Мисс Вайоминг - Страница 3

– Мне надо присесть, – сказала она, и они уселись на бордюр перед голубым французским сельским домиком, чем вызвали подозрительные взгляды какой-то азиатки со второго этажа.

– Это все солнце, – сказала Сьюзен. – Оно сегодня не такое, как обычно. Или просто я не могу переносить жару, как раньше.

Она легла на бермудскую траву.

Джону вдруг стало как-то неловко: получалось, что только он про себя и рассказывает, поэтому он обратился к Сьюзен с просьбой:

– Расскажи мне про катастрофу. В Сенеке. Наверняка ты никогда об этом не рассказываешь, верно?

– Не все.

– Так расскажи.

Сьюзен снова села, и Джон обнял ее за плечи. Опустив глаза, как принц Уильям перед гробом своей матери, и глядя на мостовую, она начала рассказывать Джону свою историю. Сьюзен могла бы проговорить весь вечер, но этому помешали два обстоятельства: во-первых, установленные на газонах спринклеры начали бешено разбрызгивать воду во все стороны, и во-вторых, патрульная полицейская машина бесшумно материализовалась рядом. Двое полицейских с суровыми лицами выбрались из нее, держа руки на кобуре. Разморенная жарой Сьюзен попыталась подняться, но усталые ноги подогнулись в коленях. Джон помог ей встать.

– Господи, – сказал он, – стоит людям ненадолго присесть, чтобы передохнуть, как откуда ни возьмись налетает бригада быстрого реагирования. Кто вам платит зарплату, вы, идиоты? Я плачу…

– Никаких сил быстрого реагирования, мистер Джонсон. Не волнуйтесь, – сказал один из полицейских. – Мэм, – он внимательно посмотрел на Сьюзен, – миссис Трейс? Чем мы можем вам помочь? Подвезти вас? Вы были неподражаемы в «Заливе „Динамит“».

«Залив „Динамит“» – малобюджетный фильм в стиле экшн, недавно запустили в широкий видеопрокат, и дела у фильма шли неплохо. Адам провозглашал его возрождением актерской карьеры Сьюзен.

– Привет, ребята, – Сьюзен перешла на профессиональный тон. – Да, буду рада, если подбросите. – Она повернулась к Джону и улыбнулась с сожалением. – Мне страшно нравятся длинные прогулки, но я не из тех, кто любит идти неизвестно куда.

Сьюзен забралась на заднее пассажирское сиденье, и полицейский захлопнул дверцу.

– В Бичвуд-каньон, ребята. – Она открыла окно, выглянула из машины и сказала, обращаясь к Джону:

– Понимаешь… я даже не знаю номера своего домашнего телефона. Позвони Адаму Норвицу.

Машина тронулась с места, Сьюзен скатала свой шелковый шарфик, вымоченный спринклерами, и передала его Джону.

– То, что случилось после катастрофы, – куда интереснее. Лучше бы я тебе про это рассказала. Звони.

С этими словами она уехала, а Джон все стоял, прижимая шелк к сердцу, в то время как спринклер орошал его ноги, словно семена.

За два дня до своего двадцатипятилетия Сьюзен летела из Нью-Йорка. Она ездила туда, чтобы пробоваться на роль чудаковатой соседки в комедии положений. Не на главную, а всего лишь на роль чудаковатой соседки. Следующим этапом были роли матерей. Прослушивание прошло неважно. У продюсерского спаниеля Принца Чарльза был понос, из-за чего служащие отеля постоянно дергали продюсера телефонными звонками и стучали в дверь, в то время как Сьюзен пыталась спасти затасканные шутки, сочиненные выпускниками кинематографических колледжей, всю жизнь изучавших классику кино.

С позором отступая, она села на рейс 802 Нью-Йорк – Лос-Анджелес, устроившись во втором классе. Сьюзен ощущала, как от пассажиров, всегда готовых уловить, что знаменитость потерпела неудачу, исходили волны жалости. Спасибо хоть предвзлетной рутине, которая немного отвлекла ее: демонстрация спасательных жилетов и легкая внутренняя дрожь, когда самолет набирал скорость и отрывался от земли. Мониторы начали показывать диснеевские мультфильмы и рекламу. Снова начали крутить комедийный сериал «За ваше здоровье».

Надпись «Пристегнуть ремни» погасла, и стюардессы принялись уныло швырять в пассажиров пакетиками с жареным миндалем. «Теперь авиакомпании совершенно не интересуются пищей», – подумала Сьюзен. А когда-то между Восточным и Западным побережьем она летала как королева: тогда она играла в покер с Ником Нолтом, делала педикюр вместе с Эртой Китт и обменивалась сплетнями с Родди МакДауэллом. А сейчас ее спутники все одновременно принялись рвать пакеты и пожирать миндаль, точно саранча, и по всему салону распространился соленый запах поедаемых орехов. Эх, вот она, потеря популярности.

Сьюзен сидела у окна на месте номер 58-а и рассеянно смотрела в иллюминатор на раскинувшийся под ними пейзаж. Слева от нее расположилась пожилая чета – он какой-то инженер, и она – похожая на мышь жена образца пятидесятых. Мистер Инженер был убежден, что сейчас они пролетают прямо над Джеймстауном, «местом, где родилась Люсиль Болл», и, перегнувшись через Сьюзен, он тыкал пальцем в самый обычный с виду американский городок, где покупают «Тайд», едят «Суп Кэмпбелл» и где раз в десять лет происходит дикое, бессмысленное убийство. Позднее, разглядывая карту восточной части Соединенных Штатов, Сьюзен убедится, как глубоко ошибался мистер Инженер, но сейчас она глупо таращилась вниз в мистической надежде увидеть крохотное пятнышко огненно-рыжих волос.

Именно в тот момент и взорвался двигатель – левый, хорошо видный Сьюзен с ее места. «Пумп» – так лопается попкорн – звук был приглушен обшивкой фюзеляжа. Удар швырнул стюардесс и тележки с напитками прямо на сидевших пассажиров, а кислородные маски свесились с потолка, как языки ящериц. Самолет начал падать, и Сьюзен вместе с другими непристегнутыми пассажирами зависла над креслами, точно колибри. «Я могу парить, – подумала она. – Я – астронавт». Никто даже не успел испугаться, настолько быстро все произошло. Во время толчка послышался стон, кто-то выругался, но ни у кого не случилось истерики, и некоторое время не было слышно практически никаких других звуков.

Затем пилот снова взял самолет под контроль, и, когда он натянул невидимые поводья, возникло такое ощущение, будто машина всей своей тяжестью грохнулась о бетон. Кислородные шланги закачались, и на телеэкранах вновь замелькали кадры из сериала «За ваше здоровье».

Следующие две минуты полет протекал нормально. Сьюзен с некоторым облегчением слушала, как мистер Инженер во всех подробностях описывает миссис Инженер, почему самолет будет лететь и дальше.

Затем снова началось снижение, долгое, как песня, звучащая по радио, свободное ровное парение, спокойное и плавное. Сьюзен казалось, что остальные пассажиры, должно быть, сердятся на нее за то, что она сглазила их полет, что, оказавшись на борту, никудышная знаменитость навела порчу на самый обычный полет, прямо как пишут в бульварной газетенке. Сьюзен старалась не смотреть на окружавших ее людей. Она пристегнула ремень. «Вот как все это кончается, – подумала она, – в катастрофе над родным городом Люси, среди телевизоров, гоняющих старые фильмы, разлитых напитков и воющих двигателей. Как только самолет врежется в землю, я перестану быть собой. Превращусь во что-то новое».

К своему удивлению, она почувствовала необычное облегчение, оттого что скоро закончится пластиковая вереница неудавшихся личин, которые она нанизывала друг на друга всю свою жизнь. «Возможно, я всего лишь моргну и, открыв глаза, увижу, что вылупилась из яйца, перевоплотившись в птицу кардинала. Возможно, я встречу Христа. Но что бы ни произошло, я вырвусь из круга! Что бы ни произошло, я больше не буду неудачницей, или марионеткой, или бывшей знаменитостью, которую люди могут ненавидеть, любить или проклинать».

Самолет тряхнуло, он поехал брюхом по земле, подскочил и зарылся в грунт. Грохот был таким, что заглушил все остальные ощущения. Зрительные образы замелькали, как часто сменяющиеся кадры, – тела, земля и багаж посыпались на Сьюзен как из дробилки для щепы, – послышались, визг сминающегося металла и свист воздуха. Затем наступила тишина.

Ее съехавшее с места сиденье остановилось вместе с секцией фюзеляжа. Инженер, его жена и оба их кресла… исчезли. Осталось только одно ее кресло, прикрепленное к части фюзеляжа. Сьюзен какое-то время сидела не шевелясь и не сводила глаз с дыма, поднимавшегося вдалеке справа. Она почувствовала запах топлива. Осторожно отстегнув ремень кресла 58-а, она окинула взглядом оставленное под паром сорговое поле. Бегло оглядев себя, Сьюзен не обнаружила на своем теле ни единой царапины, в то время как искалеченные и обгоревшие останки других пассажиров вперемешку с обломками изуродованного самолета валялись на полосе длиной в полмили. Не прошло и нескольких минут после крушения, как окрестные жители начали стекаться к месту катастрофы. Но пока люди еще не подошли, Сьюзен была одна среди обломков и изувеченных тел, словно посетитель музея в дождливый вторник. Груда неразогретых, завернутых в фольгу обедов лежала на ногах стюардессы. Чемоданы полопались как хлопушки, и теперь всюду валялся багаж, перемешанный с грязью, вывороченными корнями и цветками одуванчиков. Сьюзен попыталась найти кого-нибудь еще, оставшегося в живых. Но повсюду валялись только оторванные руки, ноги и головы. Покрытый копотью фюзеляж был заполнен телами погибших пассажиров.