Миры Уильяма Тенна. Том I - Страница 85

— Сделаю все, что только в человеческих силах. Нельзя ли для начала узнать, являетесь ли вы как бы… полномочными послами своего народа? Или же обычные пионеры-исследователи?

— В безмерном ничтожестве своем мы не удостоены никаких звучных титулов, обожаемый сэр, — последовал витиеватый ответ. — В то же время мы вроде бы как и то, и другое разом. Всякий, вступающий в сношения, в определенном смысле посол своего народа; всякий, взыскующий истинного знания, в некотором роде исследователь.

В памяти всплыл бородатый анекдот, соль которого заключалась во фразе: «Задай дурацкий вопрос — получишь столь же дурацкий ответ» — и я с ходу переключился на тему питания — чем предстоит угощать наших драгоценных гостей?

Второй пришелец скользнул поближе и скорбно покачал хоботком перед моим лицом:

— Мы будем крайне признательны за самые мизерные дары от ваших несравненных щедрот, — смиренно пробасил он. — Мы в невероятном восхищении от чистоты ваших помыслов и благородства намерений, но никому не хотели бы причинять лишних хлопот. Предел наших убогих мечтаний — не вызвать бы только отвращения у вашей заслуживающей неуемных восторгов расы своими недостойными функциями.

— Что ж, держитесь такой линии, и у нас не будет никаких затруднений, — заметил я, подводя самый первый итог.

Работа с ними была одним сплошным удовольствием. Никаких тебе капризов, никаких мигреней, никакого высокомерия. В столбняк перед камерами пришельцы не впадали, юпитеры крутить туда-сюда не требовали. Нужда в сочинении трогательных биографических апокрифов о трудном детстве в монастырском приюте, как для большинства иных моих клиентов, тоже не возникала.

С другой же стороны, общаться с гостями было не cтоль уж и просто. Конечно, они ничему не противились, подчинялись с полуслова любым командам. Но попробуй только задай им вопрос, любой, хотя бы: «Сколько времени длилось ваше путешествие?».

Ответ следовал незамедлительно: «Категория времени на вашем проникновеннейшем из языков — суть продолжительность, длительность процессов и явлений. Не мне бы, ничтожнейшему из смертных, затевать дискуссию с высокообразованным землянином по столь сложной философской проблеме. Но космические скорости вынуждают нас прибегнуть к релятивистской терминологии. Наша недостойная внимания планета проделывает часть своего орбитального оборота, удаляясь от вашей наипрекраснейшей из звездных систем, а часть — приближаясь. К тому же следует принять во внимание еще и направление и скорость движения нашего ничтожного солнца вместе с затерянным в уголке безбрежной Вселенной участком континуума. Окажись наша родина в созвездии Девы или, скажем, Волопаса, ответить было бы проще простого — траектория путешествия в этом направлении отклонялась бы от плоскости эклиптики таким образом, что…»

И так далее в том же духе.

Вопрос же типа «Ваше общество устроено по демократическим принципам?» порождал ответ не менее туманный:

«В соответствии с вашей этимологически бездонной речью демократия — это власть народа. Мы просто не в состоянии адекватно передать подобное представление на нашем грубом варварском наречии — возникают непомерные длинноты и получается далеко не так живо и емко. Разумное существо, естественно, должно быть управляемым. И оно управляется. Степень же правительственного контроля варьируется в зависимости от конкретной личности и может меняться со временем — приношу свои глубочайшие извинения за столь очевидное положение. Всему виной собственное наше вопиющее невежество и совершенная путаница в мыслях. Подобные методы управления и контроля применимы у нас и в массовых случаях. Таким образом, когда проявляется некая общественная необходимость, разумные индивиды подключаются к социальной деятельности как бы из внутренней потребности. Когда нужда в согласованных действиях отпадает, уровень контроля несколько понижается. Подобным способам воздействия подвергается у нас любой, в том числе и мы сами. С другой же стороны…»

Врубаетесь, что я имел в виду? Не случайно же я нажил себе столько новых седых волос. И просто несказанно был счастлив, когда удалось, наконец, окончательно разделавшись с гостями, впрячься в свое привычное рекламное ярмо.

Правительство отвалило мне на подготовку рекламной кампании от щедрот казенных всего лишь месяц. Сперва они вообще удумали ограничиться жалкими двумя неделями, но я встал на дыбы, я пал на колени, я вскинул руки кверху — все это разом! — и потребовал на создание гостям достойного имиджа впятеро больше времени. Так что на месячном сроке мы сошлись полюбовно.

Объясни это им как следует, старина Альварес! Чтобы все до последнего кретина прочухали, за какого рода работенку я тогда взялся, какую гору предстояло мне своротить — чтобы не думали, будто я наткнулся на какую-то там халяву. Долгие годы, десятилетия лицезрения красочных журнальных обложек, живописующих перезревших весталок в когтях и щупальцах разнообразнейших инопланетных монстров, тысячи фильмов ужасов, груды романов о космическом вторжении, бесконечные детские страшилки из воскресных приложений — все это предстояло разом вытравить из сознания публики. Не говоря уже об инстинктивном содрогании при одном только упоминании о рептилиях, слизнях и жабах, о свойственном толпе недоверии к чужакам да дремучем предубеждении против существ, в которых вроде бы вовсе нет места для бессмертной души.

Троусон весьма кстати подбросил мне парочку борзописцев на научно-популярные темы, я же позаботился, чтобы подписи под их статьями звучали солидно и авторитетно. Ведущие журналы высвободили нам первые полосы, светские и криминальные сплетни уступили место тягучим байкам о древних космических расах и о том, какой невероятно высокой должна быть их этика, да еще с постоянными ссылками на Нагорную и иные проповеди: возлюби, мол, ближнего своего и дальнего своего, несть, дескать, ни эллина, ни иудея, ни инопланетянина и прочее в том же духе. Пресс-релизы запестрели заголовками типа: «Скромное создание, возделывающее твой сад», «Гонки улиток — захватывающий спортивный спектакль» и просто тьма-тьмущая на тему «Нерасторжимое единство всего живого» — от последних я потерял сон, аппетит и едва не сделался вегетарианцем. Лишь припомнив, что несмолкаемый гул жизни можно различить при желании даже в витаминных пилюлях и минеральной воде, махнул на такое дело рукой…

И все это, заметьте, без единого намека на то, что на самом-то деле случилось, без единого даже слова о состоявшемся Контакте. Правда, один проныра-фельетонист, незнамо как что-то разнюхавший, все же позволил себе туманные высказывания о некоем деликатесе на порхающем блюдечке, но полчасика дружелюбной беседы в тихом и безлюдном дактилоскопическом кабинетике ближайшего полицейского участка как следует прочистили ему мозги и начисто отвратили от дальнейшей разработки нащупанной темы.

Самой трудной из вставших передо мной проблем оказался видеоряд. Не думаю, что вообще удалось бы справиться с этим, когда бы не мощь всего правительства Штатов у меня за спиной и постоянная его поддержка. Как бы там ни было, уже за неделю до Большой Презентации на моем столе лежали сносное видеошоу и вполне готовые комические сюжеты.

Над последними как следует потрудились с полтора десятка лучших наших юмористов, в пожарном порядке подключенных к проекту, не говоря уже об орде иллюстраторов да психологов, выстрадавших приемлемые для широкой публики образы пришельцев. Картинки эти послужили основой для создания телекукол, и мне просто не припомнить более популярной за всю историю нашего телевидения передачи, чем «Энди с Денди».

Эти два всецело вымышленных слизня вкрались в бесхитростные сердца американцев подобно гриппозной заразе — уже наутро после премьеры все поголовно смаковали их человекоподобные ужимки, взахлеб пересказывали двусмысленные гэги, а тем, кто умудрился пропустить передачу, настоятельно советовали исправить упущение сегодня же вечером («Ты все равно не сможешь прозевать ее снова, Стив, она идет по всем программам одновременно, сразу же после ужина!»).