Моё "долго и счастливо" (СИ) - Страница 3

Мама смерила меня удивлённым взглядом, но промолчала. Сказала только, когда я надевала балетки:

- На улице дождь обещают, не забудь зонтик.

Я угукнула, потом машинально пожелала хорошего дня (мама уставилась на меня как на чудо света) и выскочила из квартиры.

Идти было… странно. Никогда не замечала, но город давил. Здания возвышались слишком сильно, располагались слишком далеко и воздух… В метро мне впервые в жизни стало дурно, пришлось выйти на какой-то станции, сесть на скамеечку - отдышаться.

Так что на пару я опоздала. Не сильно, минут на пятнадцать. Всё бы было хорошо, не будь это историей языка…

Преподавательница, сухонькая старушка с громадными очками и вечной голубой кофточкой (жара же на улице, душно!) оглядела меня с ног до головы, поджала губы и продолжила лекцию. Я, пробормотав извинения, вошла… и тут же встретилась взглядом с Эд… мундом. Юноша сидел на последнем ряду и наши девчонки, похоже, готовы были шеи свернуть, лишь бы на него посмотреть.

Мотнув головой, я прошла к своему обычному месту рядом с Таней. Подруга, косясь назад и при этом пытаясь списывать что-то с доски, подвинула ко мне учебник.

Пара шла, как обычно, мимо. Всё время я чувствовала взгляд этого… Эдмунда. Может, воображала, конечно, но это жутко отвлекало. Я старалась не ёрзать, сидеть прямо, выглядеть красиво… В общем, когда раздался резкий, кажется, уже не первый окрик преподавательницы, он застал меня врасплох.

Таня толкнула меня в бок и ткнула пальцем в учебник. Я недоумённо уставилась на знакомые значки.

- Читайте, Катрин, - раздражённо повторила преподша. - Пожалуйста. Надеюсь, на этот раз вы сделали домашнее задание.

Ничего я не сделала. Но деваться было некуда, я, внутренне напрягаясь, вгляделась в текст. Открыла рот…

Это была “Песнь о Роланде”. Отрывок, какое-то там сражение, чего-то там кого-то там. Неважно. Главное - без адаптации, на старо-французском. В котором я раньше ни бум-бум.

Сейчас на меня, кажется, уставилась вся группа и даже преподавательница прицелилась окулярами очков.

Я читала, без выражения, но и без ошибок, вспоминая, как что-то такое пел менестрель в замке барона в Азвонии. Вспоминая, как Эдвард потом…

- Очень хорошо, Катрин, - пробормотала преподавательница. - Вы наконец-то взялись за ум. Расскажете потом, по какому пособию вы ставили произношение.

- О-бал-деть! - шепнула на ухо Таня. - Кать, ты как умудрилась?

Я тяжело вздохнула и вздрогнула, когда позади раздался скрип стула.

Эдмунд, подняв сумку, кивнул преподавательнице, что-то пробормотал и быстро прошёл к двери.

По аудитории прокатился разочарованный вздох.

- Занимаемся, девочки, занимаемся, - поправляя очки, пропела преподавательница. - Татьяна, прошу вас, прочтите пятую строфу.

***

Остальные пары прошли без происшествий. Девчонки громко ворчали, что “милашка Эдмунд” посещает в основном лекции международников, политологов и экономистов. Странно было бы ожидать иного от сыночка бизнесмена.

Я машинально конспектировала тонкости фонетики и грамматики французского, сама вспоминая и находя у этого Эдмунда всё больше сходства с Эдвардом. Но и различий тоже. Язык, манера одеваться - похожи и не похожи одновременно. Взгляд, выражение лица, тон…

В любом случае, он ясно дал понять, что не знает меня. Было бы странно, если бы я попыталась подойти… А начни объяснять, что я тут, знаете, в другом мире видела вашу полную копию и даже умудрилась влюбиться… Мда. Даже от мысли хотелось истерично смеяться.

Так ни к чему и не придя, я отправилась после четвёртой пары в деканат. Не высветись напоминалка на телефоне, уехала бы домой. Но “я-до-Эдварда” мечтала поехать во Францию на каникулах. А для этого нужна была справка из деканата - на визу.

Справку мне выдали - между разговорами об Эдмунде. Мечтательные девочки в деканате мусолили какой-то его визит, и речь, и какие-то подарки. У меня живот сводило от голода, так что я забрала справку, решив, что пропущенный обед сплетен не стоит.

В коридорах деканата и кафедр как обычно было пусто. Я остановилась в каком-то закутке, достала справку, вчиталась, проверяя, всё ли правильно эти клуши написали. А то со своим Эдмундом с них станется не то что факультет - название вуза забыть…

Я зависла на дате и надписи “до востребования”, когда в коридоре раздались шаги. Покосившись на противоположную стену и прикинув, разминёмся ли мы с ещё одним студентом в местных узеньких коридорчиках, я спрятала справку, забросила сумку на плечо. И, подняв голову, столкнулась взглядом с Эдмундом. Юноша шёл навстречу. Как в плохих мелодрамах - я всегда подозревала, там кое-что всё-таки берётся из жизни. Вот так, когда герои идут мимо друг друга, у них сердца ёкают и бьются в унисон.

В жизни я развернулась к боковой лесенке куда раньше, чем мы разминулись, и попыталась позорно сбежать, сильно подозревая, что ёканье сердец существует только в моём больном воображении. Вместе с Эдвардом из Фрэсны.

Не успела. Меня резко, с силой схватили за плечи, прижали к стене и - я пикнуть не успела - уже целовали, жадно, с такой страстью, что ещё секунда - и я начала задыхаться. А ещё мгновение спустя - отбиваться.

- Qu’est-ce que vous… (“Что вы…”), - выдохнула я, когда меня наконец-то отпустили.

Эдмунд открыл было рот. Закрыл. Отшатнулся, глядя на меня со странной решимостью.

Где-то вдалеке зацокали каблуки, и я, вздрогнув, влепила нахалу неумелую пощёчину и бросилась наутёк по лесенке.

Люблю наш универ. Такие лабиринты… Остановилась я только у метро и, привалившись спиной к ближайшей стене, закрыла глаза.

Он даже целуется, как Эдвард, чёрт бы его побрал!

***

Дома никого не было. Родители на работе - нормально, как всегда.

Я закинула сумку в комнату, проглотила обед и почувствовала, что оставаться одной - невыносимо.

На душе скребли кошки. На улице шёл дождь. Я решила, что кошки хуже, переоделась в джинсы и пошла лечиться - шмотками, шоппингом.

Всё равно мне теперь новый гардероб, похоже, нужен…

Отсутствие карманных денег сильно усложняло жизнь. Я достала заначку со стипендией, накопленной для Франции, посмотрела на неё, подумала, что если всё-таки поеду, как-нибудь выбью деньги из родителей. И окунулась в мир вешалок, примерочных и приятного запаха новой одежды.

“Девушка, - глядя на меня, как на сумасшедшую, удивилась одна из продавщиц, подыскивая очередную юбку до пола. - Зачем вы прячете такие стройные ножки? Может, присмотреть вам юбку до колен?”

Я с трудом сдержалась, прошипела что-то про “не ваше дело” и долго гоняла потом беднягу за платьями и сарафанами с длинными подолами.

Когда лимит на карточке достиг критического минимума, настроение всё ещё не улучшилось, зато одолела усталость.

Чувствуя себя героиней “Красотки”, нагруженной пакетами, только и вполовину не такой довольной, я брела по мокрой улице, мимо уродских громадных домов, по сумасшедше правильной каменной плитке, вниз, по подземному переходу… Переход я недолюбливала и свернула в него машинально - из-за дождя не хотелось идти окружной дорогой. Стоило, наверное, слишком пусто, мои шаги эхом отдаются. Неуютно. Хотя вон той девчонке у стены, наверное, в разы неуютней. В таком-то рванье. И грязная, как свинюшка, а запах я и отсюда чувствую. Даже мой “Шанель” перебил. Господи, как можно доводить себя до такого состояния, ты же девушка, в конце концов…

Поморщившись, я поудобнее перехватила сползающий с плеча пакет из H&M, попыталась справиться с выскальзывающим зонтиком. И всё-таки уронила его от неожиданности.

На рукаве (когда это было рукавом, а не тряпкой) девушки блеснула грязная, но такая знакомая королевская лилия.

Я отвела взгляд, прошипела ругательства и попыталась поймать покатившийся на ветру зонтик.

Девушка вздрогнула, кажется, просыпаясь, и подняла голову.

Я остолбенела. Это… это игра моего воображения или я её уже где-то видела? А точнее… я видела её вместе с Эдвардом в белом платье и брильянтах, девушку-белоснежку, заграничную принцессу, невесту.