Мисо-суп - Страница 3

Это был так называемый «Секс-план Токио». Заведения обозначались специальным значком, изображающим голую женскую грудь. Значки довольно густо покрывали карту в районе Роппонги, в Шибуя, в Кинситё и в Ёсивара. Немало значков было и в Синдзюку-Нитёмэ, а также в близлежащих от Токио Каквасаки, Чибе и Иокогаме. Но, разумеется, все эти районы ни в какое сравнение не шли с Кабуки-тё. В промежутке между театром «Кома» и зданием районной администрации скопления нарисованных сисек напоминали огромные виноградные гроздья.

— Ну, Кенжи, с чего начнем?

— Я так понял, ты хочешь за сегодняшний вечер попасть в максимальное количество мест.

— Нуда.

— Подумай хорошенько. Потому что если тебе просто перепихнуться нужно, то тогда лучше заказать девочек прямо сюда, в твой номер. Это самое быстрое. А если ты хочешь пройтись по разным местам, то я, конечно, все понимаю, но это будет стоить денег.

Бар-ресторан, в котором мы сидели, был совсем маленьким. Фрэнк говорил довольно громко, и сначала посетители, а вслед за ними и официант начали недовольно на нас поглядывать. И хотя вероятней всего английского они не знали, у меня появилось впечатление, что они прекрасно догадываются, о чем мы говорим.

— Ну, если дело только в деньгах, то можешь не беспокоиться, — ответил мне Фрэнк.

Несмотря на приближающуюся новогоднюю ночь, жизнь в Кабуки-тё шла своим чередом. На узких улочках как всегда царило оживление. Раньше посетителями здешних мест были в основном зрелые дядечки, но в последнее время появилось много молодых людей. Похоже, что юношей, которым неохота тратить время на поиски любимой девушки, ухаживания и тому подобную чепуху, становится все больше. На Западе они, наверное, подались бы в геи, но в Японии у них есть другой выход — веселые кварталы.

Восхищенный неоновой рекламой, китч-униформой зазывал и многозначительными взглядами стоящих вдоль улицы женщин, Фрэнк похлопал меня по плечу и сказал:

— Вот это здорово!

Между прочим, Фрэнк, который своим потрепанным и поизносившимся видом довольно сильно выделялся среди посетителей бара-ресторана (тоже, кстати сказать, далеко не самого изысканного заведения), в декорациях Кабуки-тё выглядел вполне уместно. Несмотря на то что он был ниже меня — от силы метр семьдесят — и без пальто, он сразу же слился с окружающим пейзажем и буквально растворился в толпе.

Зазывалами в недавно открывшемся шоу-баре, где клиентов развлекали иностранные танцовщицы, были здоровенные негры. Все как один в красных клубных куртках, они бойко — направо и налево — раздавали флаеры, абсолютно без акцента приговаривая: «А вот кому стриптиз? Если сейчас — семь тысяч йен за час».

Фрэнк хотел было взять у одного из негров флаер, но тот обошел его, словно не заметив, хотя Фрэнк широко улыбался ему и даже протянул за флаером руку. Получилось так, что негр нацелился на небольшую группу японцев, проходивших позади Фрэнка, и кинулся раздавать им рекламные листки. Не думаю, чтобы он сделал это по злому умыслу. То есть вполне может быть, что этот черный зазывала и почувствовал какую-то неприязнь к белому парню, но скорее всего, он просто рассудил, что для заведения толпа пьяных японцев прибыльней, чем один плохо одетый иностранец. В любом случае ничего ужасного, на мой взгляд, не произошло. Однако Фрэнк тотчас же изменился в лице. Я стоял совсем рядом и здорово испугался. Его искусственная кожа натянулась и задрожала, будто все мышцы лица одновременно свело судорогой, глаза потухли и стали совершенно нечеловеческими: глазные яблоки помутнели и сделались вроде шариков из матового стекла.

Негр, похоже, не обратил на эту «перемену» никакого внимания и спустя несколько секунд протянул Фрэнку флаер и сказал пару фраз по-английски. Из-за шума вокруг я плохо расслышал его слова, но кажется, он сказал, что сегодня у них танцуют не американки, а австралийки и танцовщицы из Южной Америки. Фрэнк тут же пришел в себя. Что-то непонятное, на секунду проступившее в нем, снова исчезло.

— Слушай, ты потрясающе говоришь по-японски, — сказал он негру и взял из его рук флаер. — Ты сам-то откуда?

— Из Нью-Йорка, — ответил негр. Фрэнк сразу по-дружески сообщил ему, что у «Нью-Йорк Нике»[4] словно бы второе дыхание открылось:

— Они классно играют в последнее время.

— Ага, — сказал негр и сунул флаер очередному прохожему. — Мы тут про NBA все знаем.

Даже знаем, на каком поле играл в гольф Майкл Джордан вне сезона. И сколько он очков заработал. Тут по телевизору все что хочешь показывают.

— Ну надо же… — протянул Фрэнк и похлопал негра по плечу.

— Классный чувак. Просто крутой! — сказал Фрэнк, приобняв меня, и двинулся вперед. Мы дошли до вывески, на которой был нарисован огромный глаз. Фрэнк остановился.

— Я знаю, что это, — сказал он. — Это пип-шоу.

— Это «глазок» — комната для подсматриваний, — объяснил я. — Девушка раздевается, а клиент сидит в кабинке и смотрит на нее через маленькое окошко-глазок, которое устроено так, что девушку видно целиком. В кабинке есть еще дырочка полукруглой формы, в нее клиент просовывает пенис и тогда девушка помогает ему кончить. Раньше «глазки» пользовались большой популярностью, а теперь в них почти никто не ходит.

— Почему?

— Потому что входная плата в «глазок» очень маленькая, а значит, для того чтобы заработать, нужна огромная толпа клиентов. Если клиентов мало — нет прибыли. Если нет прибыли — то хозяину нечем платить девушкам. А молодые девушки не хотят работать в таких местах, где плохо платят. Ну и соответственно, клиенты не желают ходить туда, где нет молодых и красивых девушек. Замкнутый круг.

— А сколько билет-то стоит? Тут написано — три тысячи йен. Это значит двадцать пять долларов, что ли? Кенжи, да ведь двадцать пять долларов за пип-шоу и чтобы тебе еще вдобавок подрочили — это очень дешево. Или я не прав?

— Три тысячи йен — это только за вход. А чтобы тебе подрочили, надо будет доплатить от двадцати до тридцати долларов.

— Вот оно что… Но даже так получается дешево! А кто дрочит? Та девушка, которая раздевается?

— Все не так просто. Ты же не знаешь, что там за стеной творится, когда пенис в дырку суешь. В таком положении ничего не видно. Поэтому начали ходить слухи, что в «глазках» подрабатывают всякие уродливые тетки и гомики, ну и в конце концов это стало совсем непопулярным развлечением.

— То есть ты хочешь сказать, лучше даже не пробовать?

— Ну почему? Зато это дешево, к тому же во время сеанса тебе не нужен переводчик — я могу тебя в каком-нибудь кафе подождать — и тогда ты заплатишь только за себя одного.

Пока мы с Фрэнком обсуждали этот вопрос, нас со всех сторон обступили зазывалы линжери-клуба[5], которые обо мне, похоже, ничего не слышали, хотя я довольно известная личность в Кабуки-тё. Я, правда, тут же подумал, что из пары сотен человек, которые работали в этом переулке, со мной были знакомы всего лишь четыре десятка — то есть пятая часть. Но это легко объясняется. Ведь идут на такую работу те, кому терять уже нечего. Большинство зазывал либо по какой-то причине не могут устроиться на приличную работу, либо остро нуждаются в наличных. Поэтому люди все время меняются. Но, по крайней мере, советам своих старых знакомых я могу смело доверять.

— Кенжи, что эти люди говорят?

Я перевел, почти слово в слово. Парни вились вокруг нас, приговаривая: «…цена включает все, дополнительно платить не придется; реально — девять тысяч, но в честь новогодних праздников — вход за пять; клуб только что открылся — все новое, девочки свеженькие; заходите, убедитесь сами; иностранцев мы, разумеется, тоже обслуживаем; вот сюда, на один этаж вниз по лестнице, давайте я вам покажу, если не понравится — девочки и все остальное — вы можете уйти; не упустите свой шанс, после праздников вход снова будет стоить девять тысяч, может, попробуете? у нас и караоке есть с песнями на английском…»