Миры Пола Андерсона. Том 19 - Страница 95

— Что? Ну, м-м-м...

— Вы ведь еще не брали своего экзогена? А мы готовы взять второго. Правила разрешают семьям, как ты знаешь, проводить такого рода замену. Ева и я были бы счастливы, если бы именно вы воспитали Чарли. А уж потом вы сами сможете или заказать себе экзогена, или отказаться от этого — как захотите.

— Это несколько неожиданно, Дэн. — Де Смет погрузился в раздумье. — Мне придется обсудить все с Джейн, разумеется. Хотя, откровенно говоря, мне это представляется очень заманчивым предложением. Вместо того чтобы брать безусловно хорошего ре­бенка, но от неизвестных родителей, мы получим такого же, но из отличной семьи. — Подумав еще, он добавил: — И... хм... такое дело создало бы новые узы между двумя влиятельными семьями на плато и в Низинах.

Коффин хмыкнул.

— Фактически, — сказал он, — мы просто меняемся детьми. Ты бы усыновил сироту из пробирки, а теперь это должна будет сде­лать Ева. Так что ты обретаешь свободу выбора, а мы получаем отличную семью для Чарли. Обе семьи заключают что-то вроде, как ты сказал, союза. И дети тоже выигрывают. Но мне еще необходи­мо обговорить все с Евой. Впрочем, я чувствую, что она будет в восторге, если Джейн согласится.

Он занялся трубкой. Смет хотя и не курил, но против табачного дыма не возражал. Среди многих достижений своей плантации Коффин числил то, что вместе с агрономом вывел сорт табака, который мог расти на почве Рустама, не становясь при этом нестер­пимо крепким.

Он еще некоторое время попыхивал трубкой, а затем добавил:

— Это как раз то, на чем ты настаивал во время наших споров: добрая сделка — не грабеж.

Де Смет привел эту старинную поговорку экономистов Коффи­ну в тот вечер, когда они в первый раз заговорили с ним о делах. Это было несколько лунников спустя после того, как они достаточ­но хорошо познакомились друг с другом. Они даже развлекались, дотошно высчитывая, сколько именно лунников спустя. Что до самих лунников, то так называлось время, нужное для того, чтобы обе луны заняли на небе то же самое положение. Официально, но не слишком точно, лунник равнялся пяти местным дням.

Коффин тогда как раз вернулся из одной из своих частых экспе­диций в лесные дебри плато, вернулся в Анкер, к Еве. Де Сметы пригласили его на обед. После обеда мужчины допоздна засиделись за беседой.

На Рустаме это означает нечто существенно меньшее, нежели на Терре. Люди здесь бодрствуют значительную часть очень длинной темной ночи. Но сейчас большая часть жителей Анкера действи­тельно спала. Коффин спросил:

— Но почему ты не хочешь? Я говорю тебе, и готов к тому, чтобы твои эксперты все тщательно проверили; я уверяю, что все это окупится. Кузница получит прибыль.

Де Смет ответил не сразу. Они сидели бок о бок, рядом на столе стояла бутылка виски и стаканы, рука гостя сжимала трубку. Беседа шла на балконе. Было тепло, где-то громко стрекотал жук-скрипун, журчала и плескалась вода; окна Анкера уже погасли, на улице освещение отсутствовало, но город освещался бронзово-серебря­ным светом неба, полного звезд, в котором плыли луны — большой выпуклый Ракш и маленькая верткая Сухраб.

— Мне не хотелось бы показаться Скруджем¹⁵, — сказал нако­нец де Смет, — но ты мне не даешь иного выбора. Очень уж мала прибыль.

— Вон оно как? Да при наших ресурсах...

Де Смет тяжело вздохнул:

— Разреши, я произнесу речь, Дэн. Я очень симпатизирую вам — понизовщикам — и особенно твоей общине, что возле Мун- данса — самой большой из всех. Вы хотите к сельскому хозяйству, разработке леса и тому подобному добавить еще промышленность. Сейчас все машины, производящие машины, сосредоточены здесь, ибо колонизация началась тут — на плато — и еще потому, что Верхняя Америка — это то место, где живет подавляющая часть населения планеты. Ты хочешь, чтобы я перевел в Низины боль­шую часть очень ценного оборудования и технического персонала и построил вам производственные предприятия, которые будут принадлежать вам, а не мне.

— Верно. Верно. Но мы не желаем никаких подарков. У нас есть деньги, заработанные продажей того, что мы производим...

Де Смет поднял руку:

— Подожди, я еще не кончил. Мне придется говорить о вещах абстрактных, с твоего позволения.

Деньги — всего лишь символ. Они дают тому, кто ими обладает, определенные права на труд и на собственность других людей. С деньгами можно играть в разнообразные игры, но в этом процес­се можно и позабыть, что они такое, и остаться у разбитого корыта. К счастью, такая опасность на Рустаме пока отсутствует. Во-пер­вых, потому, что нас слишком мало и грандиозные финансовые проекты тут не сработают. Во-вторых, у нас здесь свободная ры­ночная экономика и твердая, основанная на золотом стандарте, валюта.

А почему она у нас есть? Во-первых, потому, что основатели колонии хотели быть свободными, независимыми людьми. А право торговать, покупать и продавать как кому захочется — один из краеугольных камней этой свободы. Во-вторых, они были хорошо начитаны в истории. Они знали, куда ведут дешевые деньги, ведут с такой же неизбежностью, как ведет к ожогу огонь, в который ты сунешь руку. Поэтому наш Общественный Договор привязывает нашу валюту к золоту, количество которого растет медленно и не может обогнать рост реального богатства страны. И поэтому все наши сделки проводятся только с помощью наличных денег. Ко­нечно, возможен кредит, заем, если найдется желающий их предо­ставить. Но в этом случае кредитору можно только посоветовать держать свой карман туго застегнутым.

И как результат, сейчас, когда первые тяжелые годы миновали, сейчас, когда продукция растет куда быстрее, нежели растет коли­чество денег, цена почти на все товары падает.

— Это-то мне хорошо известно, — запротестовал Коффин. — То, что я получил за свою пшеницу в прошлом году, еле покрыло расходы по ее производству.

Де Смет кивнул:

— Так и должно быть. Плодородные почвы, новые сорта семян, приспособленные к здешним условиям — и мы с легкостью полу­чаем избытки, которые гонят цены вниз. А между тем машины и рабочие руки пока в недостатке и спрос на них велик. Отсюда и следует рост цен на эти товары, или, вернее, цены на них не падают пропорционально падению цен на сырье.

— Тебе-то легко рассуждать!

— Но ведь ты не голодаешь? Одно из преимуществ отсутствия эмиссии денег заключается в том, что это ставит преграду спекуля­ции, причем в первую очередь отдельными гражданами. Человек не может потерять свою ферму из-за неуплаты по закладной, ибо, во-первых, он этой самой закладной нигде не получит, хотя его земля и представляет определенную ценность. — Тут он остановил­ся и с тревогой сказал: — Я надеюсь, ты не думаешь, что я говорю с тобой, как с невеждой, Дэн. Это все та самая элементарная эко­номическая наука, которую мы проходили в школе. Я просто напо­минаю ее тебе в самом сжатом виде. Хочу, чтобы ты понял — у меня есть более важные причины отказать тебе, нежели погоня за прибылью и жадность.

— Ладно, но взгляни, Том: я ведь зажиточнее большинства моих соседей в Низинах, но и я чувствую, когда меня щиплют.

— Ты хочешь сказать, что иногда у тебя появляется желание сделать нечто такое, чего ты не можешь добиться без помощи Верхней Америки? Ты, например, возможно, мечтаешь о техниче­ски совершенной современной мельнице, а не о водяной или вет­ряной, или о том, чтобы не продавать свое зерно здесь, после чего ты вынужден покупать часть его обратно в виде готового хлеба, но по гораздо более высокой цене. Да, естественно. Но дело-то просто в том — ия очень сожалею об этом, — что вам все равно придется делать это до тех пор, пока не будет достаточно машин, чтобы можно было брать их в аренду или покупать по низким ценам. А пока вы можете только одно — перейти на экономическую само­достаточность. И никто не приставит вам к виску пистолет, застав­ляя вас производить больше, чем вы можете потребить сами.

Де Смет набрал побольше воздуха, чтобы продолжать.

— Видишь ли, если мы дадим вам субсидии, нам придется са­мим оплачивать их, либо с помощью налогообложения, либо инф­ляции. Неважно как, результат будет один: надо будет отнять дохо­ды у жителей Верхней Америки, чтобы обогатить понизовщиков, которые нам ничего взамен не дадут. Фактически любой вид офи­циального вмешательства в процесс ценообразования вносит в эко­номику хаос. Вместо того чтобы встретить трудности лицом к лицу и решить проблему раз и навсегда, мы спрячем ее за фиговым листком бумажки. Так она станет еще более нерешаемой и родит новые завихрения, и так далее и так далее.