Младший вовсе был дурак (СИ) - Страница 4

— Н-но! Пошла!

— Куда едем? — спросил я его широкую спину.

— Во дворец, — отозвался Прохор. — Али изволите покататься? Голышом очень не рекомендовал бы, людишки у нас недобрые, смеяться начнут.

— Тогда давай во дворец.

Раз Прохор называет меня высочеством, значит, принял за принца. За того самого Власилиана, в которого Лаврентьева втюхалась. Ну, точно сумасшедший. Как нас можно спутать? Власилиан, по Ленкиным словам, блондин с курчавыми волосами, высокий, как шкаф, и “похож на милого амурчика”, а я темноволосый, отнюдь не шкафообразный, а с амуром и рядом не стоял. Будем надеяться, во дворце недоразумение разрешится, Прошку за ошибку побьют не слишком сильно, а мне дадут какую-нибудь одежду.

Карета оказалась не самым комфортным средством передвижения. Рессоры работали плохо, коляску раскачивало, меня то и дело подбрасывало на кочках, приходилось крепко держаться за борт. Прохор направлял карету к лесу, где явственно виднелась широкая аллея, уходящая вглубь дебрей. С того места, где я совершал свой нечаянный заплыв, аллею видно не было, но я наверняка нашел бы ее и без посторонней помощи.

— Вас уж все обыскались, — не оборачиваясь произнес Прохор. — Поначалу никто и не понял, что вы убежать изволили, а как пропажу обнаружили, такой кавардак начался! Еще бы! Сегодня ведь особенный день, из соседних держав целый дворец гостей понаехало, а тут принца не досчитались. Его величество за сердце схватился, ее величество ножкой топнули, а братцы ваши и вовсе разозлились. Побить обещали.

Братцы? Не припомню, чтобы Лаврентьева говорила о Власиниановых братьях. Может, просто не сочла нужным? Да какая разница? Мне бы до дворца добраться и одежду достать, а там видно будет.

Карета ехала по лесу довольно долго, но вот впереди замаячил просвет, и я увидел обширный парк. По обеим сторонам от песчаной дороги старательные садовники высадили, наверное, миллион цветов. Здесь были и розы, и гортензии, и георгины, и лилии; от многообразия красок рябило в глазах, а когда карета подъехала ближе, засвербило в носу — смесь здешних цветочных ароматов с легкостью могла дать сто очков вперед любому парфюмерному магазину.

По периметру парк окружала высокая каменная стена с башнями, на верхушках которых развевались синие флаги с орлом, точной копией птицы на гербе. Видимо, стеной была огорожена вся дворцовая территория вместе с озером и парком. Лично я на месте его величества, так бы и сделал. Справа высилась громада королевского дворца.

Ну, допустим, про громаду это я преувеличил. На первый взгляд замок казался гигантом, но на самом деле он не дотягивал до уровня городской девятиэтажки, его самая высокая башня заканчивалась на высоте седьмого или восьмого этажа, остальные не превышали пяти этажей. С точки зрения инженерии, это неплохо, ведь камень не самый удобный строительный материал, да и подниматься пешком не очень-то весело — про лифты здесь никто не слышал.

— Вы уж звиняйте, ваше высочество, — снова подал голос Прохор. — Я вас через задний вход проведу. Очень уж ваш батюшка сердится, кабы не прибил. Перед гостями стыдно будет, коли на сиятельном лице синяк появится.

Задний вход, это хорошо. Чем меньше народа меня увидит, тем лучше.

Однако же Власилиана во дворце не очень-то и уважают, раз все, кому не лень, обещают побить. Уж не из-за Ленки ли? Вряд ли король обрадовался безродной невесте, да еще и без приданого.

Карета подъехала к огромным деревянным воротам, по обе стороны которых стойкими оловянными солдатиками застыли бородатые охранники в синих мундирах и с алебардами. Завидев мою скромную персону, солдатики ожили и отвесили поясной поклон.

— Не понял, — от неожиданности произнес я вслух.

— Что-то не так, ваше высочество?

— Нет, все нормально, Прохор.

Я заткнулся.

Какого черта синемундирные вздумали мне кланяться? Близорукие? Увидели королевскую карету и поклонились? Или… от этой мысли мне стало не по себе… как и Прошка спутали меня с принцем? Неужели мы настолько похожи? Или они все разом спятили? А что, очень даже возможно. Вирус какой-нибудь в воде завелся, вот и посходило с ума целое королевство. Или… при перемещении я превратился в блондина. Жуть. Зря, не догадался на свое отражение в озере посмотреть. Зеркал тут у них, судя по карете, может и не оказаться.

Коляска между тем въехала во внутренний двор, выложенный отшлифованным сотнями ног булыжником. По правую руку располагались служебные постройки и большая пекарня, распространяющая вокруг себя приятный аромат теплого свежеиспеченного хлеба. Чуть дальше впереди находилась конюшня и задняя дверь дворца, ведущая, надо полагать, в кухню или помещения для слуг. По левую сторону у сарая толстая птичница в коричневом рабочем платье, кормила кур, высыпая из передника пшено, трое мальчишек в серых широких штанах и грязных рубахах, дрались на деревянных мечах.

Карета, равно как и принц, на птичницу и ребятишек впечатления не произвела, они не обратили на меня внимания, чему я несказанно обрадовался. Значит, Прохор все же чокнутый, охранники близорукие, а я остался собой: студентом первого курса экономфака Сергеем Пономаревым, по велению судьбы заброшенным в иной мир. И никакого сходства с королевским сыночком.

— Тпру! Вылазьте, ваше высочество.

Прошка спрыгнул с козел, открыл передо мной дверцу и протянул руку.

Помощью я не воспользовался — не принц, спрыгнул и направился к двери.

— Ваше высочество, вы куда?

— Во дворец.

— Совсем из ума выжил, — пробормотала птичница, бросила курам остатки пшена и, поспешила к одному из сараев.

— Сюда проследуйте, — Прохор засеменил к пекарне и открыл дверь.

— Зачем? — насторожился я.

— Ну как же, ваше высочество? Вам одеться надобно, негоже голышом к гостям выходить.

— Так что же, мне не во дворце одеваться?

— Зачем же во дворце? В своих покоях, — Прохор поклонился и указал на открытую дверь. — Заходите-заходите. Али забыли, что сами из дворца в пекарню ушли? Там за печью ваш гардероб и лежит, в сундуке. Коли хотите, так одеться я помогу.

— Спасибо, не нужно.

Я вошел в пекарню, и Прохор закрыл дверь.

Вот тебе и раз. Наследный принц живет в пекарне при дворце! Понятно, почему его никто не уважает. Не удивительно, если его вообще дурачком считают — кто ж по собственной воле из дворца в хозяйственную пристройку перебирается?

Пекарня освещалась светом, проникающим через единственное окно. Большую часть помещения занимала огромная печь, вдоль стен стояли широкие лавки, на полках над дверью примостились глиняные горшки и чугунок, больше в “покоях его высочества” ничего не было, если не считать мебелью вязаный коврик рядом с одной из лавок.

Бедная Ленка. Вот вернулась бы она сюда, и такую подлянку обнаружила! Пришлось бы ей на лавке спать рядом со своим принцем.

Я вздохнул и заглянул за печь, где обнаружился «гардероб» в виде большого сундука.

Посмотрим, что за одежду носят здешние изгнанные из дворца высочества.

Во внутренностях «шкафа» нашлись три пары туфель с пряжками, полосатые серо-синие лосины, несколько рубах, два ярко-синих камзола и шляпа с пером неизвестной птицы. Не так уж и плохо. Трусов, конечно, нема, но надеюсь, хоть туфли окажутся по размеру.

Мои надежды оправдались, видимо, мы с принцем Власилианом все-таки одного роста, и Лаврентьева приукрасила, когда описывала своего избранника. Я облачился в лосины, рубаху и камзол, а шапку трогать не стал. Неизвестно насколько сильно рассердится его высочество, если у него пропадет единственный головной убор.

Но пора выбираться из пекарни, а заодно из дворца. Делать здесь нечего, лучше отправиться в город и попытаться разузнать о здешних магах, подготовить, так сказать, путь отступления. В отличие от Лаврентьевой, я не собирался оставаться в Таэрии навечно. Погуляю, осмотрюсь и домой.

Я выглянул в окно и обнаружил, что Прохор стоит неподалеку от двери и беседует с птичницей, следовательно, пробраться мимо него незамеченным не получится. Что ж, придется во всем признаться.