Модель инженера Драницина - Страница 18

— Не подходи.

К березе крался известный краевед Чубукеев, на спине и на груди у него висели заступы, кирки и четыре рюкзака. Ягуарий Сидорович обливался холодным потом и стонал. Под утро, когда стало светать, он проснулся. Голову ломило и тяжко билось сердце.

Он пытался отыскать причину беспокойства. Но мысли бились путанно и смутно. С трудом припомнил он вчерашний вечер, часы, и вдруг выплыла фраза: «под березой на Угорье».

Ягуарий Сидорович задрожал, спустил босые ноги на пол, выпил стакан холодной воды.

«Не опоздать бы, — подумал Ягуар, — только бы не опоздать».

Тихонько оделся. На четвертушке бумаги написал крупными буквами:

Повесил объявление в окне. Отыскал в кладовой заступ и кирку, напялил на плечи рюкзак и вышел на улицу.

Чуть светало, над старыми домишками полз туман, было свежо и сыро.

Ягуарий Сидорович быстро зашагал по направлению к Угорью. Когда он подошел к горе и взобрался на нее, почти рассвело. Одиноко стояла береза. Ягуар Сидорович осмотрел местность и удовлетворенно усмехнулся. Никого не было.

— Начнем, — прошептал он, ускоряя шаг, но, подходя к березе, обомлел. Вся местность вокруг березы в радиусе пяти метров была густо утыкана столбиками, на которых нагло топорщились дощечки с ненавистной надписью:

— Тьфу, — выругался Ягуар, — уже успел.

Он постоял в нерешительности. Потом неожиданно быстро снял заступ и смаху ударил по ближайшему столбику.

— Ну его к черту, — начну. — Перманент выбросил столбики, сложил из них костер и начал копать.

Прошел час, другой. Работа шла хорошо. Было уже совсем светло. Пот градом струился по лицу Ягуара Сидоровича, но кроме земли он ничего не находил.

«Обман, — решил было он, утирая рукавом лицо. — Пожалуй, бросить надо». Но в этот момент заступ нырнул в яму и зазвенел, жалобно стукнувшись обо что-то. Ягуар Сидорович, потеряв равновесие, взмахнул руками и упал в яму следом за заступом. Чем-то больно ударило щеку, но он ничего не замечал. Руки его нащупали какой-то странный предмет. Он вытащил его наверх и наклонился, чтобы осмотреть место находки.

— Что вы тут делаете?!— раздался голос.

Ягуар Сидорович выглянул. К яме, махая заступом, бежал известный краевед Чубукеев. Лицо его было искажено, рюкзак сбился и отчаянно бил краеведа по боку. Фуражку он, видимо, потерял и волосы перьями торчали на маленькой голове.

— Что вы делаете, мерзавец, — кричал он на бегу.

— Я вас не понимаю, Элиозавр Дормидонтович, — с достоинством произнес Ягуар, вылезая из ямы.

— Как не понимаете? Притворщик. Это мое место. Я застолбил его.

— Ничего не видел, — недоуменно пожал плечами Ягуар Сидорович, — и прошу вас не мешать мне заниматься изысканиями.

— Я вам покажу изыскания! — взвизгнул Чубукеев и бросил в Ягуара Сидоровича заступом.

Заступ пролетел мимо и звеня ударился в березу.

— А вот вы как, — рассвирепел Ягуарий Сидорович. — Так знайте, что вы подлый человек, что я, я, я...

Ягуарий Сидорович задохнулся и с трудом кончил:

— Я нашел...

Чубукеев побледнел, поднял сжатые кулаки и врукопашную бросился на Ягуара Сидоровича.

Тот мужественно принял первый удар.

— Она моя, моя, — хрипел Чубукеев. — Отдайте ее мне.

— Ни за что, — шипел Ягуар, бестолково нанося удары в живот и грудь противника.

— Ох, — неожиданно простонал Чубукеев. Нога его поскользнулась, и он нырнул в неглубокую яму.

— Убивают, на помощь! — кричал он.

Ягуарий Сидорович осмотрел поле сражения. Здоровенный огородник, размахивая лейкой, бежал к березе.

Надо было отступать.

Схватив находку и оставив на поле рюкзак и заступ, Ягуар Сидорович рысью побежал под гору.

— Держите его, держите! — кричал Чубукеев, вылезая из ямы. — Это вор и плагиатор!

Огородник непонимающе моргал, слушая бестолковые объяснения, но соблазненный обещаниями, что в случае поимки его вознаградят, бросился в погоню, нелепо размахивая на ходу лейкой.

В это утро обыватели города, отправляясь на базар, были встревожены небывалым зрелищем.

По главной улице, судорожно зажав под мышкой какой-то предмет, несся Ягуар Сидорович Фечкин, он же Перманент. Со щеки его текла кровь. За ним, размахивая огромной лейкой, бежал здоровенный детина. Подальше, прихрамывая, ковылял вприприжку известный археолог Чубукеев. Он кричал не своим голосом.

— Плагиатор, жаловаться буду!

Ягуар Сидорович пулей пронесся по улице, забежал во двор, замкнул калитку и бессильно опустился на землю.

Огородник, видя, что беглец скользнул за ворота, остановился как вкопанный, постоял, махнул лейкой и побрел обратно. Известный краевед Чубукеев поднял тяжелый камень и злобно бросил его в ворота, и тотчас же над забором возникла физиономия Ягуара Сидоровича.

Он торжествующе засмеялся, показал Чубукееву язык и скрылся.

Чубукеев сморщился, заплакал и свернул в переулок. Модель инженера Драницина стала яблоком раздора между двумя крупнейшими археологами города Горохова.

Она лежала на столе парикмахера, тускло поблескивая медью и никелем деталей, и Ягуар Сидорович любовно гладил и похлопывал ее и, радостно потирая руки, шептал:

— Палеолит, подлинный палеолит.

Петя не дождался ответа от Тани. Сегодня утром ему сообщили, что он назначается руководителем экскурсии пионеров в Москву. Петя сделал серьезное лицо, сказал, что перед трудностями он не спасует. Придя домой, он достал небольшой чемоданчик и, заглянув в кухню, сказал как будто бы мимоходом двум домашним хозяйкам:

— Еду в Москву с малышами. Очень, знаете, ответственное поручение.

Поезд отходил в два часа.

На вокзале бестолково суетились люди, на груде узлов и чемоданов сидели пионеры, окруженные провожающими.

Ударил колокол, началась посадка. Вот и второй звонок, третий. Поезд дрогнул, качнулся перрон, поплыли ларьки, хибара с надписью «кипяток бесплатно», красные крыши домишек, беспорядочно рассыпанных по пологому откосу горы. Ветер отнес к вокзалу веселые голоса:

В вагоне было собрано летучее собрание, «проработали» внутренний распорядок, наметили дежурства. Ехали весело. Пели, играли и даже выпустили стенгазету.

В вагоне-ресторане в ожидании обеда устраивали веселый тарарам. По команде выкрикивали:

Или

Петя хорохорился, держал себя сугубо серьезно. По всякому поводу и без повода конфликтовал с железнодорожным персоналом. Было у него обыкновение на остановках выходить после второго звонка. В этом чувствовалось какое-то особое удовольствие. Все пассажиры бегут сломя головы к вагонам, и тут человек медленно так идет по перрону. И все наверное втайне удивляются:

— Экая выдержка.

— Какое спокойствие.

Вот уже и свисток раздался и поезд тронулся и ребята, высунувшись в окна, кричат:

— Дядя Петя, не останься! — А он, спокойно улыбаясь, идет по перрону. И вот уже почти остался, ан нет — на ходу небрежно вскакивает в соседний вагон и вскоре появляется.

— Что малыши, думали останусь? Ну, ну, спокойно.

Вечерело. Поезд медленно лез в гору. Петя прилег. Ребята разбрелись по вагону.

Двое пионеров Гриня и Рафка стояли у окна и по столбам высчитывали, сколько километров осталось до ближайшей станции. На их языке этот способ вычисления назывался «тайна столба». В одном из купе клеили стенгазету. Вход в редакцию был воспрещен. И вдруг в купе ворвалась Софочка, она прыгала, смеялась и вообще вела себя так, как будто это было простое купе. Секретарь редакционной коллегии попросил Софочку удалиться. Но та только передернула худенькими плечиками. Начался спор, собрались ребята.