Миссия для чужеземца - Страница 22

– Зачем вам метелки весной? – удивился Бал. – И откуда вы возьмете лошадей?

– Лошадей нам должен Вик Скиндл, – сказал Лукус. – А что касается метелок… – Он внимательно посмотрел на Бала. – Подумай сам, где бы мне пришлось кормить лошадей метелками в разгар весны? А если додумаешься, никому не говори об этом.

– Я заглянул к Хейграсту, затем к Вику Скиндлу, – объяснил свой поздний приход Лукус, когда спутники вышли на улицу и стали подниматься по узкой улочке, петляющей между башнями, похожими на каменные грибы. – Нари рад нашему приходу и ждет нас, а Вик не слишком. Но он выполнит свои обязательства. Лошади и проводник будут. Завтра мы сходим к колдуну Скиндлу. Я специально сделал все один, чтобы провести вас к Хейграсту ближе к вечеру. Но теперь думаю, что в трактире вас видело не меньше народу, чем могло встретить на улицах. Саш, ты что? Никогда не был в городе?

Сашка шагал по каменной мостовой и восхищенно рассматривал здания. Ни одна башня не копировала другую. Древние строения ари, выделяющиеся филигранной кладкой, стройностью и высотой, перемежались башнями более поздних времен. Но каждая из них, будь в ней хоть десяток метров высоты, старательно тянулась к небу, напрягая затейливую кровлю, каменные пилястры и полуколонны, стрельчатые и округлые окна. Эйд-Мер, зажатый неприступными скалами в узкой долине, стремился вверх к лучам Алателя.

Улочка завивалась в сторону западного склона, то распадаясь на две или три, то принимая в себя узкие кружевные переулки, то выбегая на уютные площади, расходящиеся извилистыми лучами проходных дворов. Внезапно она украшала себя дверями, навесами и крылечками, выкрашенными в яркие тона, натягивала над вторыми этажами башен веревки с разноцветными полотнищами, и становилось ясно – спутники проходят через квартал текстильщиков и ткачей. Затем в ноздри ударял запах кожи, и улочка преображалась. Теперь она поражала обувью, кожаной одеждой и упряжью, вывешенными наружу для привлечения покупателей. Возле потемневших от времени дверей, над которыми покачивался особо изящный сапожок, белу остановился.

– Лавка Негоса. Он шил для Хейграста обувь, в которую ты обут. После долгого пути можно зайти и поблагодарить сапожника за хорошую работу.

Сашка кивнул, вошел внутрь и огляделся. Тесное помещение пересекал длинный стол. Удушливо пахло смолой. На столе лежали кипы раскроенных кож, на стенах висела готовая обувь, что-то кипело и исходило паром в чане над огнем.

– Тепла в этом доме, здоровья его хозяевам! – сказал Сашка на ари, сделав два шага к центру комнаты, как учил его Лукус, склонив голову и ударив тыльными сторонами ладоней одна о другую. В помещении никого не было. Точнее, так показалось на первый взгляд. Потому что уже в следующую секунду какая-то груда, сваленная в углу, зашевелилась. Сначала Сашка подумал, что это большая обезьяна, одетая в черную рубаху и холстяной фартук, но тут же понял свою ошибку. Огромные глаза смотрели на него. В два раза больше человеческих, они буквально светились под крутыми надбровными дугами. Глаза проникали внутрь. Существо моргнуло, и только тогда Сашка преодолел оцепенение и смог разглядеть его целиком. Но все остальные черты – и высокий лоб, и чуть вогнутая линия небольшого носа, и массивный округлый подбородок, и короткие жесткие рыжеватые волосы – не шли ни в какое сравнение с глазами. Они вновь и вновь притягивали к себе.

Сапожник подошел к гостю на коротких, но твердых и стройных ногах, на ходу повторил с кивком благодарности приветственный жест, наклонился, оглядел обувь, а потом, схватив огромной рукой с противоположного конца комнаты табурет, почти насильно посадил Сашку, стягивая с ног сапоги.

– Гигантский лемур! – восхищенно пробормотал Сашка.

– Здравствуй, Негос, – сказал, заходя в мастерскую, Лукус. – Пусть никогда не иссякнет огонь в твоем очаге. Мы пришли поблагодарить тебя за эти сапоги. Ты сработал их для Хейграста, но, как видишь, они сгодились и человеку.

– Человеку? – недоверчиво переспросил низким голосом Негос, поднимая глаза на Сашку. – Расскажи это кому-нибудь другому. Весь город только и говорит о дневном происшествии у шатров, когда чудовищный пес сдернул с каменного основания корчму пройдохи Микса. Вы неплохо выпутались из ситуации, но вам просто повезло. Тот охотник за демонами – такой же охотник, как и я. Иначе он знал бы, что в нашем мире у демонов кровь красная, как и у простого элбана.

– Крестьяне, к счастью, этого не знали, тем более что и я не знаю ни одного охотника, у которого над очагом висела бы голова демона или хотя бы его хвост, – улыбнулся Лукус. – И все-таки чем тебе не нравится мой спутник?

– Не нравится? – удивился Негос, рассматривая снятые сапоги. – Я думаю, что он не совсем человек. Золотнянкой набивали на ночь?

– Да, – нахмурился Лукус. – Что-то не так?

– Так-то так, – пробурчал Негос. – Только где мои охранительные шнурки? Что это за самодельные полоски кожи?

– Там, где мы ходим, магия может привлечь к себе внимание, – ответил Лукус.

– Если бы вы оставили мои шнурки, вот этих бы повреждений не было, – показал Негос. – Что касается магии, она исполнена аккуратно и в соответствии с разрешением. Шнурки не светятся. Для того чтобы почувствовать колдовство, нужно засунуть ногу в голенище.

– Вик делает для тебя шнурки? – спросил Лукус.

– Да, – ответил Негос. – Ярлык на магию есть еще у пяти элбанов, но Вик лучший. Дорого дерет, да и характер у него не сахар, но он мастер своего дела. Я знаю, что ты его не любишь, но поверь мне, он честный человек. Хотя, вполне возможно, в некоторых вопросах порядочное дерьмо. Но не в делах профессии. Или ты думаешь, что Леганд стал бы приносить ему камни для порошков, если бы Вик не заслуживал доверия? Не забывай, что у колдуна пятеро детей, их надо кормить. А что там за паренек стоит на улице? Как тебя зовут?

– Дан, – сказал, заходя в мастерскую, мальчишка.

– Ты что, тоже, как этот маленький демон, первый раз видишь живого шаи, да еще в фартуке? – поинтересовался Негос.

– Нет, – ответил Дан. – Я видел и шаи, и нари, и банги. Я жил у дяди Трука. У нас было много постояльцев.

– Иди сюда. Я все знаю про Трука. Снимай-ка безобразие, которое калечит твои ноги.

Дан стянул ботинки. Негос бросил взгляд на сбитые ступни и снял с полки пару коричневых мягких сапог.

– Вот, возьми, парень. Твой дядя поставлял мне кожу, я остался ему должен. Этого моего долга на две пары обуви хватит. Износишь эту, придешь еще. Но имей в виду, что моя обувь служит долго. Ты тоже об этом не забывай. – Шаи отдал сапоги Сашке. – Носи, не спотыкайся. Вот в этом мешочке масло для кожи. Оно будет полезнее, чем золотнянка. А вот шнурки. Вставь, не слушай этого упрямого белу, и твои сапоги прослужат тебе еще года два.

– Почему ты говоришь, что я не человек? – спросил Сашка.

Негос прищурился, затем ткнул себе пальцем в нижнее веко:

– Заметил, какие большие глаза? Я все вижу. Больше, чем белу. И чем этот паренек. Правда, не больше, чем ты. Но пусть белу не волнуется, у тебя нет черноты внутри. И по крайней мере снаружи ты очень похож на человека.

– Кто же я, по-твоему? – растерялся Сашка. – Всю жизнь я был человеком!

– Что твоя жизнь, – вздохнул сапожник. – Она только начинается.

– Что еще говорят в городе, мастер? – спросил Лукус. – И за кем же охотится тот собаковод, если в демонах он не разбирается?

– Он разбирается в том, кому служить. А служит он храму, точнее, его настоятелю. Погонщика зовут Бланг, и он всегда был порядочной скотиной. Когда почти четыре года назад Валгас пришел в город, он набирал себе работников среди не самых лучших жителей. И этого Бланга приставили к псу только из-за силы, хотя, думаю, что, если пес захочет, погонщик потащится за ним как продолжение хвоста. Латс, помощник Валгаса, привез пса год назад сюда еще щенком. Но уже тогда он был размером с лайна. Я не знаю, где разводят таких собак, но от ворья наше местное святилище застраховано надежно. Что касается города… Посиди в любом трактире, особенно поближе к южным воротам, и ты будешь знать все. В городе неспокойно. Много чужих лиц, чужих слов. Если ярмарки не будет еще недели три, торговцам и ремесленникам придется туго. За исключением настоящих мастеров.