Мое призвание (СИ) - Страница 54

— Сильно сопротивление дара! — восклицает Вертлугин. — Мое плетение буквально рвется под натиском.

— Натали, помогай! — не глядя на компаньонку говорю, а сам промыв глаз профессору делаю еще один надрез, в который медленно и осторожно ввожу созданную пластинку. — Надеюсь, получилось, — бурчу под нос и на щеке Штерна вычерчиваю руны приживления и восстановления, которые мгновенно активируются и их лучи тянутся к глазу, где произошла замена. — Пока ничего господину Штерну не давать! — предупреждаю, видя, как у Вертлугина в руках появилась склянка с бодрящим зельем.

Второй глаз подвергся такой же процедуре. Все отличие состояло в более крупной слезе и то, что она оказалась не просто мутной, а чуть ли не белой.

— Промываем глаза от раствора, но предварительно приглушить свет! — приказываю и наблюдаю за суетящейся Марией.

В импровизированной операционной наступают сумерки. Глаза у Штерна плотно закрыты, губы шевелятся, но с них ни звука не слетает. Молится или ругается?

— Осторожно приоткрываем глаза, — сказал я и сжал плечо Штерна.

— Серо, все расплывается, — выполнив мою команду, пожаловался тот, но сразу же продолжил: — Появилась четкость и ясность! Боже, господин Воронов, вы же слишком молоды! Если бы знал, то ни в жизнь вам не доверился.

— Посмотрите попеременно разными глазами, — попросил я.

Восторг в ауре Филиппа Генриховича, что подтверждают и его слова. Он уверяет, что видит намного лучше, чем когда еще не потерял зрение.

— Какое-то время может ощущаться дискомфорт, глаза начнут быстро уставать, но вам необходимо потерпеть. Через пару дней сможете на улицу выходить, но пока сидите в квартире, не зажигая сильно лампы и избегая лучей солнца, — выдал я рекомендации.

— Прослежу, — радостно произнес Василий Петрович, который не выдержал и вошел в комнату.

Думаю, старый слуга услышал, что операция завершена и поэтому ослушался приказа ждать в коридоре. Ну, его не собираюсь винить. Рад, что свою работу сделал на отлично. Удивительно, но поймал себя на мысли, что нахожусь на своем месте и этому несказанно рад. Похоже, призвание у меня такое!

ЭПИЛОГ

В купе поезда мне в попутчики попался делец средней руки, который занимается сразу всем, но ничем похвастаться не может. Точнее, он принялся бахвалиться, но я его осадил, заявив, что желаю тихо и спокойно обдумать смещение магического пространства в аурах, когда те лгут. Правда, мои слова имели кратковременный эффект, но зато сильное впечатление произвела сфера тишины, окутавшая фигуру коммивояжера. Я же пытаюсь собраться с мыслями и проанализировать прошедшие события. В том числе надлежит сделать непростой шаг, который повлияет на мое будущее.

— Чаю не желаете? — заглянул в купе железнодорожный служащий.

— Нет, благодарю, — покачал я головой.

— В ресторане отобедаю, — важно заявил делец, а потом махнул рукой: — Любезный, ступай.

Н-да, не получится в такой обстановке подумать над поступившим предложением. Ладно, время есть, а по приезду в Москву приду к тому или иному выводу. Честно говоря, не очень-то хотел уезжать из Петербурга и оставлять одну Натали. Но сам себе обещал с прошлым своего предшественника разобраться. Конечно, в этом мне помогли и в дорожной сумке лежат кое-какие документы на тех, кто оказался замешан в ловко провернутой афере. Однако, самое смешное, что собственноручную месть или справедливое возмездие скорее всего придется отложить. По времени никак не успеваю все провернуть, да и не за тем еду в столицу. Мысли сами собой вернулись в тот момент, когда великий княжич устроил бал во дворце. Точнее, даже чуть раньше, когда баронесса носилась по квартире и страшно нервничала. Девушка поправляла макияж, прическу, придирчиво осматривала платье и все время интересовалась, как выглядит.

— Продолжишь так себя вести — превращу в лягушку! — пригрозил я и со смешком добавил: — Вот пусть тогда Максимилиан тебя расколдовывает.

— Александр Иванович, прошу, не надо в жабу, — взмолилась Сухарева, ладошки перед собой сложила и с мольбой на меня посмотрела. — Вы такой добрый, я больше не буду.

Честно говоря, в тот момент чуть кофе не поперхнулся.

— Натали, ты за чистую монету мои слова приняла? — удивленно посмотрел на свою компаньонку. — Это же из сказки! Никто превратить человека в другое существо не в силах.

— Точно? Что-то в этом не уверена, от тебя всего можно ожидать, — усмехнулась баронесса. — Кати на бал так и отказывается идти?

— Да, госпожа Островская проводит все время у отца, — подтвердил я.

После того, как мою подругу чуть силой не заставили выйти замуж и в этом сыграл не последнюю роль ее родитель, девушка сильно изменилась. Отца она простила, да тот и не был виновен, сам не понимал, что делает. Хотя, если правильно я в его аурном слепке разобрался, то это не совсем так. Матвей Андреевич надеялся, что выйди его дочь за Веденеева и ей окажется лучше, чем со мной. Ну, в какой-то степени его понимаю. Статус у Кати сомнительный, когда та со мной. Незамужняя девица, не соблюдающая правила приличия в обществе и ночующая в доме мужчины, который проживает со своей компаньонкой? Слухи и сплетни вокруг нас все время пытаются вспыхнуть, что тот пожар. Но наши с баронессой влиятельные знакомые им не дают разгораться. Да и обходительное отношение к Сухоревой со стороны великого княжича не осталось незамеченным. Против Максимилиана нет желающих выступить и его имя потрепать.

— Саша, ты не печалься, у вас все наладится, — вздохнула Натали и присела на подлокотник кресла, стоящего напротив меня.

— Посмотрим, — неопределенно ответил я и уточнил: — Лучше расскажи, чего так нервничаешь?

— Не представляю, чего от великого княжича ожидать. Мало того, что там его как бы невеста будет присутствовать, так еще он мне запретил танцевать со всеми кроме себя и тебя, — Натали вздохнула, а потом хихикнула: — Нет, вру, он еще говорил, что позволит покружить меня в танце тому, из кого песок сыплется.

— И чего тогда нервничаешь?

— А то, что он мне предлагал посмотреть картинную галерею, а потом полюбоваться на звезды, — отвела взгляд моя компаньонка.

— Последние где будут сиять? На небе или в глазах? — хмыкнул я, а потом добавил: — Передай своему кавалеру, что не посмотрю на его могущественный клан и кое-чем он долго не сможет заняться.

— Фи, Саша, что за выражения, это моветон!

— С чего бы? Подумаешь, пары зубов лишиться и какое-то время будет есть только кашку, — хмыкнул я, наблюдая, как к щекам баронессы прилила кровь. — Натали, а ты о чем подумала-то?

— Ни о чем, — мгновенно ответила та.

Она и сама до сих пор не в силах с собой совладать. Ее тянет к великому княжичу, словно мотылька на огонь. Боюсь, сгорит дуреха в огне страсти. И как так получилось, что стала мне чуть ли не сестрой? Одна надежда, что за время моего отсутствия от пациентов не будет отбоя и ей не останется времени на глупости. А бал в честь приезда японской принцессы, как-то плавно перетек в танцы Максимилиана и Натали. За их парой следили и перешептывались, удивлялись, но помалкивали, а если и обсуждали, то шепотом. Сама же Минако к такому осталась абсолютно равнодушна. Предпочла общение с великой княжной, а вместе с ней они засыпали вопросами Вертлугину о недавней операции на глазах профессора. Филипп Генрихович полностью оправился, утверждает, что в молодости такого орлиного взгляда не имел. А еще на этом балу не удалось уйти от допроса господину полковнику. Его тоже Минако и Софья в подробностях расспрашивали, что произошло, когда я его в госпиталь отвез. Правда, все это длилось первую половину бала, а потом подруги взяли в оборот меня. Первой подошла японочка и со вздохом пожалилась:

— Александр Иванович, но хоть вы пригласите потанцевать.

Уже тогда у меня в источнике тренькнула какая-то струна, говорящая об опасности. А в танце, принцесса стала намекать, что желала бы изучать древние и забытые магические методики.