Мое безрассудное сердце - Страница 5

«Ах, дорогая, они же фиолетового цвета! Как это необычно!» На самом деле глаза у нее были фиалковые, но когда человек видел этот странный цвет, ему тут же приходило в голову слово «фиолетовый», о чем он и говорил. Но еще больше Джонну раздражало, что глаза казались слишком большими для ее лица, а их цвет менялся от синего до серого и зависел от цвета ее одежды. Пока Джонна не сняла с себя шляпку с пурпурной лентой, глаза ее — она была уверена — казались фиалковыми. Для Джонны сейчас это не имело никакого значения. Она смотрела не в глаза, а вперед. И была рада этому.

Она подняла руку и прикрыла глаза. За туманом светило солнце. Свет его рассеивался серой дымкой, создавая почти слепящий эффект. Девушка ждала, когда лучи солнца пробьются сквозь туман. Она была самолюбива и хотела, чтобы появление ее корабля не омрачилось нависшими тучами.

«Скорее, — подумала она, — скорее же!»

«Охотница» вышла из тумана. Ветер раздувал ее паруса, и она легко взлетала на гребни волн. Подобно альбатросу с огромными распростертыми белыми крыльями, «Охотница», казалось, летит над водой, бросая вызов законам природы, силам трения и земному притяжению. Она шла с такой скоростью, что всех работавших на палубах охватила гордость.

— Земля!

Этого возгласа ждали все. Двадцать человек напрягали зрение, пытаясь рассмотреть землю, которую один из них увидел в подзорную трубу. Минута шла за минутой, и вот наконец все рассмотрели очертания береговой полосы Новой Англии. Раздалось оглушительное «Ура!». Казалось, от этих криков паруса раздулись еще больше.

Подзорную трубу передали Декеру, но прежде чем посмотреть самому, он протянул ее Джеку. Потом провел рукой по своим темным, спутанным ветром волосам. Губы его сложились в насмешливую и немного грустную улыбку.

— Скажите мне, если вы ее увидите, — попросил он Джека.

Джек Куинси поднял трубу. Он понял, кого Декер имеет в виду, хотя тот и не уточнил свою просьбу. Декер говорил о Джонне Ремингтон. Джек разразился громким хриплым хохотом, сотрясаясь всем телом, и поднес подзорную трубу к глазам.

— Ты что же, боишься ее, что ли? — спросил он.

— Сердце в пятки уходит, — с легкостью признался Декер.

Держался он, как всегда, свободно и непринужденно. Ничто в его спокойном лице не говорило о том, что он сказал правду.

Опустив на мгновение подзорную трубу, Джек бросил острый взгляд на Декера и опять поднес ее к глазам.

— Чертов враль! — проговорил он. — Я чуть было не поверил тебе. Не могу понять, почему боятся Джонну. Однако это правда. Она стала не такой приветливой к людям, как в ранней юности. Не разберу, то ли она пытается от них отделаться, то ли они избегают ее.

На это Декер ничего не сказал. У него были свои собственные мысли на этот счет, но он решил оставить их при себе.

— Она взбесится, как моя бабка Лотти, — продолжал Джек:

— В каком смысле — взбесится? Сойдет с ума или разозлится?

— С Лотти бывало и то, и другое. — Джек взглянул на Декера с интересом, когда тот тихонько вздохнул. — Я тебе никогда о ней не рассказывал?

Декер взял у него из рук подзорную трубу.

— Нет, и я сейчас не хочу выслушивать очередную вашу историю.

Но Джек продолжал как ни в чем не бывало:

— Лотти могла погрозить кулаком солнцу, если оно, по ее мнению, жгло слишком сильно, а потом раздеться догола, чтобы как следует насладиться тем же солнцем.

Выгнув темную бровь, Декер покосился на Джека.

Тот оперся всем своим мощным телом о костыль и неловко перекрестился:

— Ей-богу!..

Подняв к глазам подзорную трубу, Декер проговорил:

— Вряд ли такое может произойти с Джонной.

Декер ни разу не видел, чтобы Джонна Ремингтон была по-настоящему рассержена. Он видел ее расстроенной или взволнованной, раздраженной или недовольной, но неизменно сохранявшей контроль над своими чувствами. Она никогда не давала волю гневу. Декер подумал, что Джонна скорее хладнокровна, чем горяча. Что же до того, чтобы сорвать с себя одежду… Такое ей и в голову не могло прийти. Владелица «Линии Ремингтон» даже ванну, наверное, принимает в сорочке.

В подзорную трубу ему было видно, как на горизонте все выше и отчетливее поднимается береговая линия. Декер знал, когда под солнцем растают последние клочья тумана, паруса «Охотницы» начнут отражать свет подобно зеркалам. Если Джонна ждет их на пристани, она вскоре увидит эти паруса.

Джонна поднялась на цыпочки. На пристани все замерло, кроме людей, тянувших шеи и вглядывающихся в морскую даль. Повозки остановились. Грузы лежали без присмотра. За несколько минут до этого опустели склады — оттуда ушли последние грузчики. Если белый парус, блестящий вдали, принадлежит «Охотнице Ремингтон», то они становятся очевидцами исторического события.

Девушка раньше всех поняла, что это ее корабль. Ведь она сама начертила его чертежи на бумаге. Она сама наняла людей для постройки корабля и опекала их. Она наблюдала за работами с самого начала и до той минуты, когда корабль сошел со стапеля и взял курс на север, на Бостон. Сама Джонна ехала по прибрежной дороге, сопровождая свой корабль во время его короткого пробного рейса, и только в бостонской гавани она нарекла его «Охотницей» и проводила судно в первое настоящее испытание.

Джонна Ремингтон сделала все для своего детища, но на «Охотнице» она не плавала. Сожалений по этому поводу она никогда не высказывала. Много лет она жила уединенно, и ей просто было некому поведать свои мысли и чувства. Ее самое доверенное лицо — Джек Куинси — не понял бы ее сожалений: ведь она сама решила остаться на берегу. А Грант Шеридан, настойчиво добивавшийся ее руки, не понял бы ее желания взойти на свой корабль. Да, за уединенную жизнь приходится платить, заключила Джонна, у нее не оказалось никого, кто мог бы ее понять.

Джонна отогнала эти мысли и прищурилась, глядя в солнечную даль. Да, это ее корабль — «Охотница». Названию корабля Джонна придавала не меньше значения, чем проектированию киля и шпангоута. Этот корабль должен был стать последним из всех великолепных клиперов, что ходят по линии Ремингтон, и Джонне хотелось, чтобы он был красивым и быстроходным и не посрамил своего названия. И пока судно приобретало под ее неусыпным наблюдением свои изящные очертания, она думала о Диане — богине охоты.

Вскоре наступит эра железных кораблей. В этом Джонна была уверена. Это будут неуклюжие плавучие создания, гибриды из металла и дерева, неповоротливые громадины, которые жгут уголь, а паруса ставят только при сильном ветре. Они лишены всякого стиля и изящества, и, что еще хуже, они не действуют вместе с природой, а пытаются победить ее.

Трезвое деловое чутье подсказывало Джонне, что вскоре все суда на ее линии будут с паровыми двигателями. Но бизнес был не властен над ее страстью. А страсть ее была отдана кораблям с высокими мачтами.

Деятельность, которая теперь кипела на борту «Охотницы Ремингтон», была похожа на слаженный танец. Капитан Торн отдавал команды быстро и четко, и так же быстро и четко они выполнялись. Матросы взлетали вверх по мачтам, чтобы убрать паруса. Огромный изящный корабль содрогался: казалось, что «Охотница» не желает расставаться со своими самыми прекрасными украшениями.

При очередном толчке палубы Декер прислонился к Джеку Куинси. Даже при самом сильном шторме Джек не замечал, чтобы Декер не мог удержаться на ногах, а на этот раз качка вовсе не была сильной. Походка и движения Декера были настолько легки и проворны, что Джеку казалось, будто новый капитан просто не способен споткнуться. Старый моряк оказался совершенно прав. В следующее мгновение Декер уже твердо стоял на ногах и держал в руках подзорную трубу, которую вытащил из-за пояса у Джека. Декер Торн делал неловкие движения только в том случае, когда он этого хотел.

— Как у тебя это получается? — пророкотал Джек. — Мне что, проверить монеты у себя в кармане?