Могильщик - Страница 2

— Кого ты возьмешь, Борис?

— Астрогатором — Наана. Со связистом хуже: Варенцова трогать нельзя. Пожалуй, возьму стажера. Ему же лучше — больше практики… И вот еще что. Я со Зденкой поговорю с дороги, а потом ты с ней свяжись, побей себя немножко кулаком в грудь, у тебя это здорово получается, и покайся, что ты меня принудил.

Доктор Барним посмотрела на Болла с явным интересом. Котть хмыкнул:

— Ладно, не впервой! Ну, счастливого пути!

В лифте Болл не выдержал и спросил Свердлуфа:

— Объясни ты мне, зачем ему эта обсерваторская дива понадобилась? Он что, сам не мог того же сказать?

— Может, им просто нужен был повод повидаться?

Это было похоже на правду.

— Неужели… чужак? — не выдержал Шорак.

— И чему вас учили в Академии, стажер? — не оборачиваясь, насмешливо произнес Наан. — Ну и молодежь нынче пошла, а, шеф?

Болл всматривался в силуэт, медленно проползающий по кормовому экрану. Силуэт этот казался странным, необычным, непривычным и все же как-то смутно знакомым.

Двое суток космоскаф и сопровождавшие его «мирмеки» висели здесь, поджидая «гостя». И теперь он нагонял их, уже попав в поле зрения кормового локатора.

— Оставь стажера в покое, Айвор. Кстати, Карел кончал Академию Связи, а не Астрогации, заметь. Скорость?

Болл имел в виду скорость «гостя», и Айвор понял.

— Шестьсот шесть в секунду. Идет инерциальным.

Силуэт неизвестного корабля незаметно переполз с кормового экрана на бортовой.

— Уравняй скорости. Дистанция сто по траверзу.

— Есть, шеф-пилот! — Обиженный, Наан всегда переходил на уставное обращение. Руки его запорхали над ходовым пультом.

— Шорак! «Мирмекам» — строй треугольника, дистанция пятьдесят, «делай, как я».

Шорак бойко затараторил в микрофон:

— КСГ борт семьдесят три к Эм—двести тринадцать, Эм—двести семнадцать, Эм—двести двадцать два. Даю перестроение…

— Уймись ты, — улыбаясь, проворчал Наан, и Шорак перешел на ключ.

Тем временем изображение «гостя» замерло на экране левого борта, и теперь Болл мог рассмотреть его во всех подробностях. Конечно, корабль был явно земной постройки. Вот только — что это за ребристые диски, расположенные перпендикулярно диаметральной плоскости примерно там же, где у крейсера серии «С» проходит гребораторная опояска? Словно на иглу-рыбу надели кружевной воротник…

— Айвор?

— Не знаю… Это похоже…

— На рогановский, Айвор?

Наан кивнул.

Это был один из немногих кораблей, построенных в короткий период между открытием каналов Рогана — узких природных туннелей вырожденного пространства и появлением настоящих аутспейс-кораблей, превращающих на своем пути обычное пространство в аутспейс, где только и возможно движение со сверхсветовыми скоростями. Таких крейсеров было построено немного, коротким оказался их век, почти совпавший с веком легендарного Бовта, человека, первым увидевшего за открытием рогановских каналов не космологический феномен, а дорогу к звездам, человека, почти пять десятилетий определявшего космическую политику Человечества. «Вот так оно и бывает, — подумал с горечью Болл, — прожил человек жизнь, долгую жизнь, и всю ее посвятил одному — прорыву к звездам, рогановским своим кораблям, рогановской астрогации. И всего через каких-то два-три года после его смерти пришли аутспейс-корабли, и об этих, которым отдал жизнь Борис Бовт, забыли. Только в учебниках да монографиях по истории астрогации остались их изображения — изящные заостренные обводы и эти огромные ребристые диски, выполнявшие функции нынешних гребораторов». Только как они назывались, эти… «протогребораторы»? Болл никак не мог вспомнить. Впрочем, и не важно это.

— Свет! — отрывисто приказал он.

Неуловимое движение руки Наана — и на борту «гостя» вспыхнул яркий голубой овал.

— К корме.

Световое пятно томительно медленно поползло по броне «гостя». Если память не подводила Болла, то название и приписка должны быть обозначены где-то сразу после этих «протогребораторов».

— Увеличение, Айвор!

Изображение дрогнуло и поплыло навстречу. Болл ощутил легкую перегрузку — так бывает всегда даже после тридцати лет полетов: когда изображение надвигается на тебя, из-за отсутствия неподвижных ориентиров кажется, что это твое собственное движение, и тело привычно реагирует на него.

Место для надписи было выбрано с расчетом: здесь, позади дисков (они назывались синхраторами, вспомнил-таки Болл), броня пострадала меньше всего. Тем не менее прочесть можно было только:

«В… ОС. Зем… д. я». Земляндия — это ясно. Но как же он назывался, этот корабль?

— Свяжитесь с Коттем, Карел. И транслируйте ему изображение.

Котть возник на экране секунд через двадцать.

— Ну и динозавра вы поймали, Борис! Я такой только в «Истории астрогации» видел…

— Я тоже, — отозвался Болл. Он никак не мог оторвать взгляда от «динозавра» — есть в старых кораблях что-то завораживающее. — Откуда он, Миша?

— Это мы выясним. Ждите. — Котть отключился.

На выяснение ушло больше часа.

— Это «Велос», — сказал Котть, возникая на экране. — Первый из рогановских кораблей… и, судя по всему, последний… сохранившийся. Построен двести восемьдесят восемь лет назад на верфях Ганимеда… Кстати… «Велос» на каком-то из древних языков — «Быстрый». Каково, а? Только-только за световой барьер выскочили… в каналы рогановские влезли… и сразу же «Быстрый»? Самохвалов чуть не подскочил, когда я ему доложил, что мы рогановский корабль обнаружили…

Болл не мог не восхититься: за час отсюда, с Ксении, связаться с Землей, что само по себе непросто, ибо прижимистость связистов вошла уже в поговорку, и чтобы вышибить из них экстренный канал, нужно обладать административным гением Коття, а там, на Земле, добраться до самого Председателя Совета Астрогации… Вот это да!

— К нам направили спецрейс, — продолжал Котть. — Не знаю уж, кого они там набрали… историков, наверное… из техотдела кого-нибудь… Но начальствует не кто-нибудь — сама Баглай…

Тамара Баглай, специальный помощник Председателя Совета? Вот это уже совсем непонятно. Конечно, старинный корабль — это ЧП. Но не до такой же степени все-таки? Боллу никогда не приходилось сталкиваться с Баглай, но он знал, что пустяками она заниматься не станет. «В чем все-таки дело?» — недоумевал он. Но уже через несколько секунд все встало на свои места.

— Потому что… Знаешь, откуда он идет? — В голосе Коття появилось что-то, заставившее Болла оторваться от созерцания старинного крейсера и уставиться на координатора Базы. — С Карантина.

Наан присвистнул. Болл почувствовал, что у него заныли скулы. И только Шорак пока ничего не понимал.

Карантин! Наан, тот знает о нем понаслышке. И то, что он тихонько рассказывает сейчас Карелу, — лишь сухая объективная информация. Боллу же в бытность свою стажером, таким же, как сейчас Шорак, случилось несколько месяцев проработать в орбитальном патруле у Карантина: тогда еще не был создан электронный барраж, не позволяющий ни одному кораблю совершить посадку, даже просто выйти на атмосферную орбиту, — независимо от воли экипажа.

Карантин! Единственная планета, оказавшаяся не только губительной ловушкой, но и до сих пор еще неразгаданной загадкой.

Первый корабль, посланный к НИС-981, второй планетой которой и был Карантин, — этот самый «Велос», неизвестно как оказавшийся теперь здесь. О судьбе его ничего не известно. Он стартовал с Пионерского космодрома на Плутоне, Земляндия. Все.

Семьдесят лет спустя туда ушел аутспейс-крейсер первого ранга «Хаммер». Они оставили на орбите спутник-капсулу, в которой дождалась третьей экспедиции информация об их полете, протекавшем вполне благополучно, дальше о них ничего не известно, если не считать того, что еще через девяносто три года третья экспедиция обнаружила в первые и единственные сутки работы на планете «Хаммер», целый и невредимый. И — никаких следов его экипажа, экипажа из ста двадцати человек. «Велоса» на Карантине ни тогда, ни впоследствии найти не удалось, что, впрочем, скорее естественно, чем удивительно: найти на планете корабль при условии его полного молчания можно разве что случайно или же после многолетних систематических поисков.