Мои бессонницы (СИ) - Страница 7

Буква к букве, строчка к строчке, без помарок в этот раз,

Написать, не ставя точку, лучший о себе рассказ.

Чистый лист живет мгновенье, сохраняя наш настрой,

Жизнь, она ведь не умеет идеально быть прямой.

И помарки, и ошибки допускаем снова мы,

Строчки нереально зыбки, непродуманно длинны.

И опять конец страницы, злится за окном декабрь.

Недовольно кривим лица и сличаем почерка.

Задуваем снова свечи и глядим за поворот,

В новогодний светлый вечер перечеркиваем год.

И торопимся с улыбкой вновь вступить на чистый лист,

За провалы и ошибки обвиняя стерву-жизнь.

Ну а может, прочитаем то, что зачеркнули зря,

И где сможем, хоть расставим знаки препинания?

Зимнему городу

Мой город, скованный снегами,

Зима играет в снежки с нами.

В твоей душе печаль и холод,

Ты потерпи, любимый город.

Ты дома посиди недолго,

Закутай потеплее горло,

И чаю завари покрепче,

И вот увидишь, станет легче.

Зима устанет долго злиться,

На праздники решит напиться.

И, разомлевши до капели,

Вмиг позабудет про метели.

А ты, под снегом отдохнувший,

Надев костюм свой самый лучший,

Шагнешь с улыбкой в новый год,

А вдруг там правда - счастье ждет?

Свобода

Она не безумство на жизни холсте,

Она может скромной быть, гордой и тихой.

Она никогда не приходит извне,

Она очень сложный, но все-таки выход.

Она не приемлет настроя толпы,

В ее выраженьях тональность иная.

Так просто -- всего лишь попробуй доплыть,

Хоть до горизонта не видишь ты края.

Свобода -- такой вот себе Рубикон,

Дойдя до него, ощущаешь потерю,

Ведь если зависим, то ты защищен,

Свобода дает только силу и веру.

Межсезонье

Я выплачу дождями эту осень,

В ней монотонность пройденных дорог.

И если все же меня слышит Бог,

То, может быть, он все исправит после.

Ведь говорят, что буря прячет солнце,

А значит, прячет вероятность жить.

Я, так боясь воды, пытаюсь плыть,

Не знаю, хорошо ли удается.

На перекрестке долго не стоят,

Там холодно и зябко стынет сердце.

Ему весною хочется согреться,

Одна надежда - повзрослеет март.

О конкретном и абстрактном

Мы можем рассуждать о праведном и правильном,

И даже умирать за призрачные истины,

Но только этот факт не исцелит отчаяния

И жизни не придаст потерянного смысла.

Мы любим обобщать и усложнять понятия,

Для нас если любовь, то сразу чтоб вселенская.

Поверь, любить весь мир несложное занятие,

Есть в этом даже что-то наивное и детское.

Во множестве дорог теряем мы конкретное --

Улыбку глаз родных, доверие без слов.

И это не фантом, а то бесспорно светлое,

Что сохраняет в нас и веру и любовь.

А счастье... Мы за ним, как мотыльки за светом

В надежде отогреть не крылья, а сердца.

Для каждого по-своему вращается планета,

А счастье - тот виток, что выбираешь сам.

Ангелу-хранителю

Ударю, как можно сильнее, наотмашь.

Святая, поэтому верю, что ты не уйдешь.

До края, возможно, сегодня позволишь

Налить мне в бокалы густую и сладкую ложь.

Расскажешь былину о чем-то прекрасном и старом,

Пусть это обман, но от края меня отведет.

Тебе со мной сложно, щека вон болит от удара,

Но ты так упряма, что это меня сбережет.

Мой ангел-хранитель, тебе же за все достается

За сломанный ноготь и жгучие слезы из глаз.

Но то, что на донышке сердца всегда остается,

Хочу этот дар сохранить я, мой ангел, для нас.

Неровные строчки в блокноте, эмоций страницы,

И Бога, которого все же решили впустить,

А пара пощечин, ведь мы же друзья, не обидься,

Ну что, помирились? И будем по-прежнему жить?

Смеяться до слез, и рыдать, хохоча до упада,

И каждый восход быть счастливой без всяких причин,

А ты снова с неба, ругаясь, ко мне будешь падать,

И снова спасать меня, злиться и щеки лечить.

Осеннее

Осенняя хандра выносит мозг.

Осталось угадать паденье звезд,

Чтоб звездным водопадом в стиле джаз

Раскрасить межсезонный декаданс.

Бессовестно и ярко жечь костры,

Влюбиться жгуче-жарко и открыть,

Что осень - очень хитрый механизм,

Перезагрузки файлов вида "жизнь".

Странница

Измеряю километры сотнями,

Я ведь нитями дорог соткана.

Неприкаянная странно-странница,

Убегать мне от себя нравится.

Разукрашиваю боль сказками,

Душу прячу за игрою страстною.

Запиваю я вином странности,

Очень любящая дом - странница.

Женская сущность

Не думай, что не смогу быть слабой,

Мне нужно только немного счастья.

Чтоб небо вдруг перестало падать

И кожу резать мне на запястьях.

Хочу я просто шального лета,

Чтоб так -- до одури нестерпимой

Быть просто глупой, хмельной и светлой,

Быть защищенной рукою сильной.

Но, отдохнув в своей женской власти,

И в иллюзорности слабосилья,

Я знаю -- вновь стану черной масти,

Упрямой, дерзкой, невыносимой.

Семена

Откровенно и преднамеренно

Я однажды спросила Господа

Семена, те, что я посеяла,

Те, что я разбросала горстями

Прорастут, если почва клейкая?

Неподатлива и пересушена?

Бог устало отставил лейку:

"Все посевы должны быть к лучшему,

Я вот тоже столетья мучаюсь --

Семена выбираю тщательно.

Дело тут, понимаешь, случая,

Прорастут-то они обязательно,

Только качество гарантировать...

Я Господь, а не "Марка качества".

Люди просто добро дозируют,

А потом почему-то плачутся --

Бог не дал, или Бог не милостив.

Что ж вы все так логично собраны...

Семена вы сажайте -- вырастут!

А какие? Да лишь бы добрые.

Чумазый ангел

Ангел, да ты ведь неряха,

Где-то вымазал крылья в чернила.

Не застегнутая рубаха

Душу, ангел, твою простудила.

Черным -- крылья и холодом в сердце --

Рецептура простого порока.

Говоришь, можно переодеться?

Теплый шарф и немножечко Блока,

Вымыть душу осенними ливнями...

Мой хороший, меня не обманешь,

Не лукавь отговоркой с чернилами -

Душу просто так не отстираешь.

Вот что странно -- любить тебя сильно

Не мешают мне черные крылья.

Письмо родному человеку

Я знаю, с тобой никогда ничего не случиться,

Ты слишком любима для темного неба навзрыд.