Миры Пола Андерсона. Т. 3. Орион взойдет - Страница 42

— Выйдем-ка, Фейлис, — проговорил Иерн. — Надо поговорить, а наши апартаменты кажутся мне западней. Давай сходим в сад.

Она, не сказав ни слова, последовала за мужем. В переходах было полно народу, но никакой толкотни и шума. Напротив, медленные движения, негромкие голоса… мирная тишина, чреватая разразиться грозой. Так что лишь немногие искали покоя среди листвы. Словно бы люди не смели погрузиться в умиротворяющую зелень.

Иерн пошел путем, который всегда предпочитал. Он вел жену мимо статуи Хозяина Зимы, по заросшему грибами коридору, через амариллисовые клумбы, по рампе между двумя деревьями, а потом по тропе… к беседке, увитой розами.

— Никого нет, — заметил он. — Давай зайдем. Там — наблюдательное устройство… Эй, что с тобой, дорогая?

Фейлис отшатнулась и сжала кулаки. Вскоре она совладала с собой, но бледность не исчезла.

— Ничего, — пробормотала она.

Он внимательно посмотрел на нее:

— Может быть, тебе плохо? Последние несколько дней ты просто как натянутая струна, и чем дальше, тем больше я опасаюсь, что она вдруг щелкнет и порвется. В чем дело?

Она облизнула губы. Пудра не помогла скрыть на лбу капельки холодного пота. Пятна его проступали и под мышками.

— Я… волнуюсь. А ты?

— Безусловно, в какой-то мере. — Он взял ее за локоть и повел в благоуханный сумрак за увитой цветами решеткой. Повернувшись к жене, он взял ее за плечи. И замер ненадолго, вглядываясь в ее глаза… Они порхали, метались из стороны в сторону — ему представились птицы в клетке.

— Фейлис, — проговорил он наконец. — Как ты смотришь на то, чтобы стать супругой Капитана?

— Я… с чего ты взял? — ответила она колким тоном.

Он стиснул зубы… потом сказал:

— Когда дела стали складываться в мою пользу и я понял, что меня могут избрать Капитаном, то решил — наконец ты чему-то обрадуешься. Уже два года, если не больше… ты была задумчива и не выказала никакой радости, когда меня сделали сеньором Клана, а теперь, когда я почти наверняка стану следующим Капитаном, ты смотришь на меня и вовсе волком.

Она вознегодовала… слегка.

— Если я мало с тобой общаюсь, так это потому, что ты никогда не слушаешь меня.

— Жезу! Неужели нужно опять повторять все сначала! — Он овладел собой.

— Давай не будем спорить — кто прав, кто виноват. («Твоя угрюмость, холодность в постели, вечное одиночество, сидение взаперти, бесконечные геанские книги и даже открытое посещение геанских собраний».) Неужели ты не понимаешь? Это самое важное решение в моей жизни, и, даже если я откажусь, оно все равно останется самым важным.

Я хочу выяснить твое мнение, потому что, хаос тебя побори, наш брак кое-что для меня значит. («Неужто и в самом деле? В достаточной мере, как я полагаю. Мне не нравится, когда тебе больно, пусть всего лишь потому, что ты — живое существо; и все-таки некогда мы были счастливы вместе».) Он знал, что таилось под этой мыслью. («Капитан, решившийся на развод, потеряет известную долю уважения среди консервативной части аэрогенов, а мне нужна единодушная поддержка. Черт, придется скрывать любовниц… какая докука! Неужели я вожусь с тобой именно по этой причине?») — Ты ищешь повода, чтобы отказаться? — огрызнулась она.

Осекшись, Иерн кинул взгляд на вход в беседку, прислушиваясь к жужжанию пчел, к пульсации жилки на собственной шее… наконец, он изобразил улыбку:

— Быть может, Фейлис, быть может.

— С какой это стати тебе отказываться от поста?

И вновь он удивился, поскольку в голосе жены уловил рвение и надежду; он уже забыл, когда звучали в ее голосе подобные нотки. Он обратил к ней взор, Фейлис вся подалась вперед с широко открытыми глазами, приоткрыв рот… небольшая грудь торопливо вздымалась и опускалась.

— Все дело в ответственности, — признался он. — О, я, должно быть, сумею подобрать надежных советников и вполне справлюсь с властью — я в этом уверен; но декоративной фигурой на носу нашего корабля представить себя не могу.

— Почему? Многие Капитаны правили, но не властвовали.

— Так было в Эру Изоляции, а Реставрация Энрика оплатила все счета великих домов, не так ли? — Иерн покачал головой. — Нет, если не брать на себя ношу лидера, я обрету одни лишь хлопоты и никаких преимуществ от занимаемого поста. А хлопот тьма. Начнем с того, что Капитан всегда привязан к Домену — кроме редких и нудных официальных визитов за границу. Ты ведь знаешь: я всегда мечтал попутешествовать по планете.

А потом придется надуть сеньоров, которые избрали меня, доверились мне. Я понимаю: они ожидают, что я, молодой человек, возьму в советники мудрецов и буду слушаться их. Однако они рассчитывают, что глава государства будет самоотверженно принимать трудные решения и добиваться их выполнения. — Он ненадолго умолк… — Мой отец обычно говаривал, что если кто-нибудь полагает себя пригодным на роль Капитана, то не достоин этого поста; так что по этому критерию я вполне подхожу.

— А почему ты полагаешь, что, кроме тебя, достойных нет?

— Я так не говорил. («Чарльз! Сегодня она другая. Почему?») Хотя… какие еще реальные кандидатуры может представить Клан Таленсов? Айдвар Турайн — реакционер, откровенно желающий, чтобы настырные незнакомцы скорее убрались восвояси; безусловно, он не может вести с ними переговоры. Халд Симоней связан с геанцами. Эмма Жироду не геанка, однако полагает, что мы можем спокойно сократить вооруженные силы, а сэкономленные деньги потратить на социальные преобразования. Список этот можно продолжить.

Он заметил, как вздрогнули ее плечи, и пожалел, что был столь откровенно пренебрежителен в отношении геанского кандидата.

— И что же ты будешь делать на посту Капитана? — поинтересовалась она.

— Буду поступать согласно ситуации, — парировал он. — Кто в силах предвидеть будущее? Но я ощущаю — костным мозгом, хотя большая часть населения Домена еще не понимает этого — будущее станет непохожим на прошлое, хотим мы того или нет; так что следует заранее попытаться подогнать его под удобную для нас форму, которую необходимо будет одобрить. Возьмем, скажем, разногласия на тему: следует ли предоставлять маураям информацию о сооружении и опыте использования аэростатов Окресса. Почему бы и нет? Они смогут построить их и без нашего участия. И если мы не поможем маураям, они сами сделают все, может быть, не так быстро, но уверен, разработают даже улучшенную модель. Почему бы не вступить в сотрудничество с ними, заслужить их благодарность, заложить основу для истинно дружеских связей? Конечно, реакционеры опасаются колоссальных перемен у нас дома, к которым приведет такое решение. Геанцы боятся подобной победы технократов, которая навеки оставит их в тени. Вне сомнения, правы и те и другие. А раз так — к черту и тех и других!

— Таким образом, ты оттолкнешь от себя многих, — решилась предупредить она. — Не говоря уж об Эспейни и Северозападном Союзе.

«С чего бы это она вдруг озаботилась делами Северо-западного Союза?

Я-то думал, что она давно позабыла о его существовании… Должно быть, кто-нибудь из ее корреспондентов пробудил в ней этот интерес». Иерн не мог не знать, что жена его получала и отсылала множество писем, но, несколько раз получив от нее отпор в форме: «Это моей подружке по школе, все наши темы скучны тебе», он прекратил любопытствовать. Честь не позволяла ему шпионить; впрочем, любая ситуация не слишком тревожила его.

— Конечно, никаких «или-или», никаких революций за одну ночь, — пояснил он. — Уравновесить, добиться согласия — это так сложно. — Он решил смягчить разговор. — Мне хотелось бы сделать многое, чего не занесут в исторические анналы, однако я не хочу медлить с этим до смертного одра. Начнем с законов против жестокости к животным. — Он кивнул. — А здорово получается — вот я своими руками смогу изменить мир к лучшему, пусть и на чуточку.

Она словно встрепенулась.

— Так, значит, ты уже согласился?

— Более чем наполовину, сама понимаешь, — проговорил он. — Но я хотел сперва узнать твое мнение. Давай пока забудем про общественные интересы… Чего ты хочешь?