Могильщик. Черные перчатки (СИ) - Страница 5

— Здесь есть что-нибудь ценное? — облизнув губы, спросила она.

— Нет. Только кости.

— Перчатки?

Велион вслушался в себя. Да, определённо, здесь лежало несколько пар перчаток — он чувствовал их. Перчатки «пахли» не так, как другие магические предметы или предметы, на которые наложили чары. Различить этот запах было просто — если магия пахла чем-то, то от перчаток шёл запах пустоты. Не абсолютной и безграничной пустоты, а как будто местом, где только что что-то было, но исчезло. Запах пустой кружки из-под пива. Запах тумана. Это звучало глупо, но лучшего объяснения могильщик не находил. Да и как объяснишь словами чувство?

— Две или три пары, — медленно произнёс Велион. — Остальные, видимо, были обычными мародёрами. Но зачем тебе?

— Я сдаю их в ломбард, — усмехнулась Элаги.

Тотенграбер удивлённо приподнял бровь.

— Знаешь ли, так можно обманывать ростовщиков — они свято веруют в то, что могильщик вернётся за своими перчатками. Но перчатки-то не мои. Если сильно не жадничать, то за тобой никто в погоню не пошлёт. Да и редко когда могильщикам дают в заём крупные суммы. Однако, две-три марки за пару — хороший прибыток, две-три недели прожить можно. Только не нужно ходить к одним и тем же перекупщикам.

Велион усмехнулся. У него тоже был один трюк, такой же простенький, но действенный, которым он отчего-то не воспользовался, прежде чем идти в Имп. Обмануть ростовщика — святое дело и идея, в принципе, не плохая. А две марки — порядочные деньги, крестьянин может жить на них около года. Но крестьянину не нужно платить за постой в трактире, с него не дерут втридорога за еду. Велиону обычно хватало этих денег на месяц. Интересно, многие ли знают про этот обман? Вряд ли… Ростовщики обычно не любят распространяться о том, что их обманывают, а могильщики, проворачивающие такое, вряд ли станут делать это часто — всё-таки за две марки могут и убить. С другой стороны, могильщик, заложивший перчатки пропадал, и ростовщик мог решить, что он погиб, так и не найдя денег. Да и в любом случае, могильщики обычно живут недолго, так что нет ничего удивительного, что он впервые слышит про этот трюк. Надо будет запомнить…

— Пойдём, — предложил он вслух.

— Сначала перчатки, — покачала головой Элаги. — Возможно, они будут единственным нашим заработком, такое бывает.

Такое действительно бывало. Они разошлись искать перчатки.

Велион отдёрнул руку и выругался. Плотный комок змей или червей — нити заклинания — прекратили дрожать, одна нить, та, что чуть не обвила могильщик руку, успокаивалась дольше всех, но и она затихла. Велион тяжело выдохнул и поднялся с коленей.

Всё бесполезно. Слишком мощная магия буйствовала здесь десятилетия назад. Они с Элаги уже прошли мимо шкатулки, наполненной золотом, мимо груд позолоченных подсвечников и тарелок, мимо валяющихся на земле украшений. Металлы, особенно золото, хорошо впитывают в себя магию и задерживают её надолго, в том-то и основная проблема могильщиков — на самых ценных вещах самые сильные заклинания и проклятья. Проклятье, брошенное в человека, попадает в золото или другой металл на теле. Когда человек умирает, остаточная сила заклинания после смерти жертвы прицепляется к металлу. Когда-то здесь было столько магии, что заклинания и проклятья плотным комком змей гнездились в предметах, валяющихся среди груд костей и обломков. Кажется, три найденные пары перчаток на окраине города и ещё две ближе к центру действительно будут единственным хабаром. Перчаток было как минимум в два раза больше, но подобраться к ним возможности не было. Десять марок на двоих — пять на одного. Зиму прожить можно, если хорошенько затянуть пояс. Но когда он в последний раз шиковал?

Велион поднял голову. Холодное осеннее солнце через пару часов зайдёт за горизонт, значит, они здесь уже не меньше трёх часов. Но на обратную дорогу уйдёт всего-то минут тридцать, не больше, так что можно порыскать ещё некоторое время. Даже если соблюдать все меры предосторожности, всё-таки магии здесь столько, что от страха иногда сводит челюсти, они выйдут из города через три четверти часа. Хотя лучше не рисковать, мало ли на что она напорются, если пойдут дальше. Если бы не опыт и умение Велиона, они бы не зашли так далеко вглубь города, даже ничего не трогая — слишком много магии было здесь.

Впрочем, никаких ужасов, из-за которых по слухам здесь погибло столько могильщиков, не было. Да, очень много магии, даже слишком много, так что могильщики поопытней и поумнее даже не сунулись бы сюда — слишком опасно, а прибытка ноль. Никаких тварей, которые порой селятся в пустующих городах, тоже не было, а порой именно они представляли наибольшую опасность. Обычные развалины — частично обрушившиеся дома, улочки, через мостовую которых местами пробивалась трава. И — следы не то битвы, не то паники, не то бегства. Или и битвы, и паники, и бегства. Груды белеющих костей, как человеческих, так и животных, ошмётки одежды, ржавое оружие и доспехи, рассохшаяся утварь, телеги. Ничего сверхъестественного, если не считать туман на подступах к городу. Неужели все эти слухи из-за тумана? Не может быть, они же прошли без особых потерь… Да и другие проходили дальше, иначе здесь не валялось бы столько свежих костей.

Только крысы ни одной не встретилось. Ни крыс, ни мошкары, ни ящериц, короче — никаких обычных для могильников представителей фауны. Это смущало, внушало чувство опасности, но никакого вреда ведь от этого не было… пока.

И всё равно пора было уходить.

— Элаги, — произнёс Велион, оборачиваясь. — Пора…

Он не закончил.

Элаги, которая вертелась в нескольких шагах позади около горстки украшений, стояла с широко раскрытыми глазами и побледневшим лицом. Её руки были свободны, значит, она никуда не вляпалась и не подхватила какую-то гадость. Или?..

Могильщик в два прыжка подлетел к ней, быстро осмотрел тело и, ничего не обнаружив и не почувствовав, ничего не понимая глянул в ту же сторону, куда смотрела могильщица.

Девчушка лет, наверное, девяти-десяти медленно брела по улице. Одна её рука была отрублена, половина тела обгорела, а кожа с подбородка сорвана так сильно, что было видно кость. Она брела, наступая прямо в сгустки чар, но те не причиняли ей вреда.

— Велион, — прошептала Элаги.

Велион молчал. Он вообще не понимал, как девочка с такими ранами может всё ещё двигаться. Даже если они её подберут, то она наверняка не выживет… да и не надо ей было жить с такими уродствами.

Неожиданно из-за поворота выскочил какой-то мужик. В его руках был здоровенный рожон, изо рта стекла слюна, а лицо было перекошено ненавистью и безумием. Он за несколько прыжков догнал девочку, с размаху всадил ей в спину дрын. Девочку пробило навылет, она пошатнулась, но продолжала идти, хотя из её живота торчало острие рожна. Мужчина опрокинул её на землю, вырвал из тельца своё оружие и принялся наносить удары, как дубиной, один за другим, по голове, по бокам, втаптывая детское тельце в землю, пиная. Это длилось долго, очень долго. Всё вокруг было в крови девочки, она плескала в стороны, струилась по мостовой.

И всё это происходило без единого звука.

Наконец, мужчина остановился. Он постоял, сгорбившись, над тем, что когда-то было десятилетней девочкой, а потом бросился вперёд, прямо на могильщиков.

— Велион!

Тотенграбер сбросил оцепенение, которое владело им всё это время. Он выхватил меч, сделал три коротких шага вперёд, краем глаза глядя под ноги, чтобы не наступить в какую-нибудь гадость.

Мужчина с колом налетел на него. Велион двумя быстрыми движениями отвёл занесённый над его головой кол, рубанул мужчину по груди…

Хотел сделать это. Меч будто бил по воздуху. Мужчина налетел на него… и пробежал сквозь. Велион, который даже не успел зажмуриться, тяжело вздохнул. Это было приведение. Вот уж никогда бы не поверил, что существуют привидения.

Могильщик повернулся назад. Элаги сидела на мостовой, обхватив голову руками. Мужчина исчез. Велион ещё раз перевёл дыхание и посмотрел в ту сторону, где лежало изуродованное тело девочки. Его тоже не было. Вот только…