Миры Харлана Эллисона. Том 0. Волны в Рио - Страница 54

Каким-то иррациональным образом все казалось планом Дьявола. Он слышал, как люди называли машины игрушками Дьявола. Возможно, они были правы. Он лежал в постели, обливаясь потом.

Лицо его исказилось, он закрыл глаза, сжав веки так крепко, что застучало ч кисках Затем он переложил вину на того, кто ее действительно заслуживал.

Почему он страдает? Почему его еще вчера полнокровная жизнь так пуста и никчемна? Страх. Страх чего? Почему он боится? Потому что сила перешла к мехдокам.

Снова. Тот же ответ. И его разум определил цель. Он должен дискредитировать мехдоков, найти слабое место. Но где оно?

Где?

Они были лучше. Во Всем. Но так ли это? Тремя днями позднее, ассистируя мехдоку согласно расписанию, Бергман нашел ответ. Он пришел к нему в форме практической демонстрации, и Бергман запомнил его навсегда.

Пациент пострадал на молотилке на одной из ферм. Молотилка сбила его с ног, а затем затянула ногами вперед. Его бы попросту искромсало, если бы он не успел ухватиться за края раструба молотилки и не смог продержаться до прихода помощи.

От боли он потерял сознание, и к счаст ью, так как молотилка отгрызла ему обе ноги ровно под коленами. Когда его положили перед Бергманом с кислородной маской и мехдоком с инструментами, зажатыми в 9 из 13 магнитных щупалец, мужчина был прикрыт простынью.

Прозрачная маска на лице Бергмана задрожала, когда он откинул простыню, открывая лежащего человека. Ему перевязали культи ног, остановили кровотечение... но пациента в таком тяжелом состоянии Бергману доводилось видеть не часго.

Но, благодарение Богу, в этом случае мехдок крайне эффективен. Ни один человек не мог бы его заменить.

Он так внимательно наблюдал за техникой мехдока, так заворожен был мельканием инструментов, выхватываемых из специальных отсеков, расположенных в груди мехдока, что ошибся сам. Бергман наблюдал за сложной игрой щупалец мехдока, как они появлялись из маленьких отверстий в плечах и втягивались назад. Он смотрел, как оттягивалась измученная плоть, освобождая место для наложения швов.

Слабый свист из не точно пригнанного шланга он услышал слишком поздно.

Внезапно пациент сел.

Вертикально, крепко держась руками за края стола. Широко открыв глаза, он смотрел вниз на кровоточащие обрубки вместо ног.

Высокие стены операциононой отразили его вопль.

- Нет! О Господи! Нет... - Его истерические выкрики мучительно отдавались в глубинах сознания Бергмана. Мехдок сделал автоматическое движение с целью подавить панику, охватившую пациента, но было слишком поздно. Пациент потерял сознание, и почти мгновенно кардиограмма зафиксировала спад. Жизнь уходила.

Мехдок это проигнорировал, он здесь ничего не мог поделать.

Технически все было четко. Проблема касалась области психики... которую мехдоки игнорировали.

Бергман оцепенел. Человек умирал... прямо под щупальцами.

Почему эта штуковина не пытается ему помочь? Почему он не успокоит его, не скажет, что все будет в порядке? Он умирает от шока... он не хочет жить! Одно слово поможет...

Мысли у Бергмана хаотически заплясали, однако мехдок продолжал оперировать, спокойно, быстро... стремительно погибающего пациента.

Бергман нагнулся, пытаясь достать до пациента. Искалеченный человек открыл глаза, увидел себя в крови с ампутированными до колен ногами и, хуже того, увидел нечто металлическое, работающее над ним; в этот решительный момент, когда любой пустяк способен повлиять на желание жить, человек увидел кусок металла. И он захотел умереть.

Бергман дотронулся до пациента. Не прекращая своих действий, мехдок выпустил покрытое замшей щупальце и перехватил руку Бергмана. Пустой, без интонаций, голос робота произнес через микрофон:

- Пожалуйста, не вмешивайтесь. Это против правил.

Бергман отпрянул, ужас отразился у него на лице, кожа покрылась мурашками от прикосновения и вида мехдока, упрямо оперирующего... на трупе.

Операция прошла успешно, как и всегда, но пациент был мертв. Бергман ощутил приступ тошноты, и его согнуло пополам. Он смотрел на пустой наблюдательный "пузырь", благодарный за то, что это была стандартная, рутинная операция, не привлекшая наблюдателей. Его вырвало прямо на блестящий пластиковый кафель. Мехслуга выкатился из своего закутка и быстро все убрал.

Это только усилило тошноту.

Машины прибирают для машин.

Ему не улыбалось кончить жизнь ассистентом на омерзительных операциях мехдоков. Никому это не нужно; и мехдокам не нужна никакая помощь.

Бергман не показывался в Мемориале целую неделю; на вежливый запрос из Канцелярии Тельма ответила, что он "просто не в настроении". "Хорошо, робот может обойтись без его помощи", тем дело и кончилось. Жена Стюарта Бергмана, однако, обеспокоилась.

Ее муж лежал, свернувшись, на постели, лицом к стене и еле отвечал на ее вопросы.

(Почему он ничего не говорит? Его просто невозможно понять. Ладно, не время об этом беспокоиться... Франс и Салли сегодня организуют игру в электроджонг. Дорогой, приготовь себе сам! Ну вот. Даже не может нормально ответить, а только бормочет что-то. Ладно, мне надо торопиться.)

Бергман был в смятении. Он стал свидетелем ужасающего, выворачивающего внутренности случая. Он видел провал робота. Жалкий провал. Впервые со времени подсознательного согласия с концепцией безошибочного мехдока он понял ее ложность. Мехдок не совершенен. Человек умер на глазах у Бергмана. Сейчас Стюарт Бергман должен понять, почему... и случалось ли это раньше... будет ли случаться впредь... что это означает... и что это значит для него, для его профессии, мира.

Мехдок видел, что человек был в панике: робот моментально снизил адреналин... но дело обстояло сложнее.

Бергману доводилось встречаться с подобными случаями раньше, когда в результате ошибки анастезиолога пациент приходил в сознание. В этих случаях он говорил несколько успокаивающих слов, проводил рукой по лбу человека, и пациент погружался обратно в мирный сон.

Но робот ничего такого не сделал.

Он помогал телу, а не потрясенному разуму. Бергман предвидел неудачу в момент, когда пациент увидел свои кровавые обрубки.

Почему это случилось? Впервые ли человек умирал под щупальцами мехдока, и если ответом является "нет"... почему он об этом не слышал? Когда он перестал об этом думать, потрясенный бурей воспоминаний и боли, то понял причину - мехдоки подпадали под категорию "Под Наблюдением". Но пока наблюдение продолжалось - в этом были уверены изготовители и официальные лица из Департамента Медицины, - жизни терялись таким образом, что это нельзя было поставить в вину роботам.

Неосязаемый фактор вышел на авансцену.

Такая простая вещь. Только сказать человеку "Все будет в порядке, парень, успокойся Мы вытащим тебя скоренько...

только ляг поудобнее и поспи... и дай мне кончить мою работу; мы должны работать в паре, ты и я...".

И все, не больше, и жизнь бы из этого измученного тела не ушла. Но твердо стоял робот и эффективно чинил ткань.

А пациент умирал в безнадежности и ужасе.

Бергман понял, что есть у человека и чего нет у робота. И это было так просто, что захотелось плакать. Человеческий фактор.

Невозможно сделать совершенного мехдока, поскольку робот не способен понять психологию человека.

Бергман сформулировал мысль в понятных терминах.

Мехдоки не обладали умением сопереживать больному.

Так много путей. Так много ответов. Так много решений, но которое из них правильное? Или все они правильные? Бергман понимал, что он должен решить проблему сам, поскольку, возможно, никто другой не столкнется с проблемой... пока не станет слишком поздно.

Каждый уходящий день уносил с собой чью-то жизнь. И эта мысль точила Бергмана сильнее любой другой, даже касающейся личной опасности. Он должен попытаться. Наконец ему пришел в голову отчаянный план.

Он убьет одного из своих пациентов...