Младший вовсе был дурак (СИ) - Страница 75

Но лишь на мгновение.

Я кивнул и попросил:

— Прежде чем переместиться, мне нужно кое-что сделать. Поможешь?

— Конечно.

— Тогда отвернись.

Лаврентьева выполнила мою просьбу, и я оделся.

— Выглядишь франтом, — похвалил Эдик. — До встречи! Еще увидимся!

— Вряд ли, — я качнул головой. — Прощай.

У меня впереди последнее приключение, и перед возвращением домой я намеревался оторваться по полной.

Глава 35

Заслужил

Мы вышли из лазарета. Моя память еще хранила жуткую картину минувшей битвы: трупы врагов, тела сражавшихся за мир ребят, кровавые лужи и горстки пепла, оставшиеся от Принцев. Сейчас коридоры замка были пусты и тщательно вымыты, но мне все равно казалось, будто иду я не по гладким каменным плитам, а по телам погибших.

— Камни хранят память о крови тысячелетиями, — негромко, будто боясь потревожить призраков, произнесла Ленка. — Люциус наложит заклинание отрицания, но не сейчас. Сейчас в Бюро траур.

Мы молча прошли к залу совещаний, и я сразу увидел единственный не горевший факел.

— Он там.

— Кто “он”?

— Артефакт. “Дар жизни”. Помнишь, я спрашивал, может ли он оживить Акулину Гавриловну?

— Так ты его достал?! Но где?

— У Рэммиса, вампира, который преследовал меня в Гальдиве. Тьма все-таки отдала ему обещанное. Наверное потому, что собиралась уничтожить миры, и вампир мог пригодиться ей в борьбе за третью часть Камня преткновения.

Я подошел к факелу, снял его со стены и вытащил из углубления, где когда-то пылал негасимый огонь, хрустальное яблоко. Розовая жилка по-прежнему пульсировала в центре, отражаясь от многочисленных граней, отчего артефакт походил на живую елочную игрушку.

— Где Иван? — спросил я.

— В столовой. Завтракает. А что?

— Как думаешь, его отпустят с нами?

— “С нами” это куда?

— Блин, Ленка, неужели ты не поняла? В Малом Моле трагедия! Наследник престола превратился в оборотня и сбежал в лес, его заместитель, второй сын его величества Радомира Семнадцатого, женился и уехал править соседним королевством, а младший, которого и так все принимали за дурачка, сбежал из тюрьмы. Ну, это они так считают, на самом—то деле он там и не сидел.

— Ты хочешь…

— Да! Переместиться в Семеновские леса, найти Александра и вернуть ему человеческий облик. Пусть идет во дворец, утешает старика—отца и на трон садится. Да и про младшенького стоит историю сочинить, чтобы не искали. Или, на крайний случай, память завесой закрыть. Пусть думают, будто у короля было только два ребенка.

— Ивана никуда из Бюро не выпустят, — качнула головой Ленка. — Опасно. С коррекцией памяти тоже ничего не выйдет. Целому королевству придется завесы ставить, а вот труп мы подбросить можем.

— Чей труп? Ивана? Только без трупов! — возмутился я. — Незачем людей расстраивать, у них и так в последнее время сплошные неприятности.

— Тогда клон, — предложила Лаврентьева. — Дадим минимум памяти и научим подпитываться магией. Все ведь считают Ивана глупым? Вот и получат то, что хотят. Пошли, сделаем все, как надо.

Королевич действительно завтракал в столовой. Он в одиночестве сидел за столом, рассчитанным на шестерых, и за обе щеки уплетал жареную утку, поливая ее зеленым соусом, загребал ложкой рассыпчатый рис с петрушкой и запивал все это клюквенным компотом.

— Приятного аппетита. Мы можем присоединиться? — спросила Ленка.

— Угу. — Иван указал глазами на свободные стулья. — Берите ложки. Кормят тут у вас отменно.

— Спасибо, мы по делу.

— Где находятся Семеновские леса? — спросил я. — Нам нужно точное местоположение.

— А еще нам нужна твоя память.

Его высочество закашлялся, подавившись уткой, и мне пришлось дважды ударить его по спине.

— А чего вы в лесу забыли?

— Брата твоего выручить хотим, — я показал Ивану хрустальное яблоко. — Это “Дар жизни”.

— Правда?! — обрадовался королевич. — Так это же здорово! Превратите Сашку обратно в человека, пусть страной управляет! Пошли к порталу.

— Не спеши, — осадила Ивана Лаврентьева. — Ты, если не забыл, под охраной, и никакой портал тебя никуда не выпустит, так что если хочешь помочь, давай руку.

Девушка расстегнула кожаную сумку на поясе и извлекла из нее крошечную пластмассовую баночку.

— Ка—порошок, — пояснила она. — Будем делать клона.

Ленка открыла баночку и высыпала немного золотого порошка на тыльную сторону ладони королевича.

— Думай о приятном, — посоветовала девушка.

Королевич зажмурился, а я наоборот старался даже не моргать, чтобы не пропустить момент появления клона. Мой третий брат—близнец материализовался в воздухе в метре от оригинала и отличался от нас с Иваном только одеждой: синими туфлями, синими лосинами и синей рубашкой с широкими рукавами.

— Переодеть, — критически осмотрел я клон его высочества. — Его ведь нужно в тюрьму посадить, откуда мы с тобой, Лен, благополучно сбежали, поэтому нужна одежда, в которой я был в то время. Наверное, она до сих пор в моей комнате.

— Принеси, — попросила Лаврентьева.

Привычными коридорами я направился к себе. На вахте, за столом дежурного, где всегда сидела Акулина Гавриловна, было пусто. Я почти бегом преодолел расстояние от вахты до комнаты и рывком распахнул дверь.

Будем надеяться, старая одежда осталась в комоде, и ее не забрали, чтобы постирать или выбросить. Я потянул дверцу на себя и с облегчением выдохнул. Серо-синие полосатые лосины на месте, камзол тоже, а туфли… На нижней полке выстроились в ряд два десятка пар почти одинаковой обуви. Я совершенно забыл, какие башмаки были на мне, когда попал в темницу. Впрочем, без разницы, на туфли клона внимания не обратят. Когда во дворец вернется Александр, все так обрадуются, что никто не вспомнит о таких мелочах, как туфли на младшем высочестве. С королевича снимут все обвинения, назло Изабелле, и выпустят из тюрьмы.

— Прокалываются обычно именно на мелочах, — раздался за спиной ехидный голос Цимлянского.

Я обернулся, ожидая, что на голову опрокинется ведро с водой, в лицо полетят искры или еще что похуже. Призрак висел в позе лотоса на привычном уже месте — над кроватью.

— Бери те, что с голубыми бантами, — посоветовал дух, — точно помню, ты был именно в них.

— Как ты здесь очутился? Зачем пришел? Подслушивал наши разговоры?

— Почему же сразу «подслушивал», просто пролетал мимо.

— Ну конечно.

Я представил, как голова Цимлянского высовывается из под пола под столом, за которым завтракал Иван. Вполне в духе призрака.

— Голубые бери! Зуб даю, ты был в них.

Я улыбнулся. В левой руке я все еще сжимал хрустальное яблоко с розовой жилкой внутри.

— Не разбрасывайся зубами, — посоветовал я, приближаясь к кровати. — Есть будет нечем.

Цимлянский засмеялся шутке и вытер несуществующую слезу.

— Уморил!

— Один зуб ты уже проспорил, на очереди второй, — предупредил я.

— Кому проспорил? Лаврентьевой? Ладно, признаю, ваш любимец Лас повел себя благородно и даже скажу героически, когда спас Ленку от черной кошки, но он все равно идиот.

— На таких идиотах земля держится, — парировал я. — Отдашь зуб?

— Неа. Даже если бы мог, не отдал.

— Зря. Бить буду аккуратно, но сильно, — предупредил я и бросил в Цимлянского “Дар жизни”.

Не знаю, как действует этот артефакт, но надеялся, что никакие особые ритуалы не нужны.

Призрак на мою выходку не отреагировал — отучился за триста лет, привык, что предметы просто пролетают сквозь него. Однако на сей раз вышло по-моему. Хрустальное яблоко врезалось в духа, и то же мгновение тот превратился в человека: обрел краски, плоть и вес и со всего маху шлепнулся на кровать. Я бросил одежду, прыгнул к Цимлянскому и прижал его к матрасу.

— Это тебе за ведро воды, за бездну, в которую я думал, что падаю в колонном зале, за насмешки и подслушивание!

Я замахнулся и ударил бывшего призрака в челюсть.