Мистер Трикстер (СИ) - Страница 3
- Слушаешь что? – Сэм непонимающе обернулся к размахивающему в воздухе наушниками Габриэлю. – Что, вообще ничего? – удивился он, от изумления сбившись на нормальный голос, который неожиданно оказался не натянутым и чрезвычайно высоким, а почти приятным низким. – Ни радио, ни, прости господи, даже телевизора? NKOTB, BSB, да что угодно пойму, признавайся, - и спрыгнул с парты, садясь на колени рядом с зарывшимся в стопки бумажек Сэмом. – Может, я и прогадал, - сам себе пробормотал он, разглядывая смятые листочки. – Ты вообще чем-то кроме учебы занимаешься? – Сэм сделал вид, что не обратил внимания на его вопрос, как будто бы пытаясь понять, к какой группе положить очередной лист, но рука на плече заставила его посмотреть на Габриэля.
- Нет, и я не понимаю, какое тебе дело до моих увлечений, - четко ответил он, проговаривая каждое слово.
- Это вроде как основа для знакомства – музыка, фильмы, книги, знаешь, то, чем нормальные люди обычно время убивают, - среди веревочек на запястье Сэм неожиданно заметил нечто странное - небольшой плетеный браслет с явственно приделанными крыльями, аксессуар скорее для девушки, нежели для парня. – Жить ничем – ненормально, - мягко добавил он.
- Тебя забыл спросить, - вежливо послал его Сэм, отворачиваясь и уговаривая себя просто не обращать внимания. Он обернулся, чтобы взять очередной лист, но стопки на полу не оказалось.
Габриэль, сев с протяжным вздохом на пол, положил стопку на скрещенные ноги с высокими яркими кедами и уставился на первый лист. Подумал и отложил в сторону. Следующий, не глядя, пихнул Сэму. Сэм пожал плечами и сел напротив него – так область распределения листочков поделилась поровну. Свои листы он раскладывал сам, а из других групп отдавал Габриэлю и забирал у него свои. Через некоторое время они приноровились передавать друг другу так, чтобы не ударить кулаком в нос.
- Я знал одного парня, который не увлекался ничем, кроме собственной карьеры, и он, честно говоря, плохо закончил, - тишину Габриэль держать не умел. Но работать в тишине приходилось трудно, и собственные мысли перебивали концентрацию внимания. Сэм решил, что от разговора ему хуже не будет.
- Очередной придуманный персонаж? – хмыкнул он, отправляя работу какой-то неведомой Алисии к третьекурсникам, на самом деле давно наплевавшим на тесты и занятым только выпускными экзаменами.
- Почти, мой брат, - Габриэль передал ему сразу три работы. – Было время, когда я не хотел появляться дома вообще. Майкл… он хотел стать руководителем крупной фирмы и всерьез собирался участвовать в программе практики среди крупнейших корпораций, но для этого нужен был проект, а, соответственно, и финансирование, и он не мог заработать денег самостоятельно, хотя получал стипендию. А мой второй брат… Он, конечно, не так целеустремлен, но у него есть талант, и для него был шанс попасть в престижный колледж искусств – он рисует так, как никто до него – и для этого тоже нужна была некоторая сумма денег. Отец, он… очень старался помочь обоим. Но все эти «зеленые» организации, мероприятия верующих, помощи бедным… Они здорово отнимают время. В общем, он мог помочь только одному, а они поругались за день до… Они поставили перед отцом выбор между их будущим.
- Я тронут, но обычно не вытаскиваю всех скелетов в шкафу при первом знакомстве, - резко ответил Сэм, забеспокоившийся от такой откровенности. У него появилось смутное сомнение – не разыгрывает ли этот парень его снова.
- С тех пор мы не видели отца, - невозмутимо продолжил рассказывать Габриэль. – Ни один из них не попал туда, куда хотел. Майкл пытался справиться сам, работал на двух работах и дома по ночам, днем учился, не хотел слушать нас вообще. Однажды нам позвонили из психушки. Такие вот дела.
- Наверное, мне стоит сказать «соболезную»? – Сэм едва успел перехватить срывающееся с губ извинение. Он не виноват даже в том, что этот странный парень вообще сел рассказывать ему о своей жизни, почему же он чувствует себя таким виноватым?
- О, нет, теперь все в порядке, - отмахнулся Габриэль, на удивление быстро разбирая свою стопку. – Они с Люци поговорили, и теперь… теперь справятся. Мораль сей басни, - он выпрямил ноги, разминая бедра до коленей, - в том, что нет никакого смысла забывать о том, что мимо тем временем пролетает жизнь.
- Допустим, мне есть резон слушать тебя сейчас, но если у меня как не было пристрастий, так и нет, что я должен сделать? – Сэм спросил чисто гипотетически. Он вовсе не хотел слушать ни о чем подобном – увлекаться несуществующим для него было так же дико, как убеждать в постройке все новых и новых автомобильных заводов – оно не нужно. Он мог порадоваться за кого-нибудь, если случайно смотрел или читал, испытывал легкую неприязнь, но все это проходило на фоне стороннего впечатления. Для него было немыслимо, нерационально переживать за что-то, чего даже не существовало.
- Найти того, кто тебя этому научит, - Габриэль вернулся к своему жизнерадостно-раздражающему тону. Он достал резким движением коммуникатор и раздвинул клавиатуру, поспешно набирая запрос и поглядывая на Сэма – не передумал ли. Секундой спустя из динамиков телефона полилась музыка, отбивающая ритм. Один и тот же, часть за частью, в одну сторону, в другую, и выше – и так можно было до бесконечности, ей хотелось подчиняться, хотелось позволить ей вести себя. Убеждающий голос, не поющий, но предупреждающий, а за ним – как будто бы старый церковный хор, переносящий в другой век. Удар, и ритм снова пробивается вперед. Отчаянные мольбы сквозь него, подчинение ритму и обещание. Незнакомый язык, похожий на что-то древнее, настоящее заклинание и мелодия обрывается.
Сэм моргнул, понимая, что за эти пару минут воспринял песню картинками. Бешено скачущими лошадьми, несущими воинственных седоков, вспарывающими землю копытами, звон доспехов и бессилия воинов против сверхъестественного, того, что будет ждать позади. Время замков, время веры в дьявола и равнодушную силу, что должна была бы защищать, но ее нет.
Между дьяволом и человеком не стоит больше никого*.
Свинцовые тучи и мертвые пустоши, политые кровью еще более древних битв. Сверкающие глаза и пластина шлема, прикрывающая носы, длинные бороды и ненужные плащи. Время, давно ушедшее, время, которое он не может даже представить… И в то же время видит. Вместе с ритмом, незримо отбивающимся позади этих картин. Как возможно это?
Габриэль молча улыбнулся. Не победно, не самодовольно, а скорее понимающе. Мимолетное движение по стертым кнопкам, и в классной комнате раздается еще одна. Она тягуча и ненавязчива, хрустальна и напоминает радужную стеклянную занавесь, ограждающую Сэма от яркого света. Высокие ноты ярких лучей и чего-то запредельного, чего он видеть не должен. Он слышит женский голос и почти уверен – это отзвук ангела, который скрывается за этой мелодией. Нота, еще одна – и вот он устанавливает контакт, просит еще и еще своими неловкими нотами пониже, повторяющимися в ненужном и детском ритме, но ответ приходит. Он приходит потрясающим переливом высоких нот. Его низкие просьбы и высокие ответы составляют гармонию, невозможную, не совпадающую, словно… словно прозрачный и сияющий водопад, падающий лишь вниз и никуда больше, и только брызги долетают своим путем, до него, обжигая холодом. Сэм ходит вокруг, но ничего не может разглядеть, хочет дотронуться до занавеси и отдергивает руку, стоит ему снова услышать великолепный женский голос. Он становится отчаяннее и жалостливее, он не просит о помощи, но слушать его все больнее и больнее. Разорвать то, что разделяет, грань между мирами и прийти на помощь – но между ними только его просьбы и ответы яркого пламени. Бесконечный круг, повторяющийся снова и снова, заколдовывающий его светлыми одеждами и бескрайним небом. Такой силой обладает лишь одно.
Плач ангела**.
Тишина классной комнаты давит на уши. Сэм не хочет открывать глаз, не понимая, как такой, как Габриэль, может обладать таким сокровищем, выражающимся в каких-то грубых буквах mp3. Он не может выйти из неожиданного мира грез, принадлежащего ему, оказывается, всегда, чтобы узнать, что и в этом ощущении снова окажется один. Он медленно открывает глаза, нехотя – не может же он сидеть так все время. И к своему удивлению видит Габриэля расслабленно привалившимся к деревянной кафедре спиной, с безвольными руками, оставленными на коленях, и запрокинутой к потолку головой. Стоило Сэму посмотреть на него, как Габриэль открыл глаза и опустил голову, чтобы встретить его взгляд.