Миры Пола Андерсона. Том 19 - Страница 69

— Вы имеете в виду воздушных дельфинов? Я слыхал о них краем уха.

— Их мало кто видел. Я за многие годы несколько раз с ними сталкивался, и то мельком. Не далее как вчера один из них висел возле моей шахты. Хотя все логично: если дельфины кормятся туманопланктоном, то их и не может быть много. Я рассматривал их в бинокль. Они похожи на толстые сигары и передвигаются с помощью своего рода реактивного двигателя. Это опять-таки только догадка, но я думаю, их удерживает в воздухе большой внешний пузырь, наполненный биологически генерированным азотом; они всасывают воздух, поглощают из него планктон, а воздух выпуска­ют из зада струей и таким образом передвигаются. Медлительные, безмозглые и безвредные. Я бы с удовольствием одного из них препарировал.

Коффин кивнул.

— Какой бы ничтожной ни была плотность планктона в сред­нем, — сказал он, — воздушные вихри должны создавать локаль­ные концентрации. Атам, где восходящие потоки воздуха омывают голые скалы, как здесь, например, облака более минерализованы и планктон в них гуще. Наверное, именно это и привлекает дельфи­нов. — Он помолчал немного и спросил: — А дышать планктоном не вредно, как вы думаете?

— Постоянно я бы не советовал, — отозвался Свобода. — Сили­коз можно заработать запросто. Но проходить сквозь него время от времени, думаю, не опасно. Те, кто исследовал облака до нас, вернулись невредимыми. Не исключено, конечно, что там есть какие-нибудь химикаты, из-за которых лет через десять разовьется рак легких. Кто знает? Но я сомневаюсь.

Коффин пожал плечами:

— Через десять лет в больнице будет полно противораковых средств. — Он осушил свою чашку. — Ну что, пошли?

Свобода заставил его промаяться еще полчаса, пока не отдох­нул. Затем они надели шиповки, упаковали рюкзаки и связались веревкой. Свобода пошел впереди, ощупью спускаясь по незнако­мому склону, все круче убегавшему вниз между невидимыми скала­ми. Туман был густой и вязкий; ручейки соединились в поток, и путникам пришлось пробираться вдоль него. Вода была серо­зеленой от минеральной пыли, с белыми барашками, шумной, то­ропливой и холодной.

Ян потерял ощущение времени. Ничего не осталось, кроме усталости в плечах и коленях, влажности прилипшей одежды, ударов ветра, скользкой дороги под ногами и сырости, забившей ноздри. Но он не забывал об отчете спускавшихся сюда ранее скалолазов. У них не было возможности составить точную карту, но они отме­тили все ориентиры, какие смогли. Там, где поток падает с высоко­го обрыва, нужно свернуть в сторону и идти вдоль уступа... И что это, если не грохот водопада, доносится сейчас из облаков?

Да, все правильно. Ян подал Коффину знак остановиться. Мок­рая каменистая тропа обрывалась — и ничего, кроме тумана, не было видно впереди, словно они очутились на краю Гиннунгагапа. Слева река исчезала за гранью обрыва, и только шум, усиленный и подхваченный ветром, свидетельствовал о том, что ее не всосал в себя туман. Справа смутно выступал из скалы огромный мыс, будто сторожевая башня у замка великанов. Камень был выщерблен и изрезан непогодой. Узенький уступ, уходивший наклонно вниз, очевидно, и представлял собой тропинку. Верхушка утеса скрыва­лась в облаках, но скалолазы примерно определили его высоту по отражению звука. Сто или пятьдесят метров, сколько они там на­считали?

Свобода показал на уступ.

— Вот единственный путь вперед, — промолвил он. — На радио­локаторе, как я понимаю, по-прежнему ничего? Тогда малыш ско­рее всего спустился вниз. Он не мог остаться где-то выше в сторо­не, иначе мы непременно поймали бы сигнал. Если только его браслет не сломался.

— Вы зря теряете время, повторяя очевидные вещи, — провор­чал Коффин.

Взглянув на изможденное лицо космолетчика, Свобода решил не обижаться и сказал как можно мягче:

— До сих пор спуск не был слишком трудным для здорового мальчугана, не обремененного поклажей. Я вполне допускаю, что он забрался сюда, пытаясь убежать в волшебную страну. Потому что он мог в любой момент вернуться назад, если бы захотел. Но, оказавшись здесь...

— Он вполне мог пойти дальше.

— Сомневаюсь. Поймите, проделав такой путь, он наверняка уже забыл про свои обиды. Он проголодался и замерз. А здесь начинается трудный участок — узкая и явно опасная тропинка. И, главное, к тому времени уже сгустились сумерки. Предположим, Дэнни просто не подумал о том, что его может застигнуть здесь ночь; но он не мог не понимать, что, ступив на эту тропу, отрезает себе легкий и быстрый путь домой.

— Зачем же он туда пошел? Признаюсь, ваши доводы меня озадачили. Дэнни мальчик неплохой, вы же знаете. По крайней мере, Терезу он любит, даже если... Нет, все равно не понимаю.

Свобода собрался с духом и сказал то, что Коффин не в силах был выговорить вслух:

— Если Дэнни оступился на этой тропинке и упал... Тут высоко. Браслет мог разбиться о камни.

Коффин ничего не ответил.

— И в таком случае нам его не найти, — закончил Свобода.

— А может, ему удалось спуститься? — выдохнул Коффин.

— В темноте? А затем, значит, он удалился отсюда на десять километров по прямой? Бьюсь об заклад, это не меньше тридцати километров пути по земле. Нет, простите меня, но давайте думать головой. Дэнни где-то у подножия этого утеса. — Свобода помол­чал и тихо добавил: — Он, должно быть, умер мгновенно.

— Но мы в этом не уверены! — сказал Коффин. — Запасов еды у нас хватит, чтобы продолжать поиски до ночи и еще весь за­втрашний день. Мы не имеем права останавливаться.

Какого черта я должен лезть головой в петлю? — подумал Свобо­да. Чтобы тебя не мучила совесть за то, как ты обращался с парниш­кой? Другой причины продолжать этот фарс попросту нет.

Если не считать Терона с его грязным шантажом. Свобода задох­нулся от злости.

— 0‘кей, — сказал он. И презрительным, резким тоном провел технический инструктаж.

Они начали спуск по ленте уступа. Шум водопада вскоре затих, поглощенный каменной стеной; но вода сочилась по утесу и ка­пелью срывалась вниз. Порой тропинка расширялась так, что мож­но было нормально идти, но порой сужалась до того, что приходи­лось передвигаться боком, вжимаясь лицом в шершавый камень. Никакого шанса подкрепить силы едой и отдыхом у них не будет, пока они не достигнут нижнего склона, а судя по отчетам исследователей, до него еще несколько часов пути. Нужно было пообедать, прежде чем ступать на эту тропу. Но Свобода со злости забыл про еду. Теперь желудок напомнил о себе ворчани­ем. Начали слабеть ноги, и Свобода старался не думать о том, что будет, если приступ головокружения или неожиданный по­рыв ветра заставят его потерять равновесие.

Потерять равновесие и свалиться вниз. Десять—пятнадцать ми­нут осознания своей неминуемой гибели, а потом — темнота.

Так было и с Дэнни. Внезапный ужас, свист воздуха в ушах...

Свобода пошатнулся.

Свист повторился. Твари, спикировавшие на Яна сверху, рас­цветкой и крючковатым клювом напоминали меч-птиц. Но размах крыльев у них был раза в два больше. Они кинулись на путников так стремительно, что те не успели вытащить оружие.

Когти ударили Свободу в грудь. Острый клюв вспорол рюкзак. Ян упал и скатился с тропинки.

Коффин напрягся что было сил. Шипы на подошвах вонзились в трещины в камне. Из отверстий выползли аварийные лезвия и накрепко пригвоздили ноги к тропе. Но Свобода своим весом тянул его вперед. Коффин рывком накренил туловище назад, стараясь устоять на ногах. На него спикировала вторая птица. Коффин, прикрыв рукой глаза, вслепую нашарил пистолет и вы­стрелил.

Птица вскрикнула. Полуоболочечная пуля пробила в огромном туловище сквозную дыру. Саданув Коффина крылом по голове, тварь упала. Ее товарка отцепилась от Свободы и кругами парила над ним, готовясь к новой атаке. Свобода вытащил свой пистолет. Перед глазами все плыло, прицелиться он не мог, поэтому пере­ключил оружие на автоматический огонь и принялся поливать воз­дух свинцом.

Две окровавленные туши рухнули вниз и пропали за облаками.