Митрополит Филипп - Страница 18

Здесь, на нашей земле, не раз сооружали нечто прямо ассоциирующееся с Иерусалимом – городом древних храмов и святых реликвий. Не случайно в середине XVII века под Москвой вырастет Новый Иерусалим. Эту идею холили и лелеяли в течение долгого времени, она и в предыдущем веке ощущалась как «родная» для интеллектуалов Старомосковской цивилизации. Именно она зашифрована в архитектурном облике Покровского собора что на рву. Ее же, соединив с образом «града небесного», воплотил в Спасо-Преображенском соборе умудренный книжным словом настоятель Филипп.

Главный храм обители наполнили всем необходимым для богослужения: «Иконами же украси и книгами, яко невесту, ризами же и паволоками 34 драгими, сосудами и подсвещники златоковаными и кадилы». И Новгорода Великого настоятель пригласил «доброписцев иконных» Гаврилу Старого, да Илью, да Краса. Собор с любовью украсили извне, а потом с такою же любовью украшали внутри…

В соборе, помимо главного престола во имя Преображения Господня, устроено было еще шесть: Архангела Михаила, преподобных Зосимы и Савваатия Соловецких, святого Иоанна Лествичника, святого Федор Стратилата, Двенадцати апостолов и Семидесяти апостолов. Сам игумен, зная, сколь многое потребуется для того, чтобы в каждом из семи престолов собора можно было служить Богу, сделал огромные пожертвования. Он положил в Соловецкую обитель вкладом икон на 65,5 рублей, Псалтирь, Ирмологий, украшенный золотописью, кое-что из утвари. Вероятно, на иконы, книги и прочее пошли доходы от земель, принадлежавших богатому роду Колычевых. Только так можно объяснить исключительно большие суммы вкладов игумена Филиппа.

Имена придела выбирал настоятель монастыря, и в каждом из них, следовательно, содержится особый замысел Филиппа.

Два «апостольских» придела напоминали инокам о том, что здесь, в местах, где дыхание христианства чувствуется совсем недавно, каждый из монахов, отправляющийся куда-нибудь на Сумь, в Кольские места, на Мурман или даже далее того, оказывается в роли одного из первоапостолов, проповедовавших в языческой стихии слово Божие.

О приделе Архангела Михаила современный историк А.Г.Мельник пишет, что ему досталось особо почетное место. Причина проста: «…Архангел Михаил считался небесным покровителем московской царствующей династии… Более того, архангела Михаила особо почитал и сам царь Иван IV. О чем, кроме всего прочего, свидетельствуют следующие слова его первого послания к князю Курбскому: «Как архангел Михаил был предстателем Моисея, Иисуса Навина и всего Израиля; так же в благочестие новой благодати первому христианскому царю Константину незримо был предстателем архангел Михаил, водивший полки его и одолевавший его врагов, с тех пор и поныне он помогает всем благочестивым царям. Вот кто наши предстатели: Михаил, Гавриил и другие бесплотные силы…». Недаром архангел Михаил был изображен на «Великом стяге» 1560 г. Ивана Грозного. А в 1564 г., т. е. за два года до окончания строительства соловецкого Преображенского собора, при кремлевском Благовещенском соборе по заказу царя наряду с другими приделами был устроен придел архангела Михаила… Итак, можно не сомневаться, что посвящение рассматриваемого придела именно архангелу Михаилу прямо или опосредованно связано с личностью царя». Кроме того, Архангел Михаил – защитник Церкви, вождь святого воинства ангелов, стоящих на страже Божьего закона. В 50-х годах XVI века Россия вела большие войны с иноверцами, с католиками и протестантами. Русские армии, отправлявшиеся на Казань и Астрахань, в Ливонию и на Карельский перешеек чувствовали над собой плеск ангельских крыл – полки небесные с архангелом Михаилом во главе летели над полками православной армии, шедшей воевать за веру. Отсюда и особое к нему отношение коренной Руси…

К государю и его семье игумен Филипп и вся братия относились с подобающим почтением. Поэтому еще два придела в соборе связаны с родными государя. Святые Иоанн Лествичник и Федор Стратилат – небесные покровители сыновей Ивана IV, царевичей Ивана и Федора. К середине XVI столетия в Соловецком монастыре не сложилось особого культа архангела Михаила, святых Иоанна и Федора. Совершенно ясно: появление приделов, освященных подобным образом, высветляет духовную связь между Соловками и Москвой, между смиренной обителью и царским престолом. Быть может, от самого Ивана IV исходило желание назвать соборные приделы именно так. Но с той же вероятностью – от игумена Соловецкого, благодарного царю за щедрое пожертвование на строительство собора.

К тому же, для Филиппа имена Святых Иоанна и Федора значили кое-что помимо напоминания о благополучии монаршей семьи. Имя «Федор», явно связанное со святым Федором Стратилатом, одним из покровителей воинства – «служилых людей по отечеству», часто встречается в его роду. Основателя семейства, вельможу по прозвищу Колыч, также звали Федором. Как, впрочем, и самого Филиппа – в миру. Оказывая почести Правящему дому Рюриковичей, возможно, Филипп оказывал их и собственному семейству. Что же касается Иоанна Лествичника, то он был одним из любимых святых русского монашества, на его духовный труд «Лествица» ссылались величайшие светильники нашей иноческой среды. Знал «Лествицу», несомненно, и Соловецкий настоятель. В небольшой монастырской библиотеке тогда хранилось два экземпляра «Лествицы».

Придел во имя преподобных Зосимы и Савватия, напротив, – свидетельство давно сложившегося, глубоко укорененного на Соловках культа основателей монастыря. Не вспомни о них игумен Филипп – вот это было бы странно. Их гробницы, появившиеся задолго до придела в соборе, уже играли роль истинных святынь, к тому же, богато украшенных.

Тот же А.Г.Мельник отмечает: «По значимости местоположения между тремя, условно говоря, «царскими» приделами и тремя, столь же условно выражаясь, «монастырскими» был установлен некий «паритет», идея которого, видимо, принадлежала Филиппу Колычеву».

Летом 1566 года английские мореплаватели Томас Сутзем и Джон Спарк побывали на Соловках. Игумена Филиппа они там уже не застали: он отбыл в Москву – ставиться на митрополию. Посетив монастырь, англичане, по их собственным словам, «…переехали в отличный каменный монастырский дом в 5 милях к юго-западу от обители». Стало быть, помимо построек времен Филиппа, известных по Житию и деловым документам, был еще какой-то дом, вызвавший восхищение иноземных моряков.

К юго-западу от основных строений обители… море.

И маленькая группа Заяцких островов. Так вот, на большом Заяцком острове в XVI столетии появились сложенная из валунов, прочно скрепленных строительным раствором, «людская», иными словами, гостиница, а также отдельно стоящая «поварня» (кухня) при ней. Там же был колодец, устройство которого приписывается распоряжению игумена Филиппа. Людская стояла близ удобной и глубокой гавани, возведенной из таких же валунов; ныне она обмелела и пригодна разве что для лодок, однако современный причал располагается рядом с нею. По велению Филиппа, мореходы, становившиеся в этой гавани, обязаны были укреплять ее, добавляя валуны к старой кладке. На большом кресте, поставленном поблизости, иноки вырезали надпись: «А кого Бог принесет в сие становище всякаго православного христианина, и вы бы Спаса ради и причистыя Богородица и преподобных отец великих чюдотворцов Зосимы и Саватия, и своего ради спасения и для покоя келейнаго, сиречь полаты, в становищи сем тружалися Бога ради по силе своей, камение носили бы на заднюю сторону становища на угол от моря. Для того, чтобы волнами морскими не располоскало. А камение бы носили из внутрь становища от креста большаго, на котором сия память написана. А кто будет ленив и не носит, ино его Бог простит. А кто будет больши тружатися, больши ему спасения».

Побывав на Соловках в августе 2008 года, автор этих строк имел возможность подробно обсудить местные морские обычаи и условия мореплавания с большим знатоком старинного «хождения по водам». Из разговора с ним было вынесено вот какое убеждение: монастырская гавань в бухте Благополучия, а также более древнее пристанище мореходов на севере Большого Соловецкого острова, в Сосновой губе, не соответствовали тем грандиозным строительным планам, за осуществление которых взялся игумен Филипп. Множество мелей, запутанный фарватер, недостаточная глубина превращали в рискованное дело выгрузку материалов, прибывавших с материка постоянным потоком. А Белом море никогда не баловало моряков. Так, в июле 1561 года 15 ладей, на которых с Двины везли известь для монастырского строительства строительству собора, были разбиты штормом и погибли… В то же время, стоянка на Большом Заяцком острове, там, где располагаются валунная гавань и людская, намного удобнее. По всей видимости, здесь разгружались крупные корабли, а стало быть, их ждали склады, содержимое коих понемногу переходило на Большой Соловецкий остров. Но даже если складов тут при Филиппе и не сооружали, то, во всяком случае, оборудовали стоянку, где могли укрыться от непогоды суда, прибывшие к Соловкам в неудачное время. У Заяцких островов они ждали благоприятного случая, когда в ту же бухту Благополучия можно будет зайти вполне безопасно.