Миры Пола Андерсона. Том 19 - Страница 16

«А что бы случилось, если бы...» — Тольтеке потребовалось все его мужество, чтобы не обратиться в бегство.

Ворон выпрямился.

— Твое благородное негодование делает тебе честь, — язвитель­но бросил он через плечо. — Но уверяю: я всего лишь пытался уберечь ее от гибели в одну расчудесную праздничную ночь.

Хотя потрясение еще не прошло, Тольтека ухватился за возмож­ность сгладить впечатление.

— Знаю, — ответил он, — но тебе нужно уважать чувства этих людей. При контактах различных культур случается порой всякая чертовщина.

— Угу.

— Ты слыхал, к примеру, почему прекратилась торговля с Орил- лионом, почему никто туда не летает? Поначалу он казался самой многообещающей из всех вновь открытых планет, на которые нам удалось набрести. Честные и сердечные люди. Настолько сердеч­ные, что мы не смогли бы вести с ними никаких дел, если бы и дальше отклоняли их требования связать себя с ними узами личной дружбы... что означало, помимо всего прочего, вступление в гомо­сексуальную связь. Нам так и не удалось растолковать им, почему это в нашем понимании недопустимо.

— Да, я об этом слышал.

— Ты не должен врываться в святая святых этих людей, как артиллерийский снаряд. Подобные запреты коренятся в самой глу­бине подсознания. Люди не в состоянии мыслить о них в логиче­ских категориях. Предположим, я бы высказал сомнения в чести твоего отца. Ты бы, вероятно, убил меня за это. Но если бы ты сказал нечто подобное мне, моя реакция была бы намного слабее, во всяком случае, я бы не стал жаждать крови.

Ворон снова повернулся к нему и сухо спросил, подняв одну бровь:

— А какие у тебя самые чувствительные струнки?

— У меня? Ну... семья, пожалуй, хотя это чувство и не так сильно, как у лохланцев. Моя планета. Демократический способ правления. Я не против дискуссии на любую из этих тем и не полагаю их выше сомнения. Я не считаю возможным драться, если нет непосредственной физической угрозы, и не считаю себя не­погрешимым. Я допускаю, что мои убеждения могут быть совер­шенно ошибочны. Во всяком случае, предела совершенству не су­ществует.

— Автономная личность, — сказал Ворон. — Жаль мне ₍тебя. — И он быстро заговорил: — Но на Гвидионе есть какая-то опас­ность, особенно во время так называемого сезона Бэйла. Я узнал, что какое-то животное — горная обезьяна — считается ее причи­ной. У тебя нет сведений об этой твари?

— Н-нет. В большинстве языков слово «обезьяна» обозначает более или менее человекоподобное животное, которое достаточно сообразительно, однако не владеет какими-либо орудиями и разви­той речью. На террестроидных планетах такие животные встреча­ются часто — параллельная ветвь эволюции.

— Знаю. — Ворон принял решение. — Послушай, ты согласишь­ся, что нужно что-то предпринять хотя бы для обеспечения без­опасности персонала на космодроме. О том, как ее обеспечить, не обидев при этом местных жителей с их предрассудками, будем думать позднее. Но сначала мы должны узнать, в чем, собственно, заключается проблема. Могут ли обезьяны действительно быть опасными? Когда речь зашла об этом, Эльфави вела себя настолько иррационально, что я не уверен, говорила ли она правду, как не уверен я и в других гвидионцах, к которым обращался с этим же вопросом. Как-то ты мне говорил, что охотился в лесах нескольких планет. Кроме того, полагаю, ты лучше меня умеешь выведывать у людей все, что нужно, не наступая им на любимую мозоль. Так вот: не мог бы ты как-нибудь потихоньку разузнать, как выглядят следы этих тварей и тому подобное? А потом, если представится возмож­ность, отправимся сами и поглядим на них. Договорились?

8

Следов не встречалось, пока экспедиция не миновала перевал и не стала спускаться по поросшему лесом противоположному скло­ну. Именно тогда молодой Беодаг, по профессии лесничий, заме­тил следы и обратил на них внимание Тольтеки и Ворона. Следы были довольно заметны: примятая трава и поломанные ветки, обо­рванные сочные бутоны деревьев кэрду, ямки на месте вырванных из земли клубней и корнеплодов.

— Будьте осторожны, — предостерег он их, — были случаи, ко­гда они нападали на людей. Право, вам следует взять отряд побольше.

Ворон в ответ хлопнул себя по кобуре пистолета.

— Тут не на одну стаю хватит, — сказал он, — тем более что в обойме разрывные пули.

— Кроме того... э-э... более многочисленный отряд их только распугает, — добавил Тольтека. — К тому же вы нам все равно не поможете. Нам уже случалось встречаться с животными, находя­щимися на стадии развития, близкой к разумной, не говоря уже о вполне разумных негуманоидах. Мы знаем, чего следует опасаться, а вы, гвидионцы, — боюсь, пока еще нет.

Беодаг посмотрел на пришельцев с явным сомнением, но не стал настаивать: на Гвидионе считали, что любой взрослый человек знает, как ему следует поступать. Астронавты объяснили Дауиду и другим гвидионцам, что хотели бы познакомиться с образом жизни горных обезьян лишь для того, чтобы в случае необходимости обезопасить космодром от их набегов. Эльфави подавленно молча­ла, но не сказала, что Тольтека лжет.

— Что ж, — сказал Беодаг, — желаю удачи. Но сомневаюсь, что вы много увидите. Во всяком случае я лично не замечал, чтобы у них было что-либо похожее на орудия. Я, правда, слышал о подоб­ном, но это были, что называется, слухи из третьих, а то и из четвертых уст, а вам известно, как они в таких случаях обрастают всякими небылицами.

Ворон кивнул, повернулся на каблуках и направился в лес. Толь­тека поспешил за ним. Голоса гвидионцев вскоре затихли далеко позади, и пришельцы из других миров зашагали по молчаливому лесу, тишину в котором нарушали только шорохи и птичий гомон. Деревья здесь были стройные, уходящие высоко в небо, с прямыми стволами красноватого цвета. Их густые ветви переплетались, образуя высоко над головой сплошной шатер. Под сенью деревьев почти не было подлеска, только жирная почва, покрытая толстым слоем мягкого гумуса, в котором произрастал местный грибок. Темпе­ратура воздуха была выше, чем обычно на таких высотах. Он был наполнен пряным ароматом, напоминающим запах чебреца, шал­фея или тимьяна.

— Интересно, откуда этот запах? — подумал вслух Тольтека.

Ответ на его вопрос нашелся через несколько минут, когда они

вышли на лесную поляну, густо поросшую кустарником. Вокруг испускавших терпкий аромат алых цветов, которыми ветви кустов были буквально усыпаны, вился рой насекомых, напоминавших пчел. Тольтека остановился, чтобы рассмотреть эти растения получше.

— Знаешь, — сказал он, — по-моему, это близкий родственник бэйлова куста. Обрати внимание на форму листьев. Однако этот вид, по всей вероятности, цветет чуть раньше.

— М-да. — Ворон постоял, потирая подбородок. Его холодные зеленые глаза стали задумчивыми. — По-моему, настоящий бэйлов куст откроет бутоны вскоре после нашего возвращения в Звездар — то есть как раз к началу празднования Бэйла, или как он там называется. Если учесть, какова местная культура, станет понятно, что совпадение названий куста и праздника не случайно. Тем не менее здешние жители так и не сложили об этом растении никаких мифов, как обо всем остальном, что попадает в их поле зрения.

— Я обратил на все это внимание, — сказал Тольтека, — но на­прямик лучше не спрашивать, во всяком случае — до тех пор, пока не разузнаем побольше. Когда мы вернемся, я собираюсь послать наших лингвистов в корабельную библиотеку изучить слово «бэйл» с этимологической и семантической точек зрения.

— Отличная мысль. А заодно выкопай как-нибудь незаметно кустик этого растения и отдай на химический анализ.

— Хорошо, — сказал Тольтека, хотя от намеков Ворона его пере­дернуло.

— А пока что, — сказал Ворон, — у нас другие планы. Пойдем.

И они снова нырнули в величественную тишину леса. Мягкий

дерн настолько заглушал звук шагов, что даже собственное дыхание казалось им неестественно громким. Следы прошедшей здесь стаи обезьян были по-прежнему отчетливо видны: отпечатки лап, по­врежденные растения, экскременты.