Мистер Фермер. Война бессмертных! (СИ) - Страница 46

— Ветерок… — Коснувшись волос красавицы, невольно проговорил я.

— Хозяин, побалуйте, по-ба-луй-те… — Думая, что это сон, не открывая глаз, расплылась в улыбке дриада.

Только услышав голос мой, оторвав заспанную голову от подушки, приподнимается Заря.

— Очнулся, очнулся, слава небесам, о боги, о Матвеем, как же мы волновались… — Взяв мою руку в свои горячие, нежные ладони, начинает зачем-то целовать их дриада. Она плачет, рыдает в захлеб, и слёзы её, не холодные, а горячие, словно сам огонь, капая на простыни грозятся нас всех подпалить!

— Тише, тише ты, — пытаюсь я пошевелить второй рукой, которую, зажав между грудей, держала бормочущая что-то невнятное Ветерок.

Карета резко остановилась, со всех щелей и сторон, через окна и двери ко мне стали заглядывать женские головы. Здесь были все: Аорра, Джульетта, Люси, Мелим. Видел я и тех, кто давно старался лишний раз не мелькать в моём поле зрения, однако только её, мою темную принцессу, разглядеть никак не удавалось. Все что-то оживлённо щебетали, сияли в восторженных улыбках, блистали ручьями слёз на своих щеках, а я… Я был им рад, но продолжал искать её.

— Где Облачко? — Взволнованно спросил я.

Переспросить пришлось раз семь, перед тем как меня услышали, расплывшись с умилением на лицах, уставились куда-то на мой живот.

— Она здесь, с вами. — Осторожно приподняв одеяло, указала на прятавшуюся под моей рукой малышку Аорра. — Миниатюрная копия повзрослевшей себя, без одежды, прижимаясь к моим ребрам, она, при всём этом шуме, продолжала умиротворённо сопеть, бормоча что-то о жизненной силе, обо мне и том, какие позы, будучи суккубом, ещё со мной не попробовала… Да, хоть она сейчас и размером с Семечко, коими были Зуриэль и Ветерок при нашей первой встрече, но как некогда уже звучало: Облачко это Облачко…

Вот и он, мой Хеппиенд.

Вырвав руку из хватки Зари, прижав указательный палец к губам, велю всем шумным персонам немедленно прекратить орать. Малышка спит, не хочу, чтобы ей мешали. Я всё так же истощён…

Не было героического подвига с моей стороны, воскрешения армии или единоличной победы над владыкой демонов. Возможно, я многих подвел, не оправдал возложенных на меня ожиданий. Возможно, просто одержал очередную неоднозначную победу в привычном мне распиздяйском стиле. Сейчас это уже не важно, по стуку колёс, по пейзажам в окне, я понимал, мы где-то посреди пустыни. Абу-Хайра, армия, битвы, огромное кладбище из скелетов, перемешанных с трупами наших воинов, всё далеко позади. Мы едем домой, двигаемся обратно в Вавилон или, может дальше, обратно в Запретный Сад? Где-то там, далеко, моя гигантская двухэтажная избушка, она ведь всё ещё стоит, ждёт меня и мою огромную шведскую семью. Мне есть куда и с кем возвращаться, а значит, даже с угрозами Разрушителя миров о скором визите темных и светлых богов, я ещё могу побыть в тишине, спокойствии. Я могу вернуться к тому, с чего всё началось, я могу вновь быть счастливым. А править Империей, подчинять материк, зачищая от остатков нежити, можно не только из Вавилона, но и из разных других мест, почта то уже существует, буду править удалённо!

Откинувшись на мягкую перину, рукой прижимаю к себе малышку Облачко. Вообще ни о чём не думая, в очередной раз почувствовал, как из меня выжимают все соки, высасывают ману, хочу уснуть и чувствую… Как кто-то, до этого притворявшийся спящей, с головой скрывается под одеялом.

— Ветерок, не… — Язык её шаловливый касается Матвеема младшего, от чего я едва тут же не кончил. Напряжение, стресс, все прошлые переживания отходят на второй план. — А знаешь, делай, что хотела… — кладя той на голову свободную руку, расплывшись в улыбке, вполголоса велю я.

Две недели спустя. Великий Вавилон. Площадь имени Трёх Императриц.

За магической ширмой, скрывая меня и тех, кто готовил триумфальное возвращение императора, во всю полным ходом шла подготовка. Мой красно-золотой наряд выглядел громоздко. Из-за него казалось, что я, как минимум, вдвое шире себя реального в плечах и на десяток сантиметров выше. Обувь с высокой подошвой и впереди, перед балконом, небольшая подставка-тумба, что сделает меня для людей ещё выше. Одежда, без единой складки, сшитая лучшими мастерами города из самых дорогостоящих, редчайших материалов. Не уступала, а где-то и превосходила умения портных работа кузнецов, сделавших для меня легендарный доспех. Поверх адамантовых плит, на плечах будто звёзды сияли камни магической силы, позволявшие хозяину сливать в них, словно в аккумуляторы, ману. За спиной моей, издавая угрожающее шуршание при ходьбе, развивался «дьявольский плащ», сотворённый алхимиками из костной муки, собранных с мертвого дракона, с коим мы сражались в Абу-Хайра.

Ну а на поясе, как символ сопротивления всему и вся, как напоминание о прошлом и обещание служить мне верой и правдой в будущем, обратившись в оружие, ожидала своего звёздного часа Ангел кровопролития Зуриэль.

— Господин… — Поправив прядь волос на моей голове, протягивает мне зеркальце Заря.

В быту, рутине каждодневной, когда тебя умывают, бреют, обтирают, я почти не заботился о внешности. Даже мысли о том, чтобы просто поглядеть в зеркало, обходили голову мою стороной. Слишком занят, слишком много проблем и хлопот. Сейчас, наверное, я впервые с момента битвы у Абу-Хайра глядел в зеркало. Глядел и не мог понять, кого я в нём вижу.

Сквозь пепельные отросшие до плеч волосы прямо с макушки, посреди чёлки виднелась последняя, чёрная прядь. Я никогда не видел этих глаз, что предстали в отражении. На белках, ободом ярко-белым, вместо зрачка виднелся круг, источающий тусклый свет. Болезненное бледное лицо, немного припустившаяся от удивления челюсть и, конечно же, мой тонкий, острый нос. Наверное только нос остался таким, каким я его помнил…

— Вы как никогда прекрасны и величественны, мой Император. — Повиснув на мне, кладёт голову на наплечник Аорра.

— Благодарю за добрые слова. — Вернув зеркало Заре, заставив всех, включая боготворившую меня прислугу восторженно вздохнуть, я величественно одергиваю плащ. Пафосные, хорошо отработанные в прошлом движения плаща давались мне лучше всего. Потому и в этот раз, выходя на трибуну, я смог собрать на себе все взгляды, все мысли; никто в присутствии меня не мог думать о чём-то или ком-то постороннем. Вернувшись с победой, заполучив звание единоличного бога этого мира, я так же обрёл ещё несколько чрезвычайно полезных способностей, одной из которых являлось способность читать мысли выбранных мной существ.

Поднимаясь по лестнице на балкон трибуны, чувствую себя уверено и спокойно. Моё положение, сила, получены благодаря стараниям и жертвам других, всё это заимствовано. Всё это, включая возможность завоёвывать или защищать, не является исключительно моим желанием, либо правом. Потому и действовать я буду, отталкиваясь не только от своих желаний, но и от желаний, нужд народа, моей личной свиты, сделавшей меня таким.

Поднявшись на вершину трибуны, взглядом окинув величайшую площадь империи, я вижу стройные, замершие по стойке смирно пехотные и конные полки. Одни в медалях и наградах, в доспехах, покрытых десятками незаживающих шрамов, с лицами полными гордости, решимости и смелости. Другие же, ещё без наград, без присущей ветеранам статности, но с решимостью и готовностью показать себя. Более ста тысяч новых рекрутов со стреляющими алебардами, двухзарядными обрезами, в пластинчатых, упрощённых, но от того не менее прочных доспехах, ждали команды выдвигаться на север или запад. Они были готовы, и ещё, по меньшей мере столько же, только-только проходили подготовку, мобилизовались внутри всей страны. Всё планомерно двигалось к единению, покорению материка, а после… кто знает.

Восславляя героев, отдавших свои жизни за страну, проклиная её врагов, обещая светлое будущее для народа, ради которого пойду на всё, я целый час распинался, срывая голос, доносил до народа планы, что можно и нужно было огласить. Мало кто меня понимал. Большинство просто разинув рот внимали, пуская слёзы, молясь, восславляя меня бесконечной, гудящей по площади молитвой. Но я продолжал говорить, делиться планами с теми, кто был достаточно сообразителен для того, чтобы оспорить идеи, либо же предложить нечто более подходящее. С трибуны я обращался ко всей стране в надежде найти новые таланты, новых учёных, торговцев, ремесленников, магов. Всех, кто считал, что отличается от других, кто думал, что может быть полезен, но в текущих реалиях не мог проявить себя, я приглашал в своё войско, предлагая стать шестеренкой одного большого механизма.