Миры Пола Андерсона. Т. 9. Три сердца и три льва. Буря в летнюю ночь - Страница 23

– Я не хочу сражаться, – сказал он. – Если люди скажут, что не верят мне, я уйду.

Горожане беспокойно зашевелились. Многие прятали глаза. Вдруг в дверях появился Одо: он расталкивал людей, прокладывая дорогу Алианоре.

– Дева-лебедь будет говорить! – крикнул он. – Дева-лебедь, которая спасла Люси! Тихо, вы там, поберегите лбы, или они кое у кого треснут!

Наступила полная тишина, нарушаемая только лаем собак на улице. Хольгер заметил, как побелели костяшки пальцев Рауля, сжимающего копье. Какой-то коротышка в одеянии священника упал на колени, прижимая к груди распятие. Ги разинул рот. Сэр Ив отшатнулся, как человек, получивший удар в живот. Все взгляды были прикованы к Алианоре. Она стояла в центре зала, стройная и гибкая, и свет свечей мерцал в ее каштановых волосах.

– Кто-то из вас обо мне слышал, наверное, – начала она. – Я живу у озера Аррои. Не люблю хвалиться, но в городах, которые ближе к моему дому – в Тарнберге, Кромодню, – вам расскажут, сколько заблудившихся детей я вывела из леса и как заставила саму фею Маб снять заклятие с мельника Филиппа. Я знаю Хуги с детства и готова поручиться за него. А сэр Хольгер… Счастье для вас, что могущественнейший рыцарь, какого когда-либо знал мир, прибыл к вам именно сейчас, чтобы освободить вас от волка, прежде чем тот успеет унести жизни многих. Будьте послушны ему – вот и все, что я хочу вам сказать.

Из толпы, ковыляя, вышел старик и, прищурив подслеповатые глазки, произнес в тишине:

– Ты что же, хочешь сказать, что это – Защитник?

– Ну-ну… – попробовал возразить Хольгер, но старик продолжал:

– Защитник? Тот, кто придет в час самой лютой напасти?.. Дед рассказывал мне эту легенду, но не говорил имени… Так это, выходит, ты, сэр рыцарь? Ты?

– Нет, – сказал Хольгер, но его никто не услышал. Все, казалось, заговорили сразу. Рауль с копьем наперевес рванулся вперед.

– Святое Небо! Моим господином не будет тот, кто пожирает детей! – крикнул он.

Фродар взмахнул мечом, но без особого рвения. Удар пришелся по древку копья. Мгновением позже четверо мужчин уже прижимали оруженосца к полу.

Сэр Ив бросился на Хольгера. Датчанин едва успел выхватить меч и отразить удар. Ответным ударом он расколол щит сэра Ива. И следующим выбил у него меч. Двое горожан скрутили своему господину руки. Ги полез в атаку, но был остановлен пиками, нацеленными ему в грудь.

– Рауль, Одо, успокойте людей! – приказал Хольгер. – Не позволяйте никого обижать. Ты, ты и ты, – указал он на троих молодых горожан, – охраняйте вход. Никто не должен отсюда выйти. Хуги и Алианора, идите за мной.

Он сунул меч в ножны и зашагал в глубину дома. Перпендикулярно главному залу шел коридор с резными деревянными панелями. Хольгер отворил крайнюю дверь и ступил в комнату, увешанную шкурами и гобеленами, попорченными молью. Пламя свечей освещало лежащую на просторном ложе женщину. Прямые светлые волосы, милое лицо, болезненный румянец на щеках. Она прижимала ко рту платок и надсадно кашляла.

«Грипп», – определил Хольгер.

Рядом с кроватью сидела девушка лет семнадцати. Безукоризненная фигурка, длинные светлые волосы, голубые глаза, маленький вздернутый носик и изумительно красивые губы. Она была одета в простое одноцветное платье, перетянутое пояском с золотой пряжкой.

Хольгер поклонился:

– Благородная дама и благородная девица, прошу извинить меня за это вторжение. Меня принудили к нему обстоятельства.

– Мы знаем, – нервно ответила девушка. – Я все слышала.

– Я имею честь говорить с дочерью сэра Ива?

– Да. Мое имя Рембер. А это моя мать Бланшфлор.

Упомянутая дама высморкалась и со страхом взглянула на Хольгера. Рембер нервно ломала пальцы.

– Я никак не могу поверить тебе, рыцарь, – продолжала она. – Ты утверждаешь, что один из нас… хищный зверь…

– След ведет сюда, – сказал Хуги.

– Значит, никто из вас не видел, как оборотень вошел сюда? – уточнил Хольгер.

Бланшфлор покачала головой. Рембер пояснила:

– Мы все были в разных комнатах. Ги в своей, я в своей, а мать спала здесь. Двери были заперты. Отец сидел в зале. Когда я услышала шум, то прибежала сюда, чтобы успокоить мать.

– Тогда выходит, что оборотень – сэр Ив, – сказала Алианора.

– Отец? Нет-нет! – испугалась Рембер. Бланшфлор закрыла лицо руками. Хольгер повернулся к двери.

– Идем дальше, – скомандовал он.

Комната Ги располагалась под лестницей, ведущей в башню, а Рембер – напротив, в противоположном конце коридора. И та и другая оказались обставленными в полном соответствии со вкусами и интересами девушки и юноши их круга и возраста. Во всех комнатах имелись окна, выходящие во двор. Запах оборотня, по словам Хуги, витал здесь повсюду. Зверь, по-видимому, наведывался в эту часть дома из ночи в ночь. Правда, из этого отнюдь не следовало, что все непременно должны были видеть его: он мог проникать через окно, когда все спали.

– Кто-то из них троих, – пробормотала Алианора.

– Ну да, – подтвердил Хуги. – Из четверых. Их мать тоже может быть оборотнем. Здоровье возвращается к нему, когда он меняет шкуру.

Помрачневший Хольгер вернулся в зал. Рауль и Одо навели здесь образцовый порядок. Горожане стояли вдоль стен, Папиллон сторожил вход, сэр Ив и Ги сидели в высоких креслах, привязанные ремнями. Фродар, тоже связанный, лежал на полу. Священник тихонько бормотал молитву.

– Ну? Что? – Рауль подбежал к Хольгеру. – Кто из них носит проклятие?

– Пока не знаем, – ответила за него Алианора. Ги плюнул в сторону Хольгера.

– Когда я увидел тебя без шлема, то сразу подумал, что ты мало похож на рыцаря, – язвительно проговорил мальчик. – А теперь, когда ты ворвался в покои беззащитных женщин, я наверняка знаю, что ты не рыцарь.

В зал зашла Рембер. Подойдя к отцу, она поцеловала его в щеку, потом посмотрела по сторонам и сказала:

– Вы все хуже зверей, вы, поднявшие руку на своего господина!

Одо покачал головой.

– Нет, девица, – сказал он. – Господин, который не заботится о своих людях, – не господин. У меня дома остались маленькие дети, и я не хочу, чтобы их сожрали живьем.

Рауль ударил копьем в пол.

– Волк должен умереть сегодня! – возвестил он. – Назови его имя, сэр Хольгер! Его или ее имя. Назови имя волка!

Хольгер промычал что-то невразумительное. От волнения у него пересохло во рту.

– Но мы не можем сказать! – воскликнул Хуги.

– Тогда… – Рауль обвел пленников пасмурным взглядом. – Может, зверь признается сам? Я обещаю ему легкую смерть: удар в сердце серебряным ножом.

– Обойдемся и железным, – продолжил Одо. – Ведь он в человеческом облике. Отвечайте. Я не хотел бы прибегать к пыткам.

– Если никто не признается, то придется умереть всем, – заключил Рауль. – Священник здесь – он исповедует.

Ги заскрипел зубами. Рембер окаменела. Из глубины дома донесся сухой кашель Бланшфлор. Ив, казалось, впал в забытье. Вдруг он тряхнул головой и сказал:

– Ладно. Это я оборотень.

– Нет! – крикнул Ги. – Это я!

Рембер усмехнулась:

– Они оба лгут. Настоящий оборотень – это я, добрые люди. Но не убивайте меня, ведь достаточно меня хорошо стеречь – до тех пор пока я не уеду отсюда к своему жениху в Вену. Там, далеко от Фейери, я буду за пределами сил, которые принуждают меня к превращениям.

– Не верьте ей! – крикнул Ги.

Ив затряс головой и замычал, как от зубной боли.

– Так дело не пойдет, – сказал Рауль. – Мы не можем допустить, чтобы оборотень ушел живым. Отец Вальдебрун, ты готов причастить всех членов этой семьи?

Хольгер достал меч и заслонил собой пленников.

– Пока я жив, здесь не прольется кровь невинного, – услышал он металлический голос, в котором с удивлением узнал свой собственный.

Кузнец Одо сжал кулаки:

– Я не хотел бы обижать тебя, сэр, но, если это понадобится для блага моих детей, я это сделаю.

– Если ты Защитник, – прозвучало в толпе, – то назови нам имя врага.