Мисо-суп - Страница 14

Я никак не мог понять, что происходит. Средних лет американец, весь как-то скособочившись, неподвижно стоит под обстрелом машины-питчера и даже не пытается увернуться от летящих в него бейсбольных мячей. Самый обычный баттинг-центр на моих глазах превращался в какое-то странное, страшное место.

Поза Фрэнка не имела никакого отношения к бейсболу. Как, впрочем, и к любому другому виду спорта. Ноги полусогнуты, лицо опущено, обе руки — будто все еще пытаются удержать вылетевшую из них биту — вытянуты вперед и немного влево. Случайная поза, абсурдная в своей неподвижности.

— Эй, Фрэнк! — крикнул я, и как раз в этот момент мяч чиркнул об его спину. Но Фрэнк не шелохнулся. Не оторвал взгляда от мертвенно-белого цементного пола. Сквозь ячейки проволочного забора вдруг резко задул ветер. В потоке воздуха закружился, затанцевал какой-то похожий на обрывки рекламного флаера бумажный мусор. Песни Юки Учиды в динамике сменились музыкой из кинофильмов столетней давности.

Фрэнк даже не моргал. Мне вдруг почудилось, что он мертв. Происходящее смахивало на дурной сон. Один за другим из темноты вылетали резиновые мячи. Просвистев мимо неподвижно стоящего Фрэнка, они с силой ударялись об искусственное покрытие на площадке у него за спиной. Этот глухой звук, словно отмеряющий какое-то нездешнее время, был на удивление реальным и почему-то даже показался мне забавным.

Шестой мяч попал Фрэнку по ягодицам, но Фрэнк так и не сдвинулся с места, только поднес руки к глазам и принялся тщательно их рассматривать. В его позе были смирение и печаль. Как будто, раскаявшись в своих преступлениях, он принимал справедливое наказание. Я чувствовал себя ужасно, мне казалось, будто я издеваюсь над Фрэнком. Это нужно было срочно прекратить. Я выбежал к нему на площадку.

— Фрэнк, нельзя так стоять. Это опасно, — сказал я и тронул его за плечо. Плечо было холодным и твердым, словно из металла. — Фрэнк, здесь опасно, — снова сказал я и тряхнул его как следует. Фрэнк наконец-то оторвал взгляд от своих ладоней и, подняв лицо, молча кивнул. Но хоть он и повернулся ко мне лицом, взгляд его был направлен куда-то мимо меня и ровным счетом ничего не выражал.

Когда мы уже уходили с площадки, Фрэнк случайно наступил на мяч и упал. Я не переставал просить у него прощения. Мне казалось, что я сделал что-то непоправимое.

— Да ладно, Кенжи. Я уже в порядке. Перестань, — сказал Фрэнк, после того как я усадил его на стул.

— Может, зайдем куда-нибудь? В какое-нибудь кафе, выпьем кофе? — спросил я, но Фрэнк отрицательно покачал головой.

— Я еще немного здесь посижу, — сказал он и попытался улыбнуться.

Бомж, не отрываясь, смотрел в нашу сторону.

Я проснулся незадолго до полудня и первым делом сел читать газету. Почти сразу же мне на глаза попалась обстоятельная статья о позавчерашнем убийстве школьницы.

Рано утром 28 декабря в полицейский участок Ниси-Синдзюку г. Токио было доставлено расчлененное женское тело. Два полиэтиленовых пакета, в которых оно находилось, обнаружил в квартале Кабуки-тё, район Синдзюку, возвращавшийся домой после ночной смены работник одного из близлежащих баров. В результате расследования установлена личность погибшей. Ею оказалась Акико Такахаси (17 лет), старшая дочь Нобуюки Такахаси (48 лет), ученица одиннадцатого класса районной школы № 2, район Тайто. На теле жертвы были обнаружены следы насилия. Прокуратура возбудила дело по трем статьям: изнасилование, убийство и надругательство над телом. Дело передано в отдел специальных расследований (ОСП).

По данным ОСП и следователей полицейского участка Ниси-Синдзюку, в одном из пакетов лежало туловище, а во втором — руки, ноги и голова. На лице жертвы отчетливо видны следы побоев, на теле — многочисленные ножевые ранения и мелкие порезы, по-видимому, сделанные с помощью металлической проволоки. Экспертиза показала, что девушка была убита примерно за шесть часов до обнаружения. Одежда, записная книжка и прочие мелкие вещи, принадлежащие убитой, находились в одном из двух полиэтиленовых пакетов.

Пакеты были найдены на помойке, расположенной на небольшой малолюдной улице. Следов крови на месте обнаружения тела практически не имелось. Полиция считает, что преступник изнасиловал и убил свою жертву в каком-то другом месте, после чего расчленил тело и на машине отвез пакеты к вышеуказанному месту.

В настоящее время ведется допрос членов действующей в районах Кабуки-тё и Икэбукуро молодежной криминальной группировки, к которой принадлежала Акико Такахаси. В результате расследования установлено, что в последний раз девушку видели вечером 27 декабря в зале игровых автоматов в районе Икэбукуро. Дальнейший маршрут Акико неизвестен.

Я дочитал газету и включил телевизор. В этот момент раздался звонок в дверь. Я открыл. За дверью была Джун. Она вошла, поставила на пол пакет и спросила:

— Будешь удон[23]? Его, правда, кипятком сперва надо залить…

— Слушай, а ты правда думаешь, что он убийца? Этот твой клиент, как его там?

— Фрэнк.

— Ага, он самый. Ты действительно думаешь, что он убийца?

— Не думаю я ничего… Просто слишком уж все странно.

По телеку выступал какой-то психолог-криминалист, вдобавок еще и специализирующийся на ученицах старших классов. Вид у него был такой, будто он знает все на свете.

— Вроде бы Фрэнк к этому убийству никакого отношения не имеет, никаких улик против него у меня нет… Просто мне вдруг показалось, что он тоже замешан… Странно, правда?

Удон получился на редкость вкусным. Джун добавила в него тефтели, которые специально для этого купила. Я просто обожаю ее за эти тефтели. Я обожаю Джун. Мне нравится ее смуглая кожа, сережки-гвоздики в ушах. Сегодня она пришла ко мне в черной кожаной мини-юбочке, в свитере из мохера и ужасно симпатичных полуботинках.

— Этими приспущенными гольфами, крашеными волосами, пирсингом — всем своим видом школьницы демонстрируют нам, что они не принимают взрослых, что им чуждо наше общество, — вещал с экрана психолог-криминалист.

— Ну и дурак, — сказала Джун, жуя тефтелю.

— Дурак дураком, — согласился я.

Честно говоря, я в школьницах не разбираюсь. Даже Джун, свою подружку, не до конца понимаю. Во-первых, из-за того, что я мужчина, а во-вторых, потому что школу закончил уже два года назад. А мужик в телевизоре делал вид, что он про старшеклассниц знает абсолютно все. Но что-то мне слабо в это верилось.

— Круто, да?! — вдруг сказала Джун. — Расчлененное тело… Совсем как в «Молчании ягнят».

— Ага, — сказал я. — Это, между прочим, тоже немаловажный факт. Мне кажется, японец свою жертву не стал бы таким образом убивать.

— Слушай, а ты мне принес фотографию Фрэнка?

— Какую фотографию?

— Не тормози. Ты же сказал, что принесешь наклейки из пурикуры!

— Вчера ночью, пока я Фрэнка до гостиницы проводил, — домой вернулся только в три. Так что фотографии эти у меня совсем из головы вылетели. Фрэнк вообще всю дорогу какие-то невероятные вещи мне рассказывал… Мы же с ним вчера в баттинг-центр ходили, и у него там припадок случился.

— Какой еще припадок?

— Его вдруг как будто парализовало. Мячик прямо на него летит, а он стоит и смотрит вообще в другую сторону. Даже новички так не играют… Знаешь, что он мне по дороге в отель рассказал? Что у него мозга меньше, чем у обычных людей.

— В каком смысле? Он идиот, что ли?

— Не идиот, просто ему часть мозга удалили.

Рука Джун застыла в воздухе, так и не донеся удон до рта.

— Ну… об этом он мне рассказал уже после припадка в баттинг-центре. Ему вырезали какой-то участок мозга… Я не помню, как это называется…

— А разве человек не умирает, если ему мозг вырезать?

— Да не весь же мозг, а только кусочек. Фрэнк мне вчера это слово по-английски сказал, и пришлось в словарь лезть. Как же это называется… Такой участок мозга. Ты не знаешь?