока подвели к ресторану в метрах 200 от КПП и проводник опять исчез на несколько часов. Затем он появился только для того, чтобы обрадовать нас, что у африканцев оказались фальшивые паспорта, их отправили обратно в Непал, и что теперь придется переоформлять пропуск на всю группу и ждать предстоит как минимум до следующего утра. У меня возникло подозрение, что все задержки создаются намеренно гидом с целью получения комиссионных с отелей и ресторанов, где мы вынужденно останавливались. На все вопросы, как: «когда мы двинемся на Ньялам?» или «как насчет преодоления 2500 метров в высоту в течение дня и опасности «горной болезни» из-за этого?» проводник хамил «тут вам не Непал, а Народная Китайская Республика» и это должно было звучать, как исчерпывающий ответ на любой вопрос. На вопрос, кто он, тибетец или китаец, он утвердительно ответил – китаец. Через 5 дней уже в Лхасе на тот же вопрос он уже отвечал – "настоящий тибетец". В отеле оказались весьма неплохие номера, даже с 5-ью кроватями, но отсутствием туалета и душа (последнего в здании вообще не было). Туалет в здании был один и туда нужно было спускаться в кромешной темноте, на три этажа вниз. К счастью, света не было и в самом туалете казарменного образца, иначе от одного его вида можно было потерять сознание. Прежние постояльцы в моем номере это, похоже, давно осознали и, видимо, поэтому в нем стоял неистребимый запах мочи. Зато вид из окна открывался великолепный вид на горное ущелье и на расстоянии нескольких километров был еще виден непальский Кодари.

В номере мы расположились втроем – я, австриец Пауль и люксембуржец Марк. Пауль был настоящим полиглотом и мои девять языком блекли на фоне его познаний. Мы проспорили до ночи на тему жестокостей китайской оккупации Тибета и в два часа ночи впали в забытье, после жаркого спора. На утро пришлось умываться прямо из непременных для каждого китайского отеля термосов. В китайском отеле может не быть душа и туалета, стекол на окнах в морозную пору, но там не может не быть термоса и чайных приборов – это святое. Вскоре повторилась вчерашняя история – опять бесконечное ожидание, опять пропавший неизвестно куда проводник.

К одиннадцати он появился опять только для того, чтобы сообщить, что разрешение на проезд дадут через 15 минут. Как всегда тибетские 15 минут растянулись на полтора часа.