Миры Стругацких: Время учеников, XXI век. Возвращение в Арканар - Страница 91

— Барон, я обязан ехать. Арканару угрожает опасность.

— На Ы! Баронов Пампа не пугают опасности!

— Барон, мне нужно ехать.

— Вам? Мой друг, это нужно вам?!

Через секунду дружина была в седле. Румата просчитывал. Ни одна машина не поднимется при такой напряженности поля. Детекторы работать не будут. Связи нет… Цюрупа примет на борт только одного человека…

— Барон, дружину брать нельзя. Только вы и я. — И взлетел в седло.

— Стойте, стойте, дон Румата! Стойте, дон Пампа! — Высокоученый отец Кабани переваливаясь бежал к ним, нежно прижимая к груди небольшой пузатый бочонок. — А перец? Первосортный перец из Бау?

Румата дал шпоры. Барон на скаку подхватил бочонок и приторочил к поясу.

…Они неслись туманной вымороженной равниной, где еще час назад зеленели сады. Ледяной ветер обжигал. Скрипела под копытами хрупкая, как стекло, трава. Пар валил изо ртов и ноздрей.

А Румата был счастлив. Он вдруг понял, что именно этого ему не хватало все эти годы — хорошего коня, надежных мечей, бешеной скачки, верного друга рядом. И пьянящего предчувствия доброй драки.

29 июля 36 года

14.30

Корабль тенью вырисовывался в тумане, и видно было, что он уже висит на антиграве. Барон прямо из седла бросил тяжелое тело в темнеющий проем люка, и тот немедленно стал закрываться. Антон успел только вцепиться в обледенелую нижнюю кромку, и его поволокло в небо. Дон Пампа стоял атлантом, удерживая дверцу, медленно, но верно опускающуюся. Лицо барона побагровело, на лбу выступили жилы, могучие мышцы вздулись… Антон сжал зубы, выжал себя на руках и бросил в шлюзовую камеру.

— Идите, дон Румата, я…

— Я тебе покажу, дю Валлон хренов.

Один из клинков Антон всадил в узел управления шлюзованием, вторым заклинил внутреннюю дверь. Они успели прокатиться под ней за мгновение до того, как меч сломался.

Тут все было залито кровью, и не верилось, что столько крови может быть в маленькой хрупкой женщине, даже если вскрыть ей горло от уха до уха. Ужасаться было некогда.

— В рубку! — кинул он на бегу.

Дон Пампа ворвался в кабину управления первым и, не раздумывая, послал тяжелый метательный нож в склонившегося над пультом белокурого гиганта. Цюрупа легко взял нож с воздуха. Барон крякнул.

— Барон, остановитесь, Слава, не делай этого! Ты не понимаешь, Стеллу убили.

Лицо Славы окаменело.

— Так вы, сволочи, еще и Стелку?!

Корабль с перегрузкой пошел на взлет. Дон Пампа, хакнув, выволок меч, перерубив какие-то кабели под потолком. Полетели искры. Барон тряхнул головой и двинулся на Славу. Тот был вооружен только ножом, но дон Пампа отлетел в одну сторону, фамильный двуручник в другую. А на панели «Целеуказание» возникли координаты Арканара. Оставалось нажать на ввод. Антон дотянулся до баронского меча и кинулся на Цюрупу. Не так много, выходит, и забыл. Руки сами помнили все. Шуршащий клинок строил перед Антоном стальной занавес. Но метательный нож в руке белокурого викинга превращался в колючий шар, опасный, как ядро моргенштерна. Шар мясокруткой затягивал под себя, бил одновременно сверху, снизу, с флангов. Приходилось растягивать веерную защиту — и она превращалась в рванье. В одну из таких брешей и ударил нож. Перерубил связки запястья и возвратным движением вошел в правый бок. Боль была адовой, пальцы разжались, роняя меч, но Румата хохотал и желал себе лишь большей боли.

…Цюрупа недаром был наблюдателем нового поколения. Клинок, падающий на его беззащитную шею, прошел сквозь пустоту. Потерявший равновесие барон грянулся о пол — похоже, без сознания, а фамильный меч Бау взлетел уже над ним.

Антон рванул застрявший в боку нож — противно скрипнуло по ребру. А потом послал его — мягко, как учили, прямо под стриженый белокурый затылок.

Мотая головой, барон медленно поднялся, грузно опираясь на меч.

— Вы ранены, друг мой!

— На Ы! Надо уходить.

29 июля 36 года

14.40

Они успели закрыть за собой переборку спасательного отсека, когда корабль наполнился шорохом тихих шагов, голосами.

— Сдох… Кто его так?

— Дон Румата, братие, я аж испугался. Откуда он здесь, дьявол?

Потом в переборку забарабанили:

— Дон Румата! Дон Пампа! Открывайте! Сдавайтесь!

— Доны Бау не сдаются, — проорал барон.

— А давайте спалим их, братие? Без пролития крови?

— Брат Гаку, активируй систему аварийной стерилизации спасательного отсека.

— Сделано, брат Мара.

— Братья пилоты, именем Господа, делайте ваше дело!

Определенно становилось жарковато.

— Позором будет, если скажут, что нас сожгли какие-то монахи, — заревел дон Пампа, — пусть скажут: «Они сожгли себя сами!» — У него в руках появился давешний бочонок, кремень с кресалом, задымился фитиль. — Пусть попробуют перца отца Кабани.

— Это — перец? — слабым голосом поинтересовался Антон.

— Ах, вы же давно не бывали у нас, дон Румата! Новейшее изобретение отца Кабани — гремучий перец. Удивительная вещь… Поверите ли…

Дальше Антон не слушал.

— Помогите, барон.

Он разблокировал люк спасательной капсулы и, марая кровью чистый дермопласт, рухнул в пилотское кресло. Барон сел рядом и пристегнул ремни. Сил удивляться больше не было. Последнее, что услышал Антон перед тем, как закрылся люк, было:

— Во имя Господа, введите координаты на деритринитацию.

— Именем Его, параметры стартовой орбиты получены и введены.

Потом все потонуло в зычном баронском басе:

— Доны Бау наступают и отступают — по обстоятельствам!

Антон нажал на скобу катапультирования.

…Впоследствии ему удавалось вспомнить эту посадку только обрывками. Звенело в ушах, накатывала одурь. Слепнуть он стал над Тихим океаном. Ориентироваться приходилось по командам дона Пампы:

— Дайте шпор, дон Румата! Поддерните узду!

И он прибавлял скорости и выравнивал руль высоты.

Он слышал еще, как барон поминает по радио всех святых, требуя, чтобы его лучшего друга Румату Эсторского спасали бы сейчас и немедленно. Антону было все равно. Хотелось спать.

В полубреду беспокоило лишь одно.

— Барон, — превозмогая боль, прошептал он, — что за кольцо было у того монаха?

— Фамильный перстень-печать. Мы, доны Бау, испокон веков неграмотны. А вот мне, Пампе Первому, поверите ли, уже грамоте учиться приходилось… Вечный позор вышел бы роду Бау.

26 августа 36 года

17.15

Через два с половиной часа Руди, все еще болезненно поглаживая бок, входил в кабинет Михаила Сидорова («Для друзей Атос. Просто Атос»).

«Руководитель КОМКОН-2» — бибикнуло в автосекретаре, и Антон понял: теперь это — официально.

— Приветствую вас, Руди. Я консультировался с психологами. Вам возвращают индекс. Полный.

— Всем?

— Джереми…

— Я знаю.

— И пока проблемы с Сабиной Крюгер.

— Доктор Александров?

— Именно. Но сотрудниками, способными просочиться в мой охраняемый кабинет, чтобы выдать правду-матку, я бы не разбрасывался. Хотя… теперь вы, наверное, снова захотите быть пилотом.

— Я бы предпочел остаться в Комиссии.

— Понимаю. Теперь к делу. Ваш доклад прочитали. Вас хотят видеть.

Руди невольно поморщился. Доклад этот появился на свет не больше часа назад и стоил ему многих неприятных минут.

…Стол. Человек, сидевший за столом, был чудовищно стар. Ходили слухи, что начинал он чуть ли не у самого Юрковского. Человек медленно поднял голову.

— Я прочитал ваш доклад. Вы предлагаете эвакуировать арканарцев. Всех?

— Да. Теорема Бушетты-Волкова. Все члены феодального общества причастны ко всем его деяниям. Аксиома базисной теории.