Миры Пола Андерсона. Т. 14. Терранская Империя - Страница 71

— Рунеи? Тот, что теперь фодайх на Старкаде?

— Наверное, тот самый, прозорливец. — Икан прищурил глаза на татуированном лице. Зеленая рука поскребла живот в том месте, где выглядывала нижняя рубашка. — Хотя точно не скажу. Я ничего не слыхивал о Старкаде, пока нам не сказали, что вы, терране, тоже там окопались.

Мозг Флэндри так усиленно заработал, что мичман ощутил сразу несколько уровней его деятельности. Надо хвататься за любую нить, которую предлагает ему случай после стольких бесплодных дней; надо помешать Тахвиру оборвать эту нить, хотя бы еще пару минут; и в то же время нельзя выходить из своей роли. (Роли повесы, как рекомендовал ему Абрамс, и Флэндри с удовольствием играл ее, когда его спутники водили его по разным увеселительным местам. Повесы, но не дурака: Флэндри быстро понял, что добьется большего, если его будут хоть немного уважать и не будут скучать в его обществе. Он вошел в образ наивного простака с широко раскрытыми глазами, который трогательно надеется сделать что-то для матушки-Терры и в то же время восхищается всем, что видит. В минуты уныния он признавался себе, что этот образ не так уж отличается от оригинала.) На низших уровнях его сознания волнение открыло шлюзы всему, что воспринимается органами чувств.

Он еще раз окинул взглядом окружающий пейзаж. Они сидели — он на скамейке — в мраморной, затейливо украшенной беседке под луковичным куполом. Перед ними стояли кружки с горьким пивом. Мерсейская пища и напитки вполне подходили для терран, и он часто находил их вкусными. Они зашли в этот ресторан на вершине холма (который был еще и храмом, принадлежащим приверженцам очень древней веры) ради красивого вида и чтобы отдохнуть после прогулок по Дальгораду. Это селение лежало внизу, наполовину скрытое ярко блестящими цветами и густо-зелеными пальмовыми ветвями: небольшие современные дома и выдолбленные деревья, дававшие приют неисчислимым поколениям цивилизованных мерсейцев. За аэропортом виднелась полоска рыжего песка. Океан, синий почти до черноты, катил на берег валы, и ветер, пахнущий корицей, слабо доносил до Флэндри отзвук их шума. Вверху с субтропической яростью пылал Корих, но уже показались, как призраки, две луны: Витна и Литир.

У Флэндри подобрались мускулы на ляжках и животе, кровь стучала в ушах, ладони похолодели. Чувство избыточного веса отсутствовало: притяжение Мерсейи всего на несколько процентов превышало терранское. Мерсейский воздух, вода, биохимия, флора и фауна представляли собой близкую параллель с условиями, в которых развивался человек. Оба мира были красивы по меркам другого мира.

Это и заставляло враждовать обе расы. Им нужна была одинаковая собственность.

— Значит, сам Рунеи не участвовал в первых экспедициях на Старкад? — спросил Флэндри.

— Нет, прозорливец. Мы обследовали пространство по ту сторону Ригеля. — Ланнавар взял свою кружку.

— Но, наверное, — рискнул Флэндри, — когда космоплаватели собираются, например, в таверне, они рассказывают о тех местах, где побывали?

— Ясное дело. Если только нет приказа задраить люки, когда речь заходит о том о сем. Ты уж поверь мне, прозорливец: нелегко это, тут бы столько можно порассказать — ан нет, военная тайна.

— Но вы, наверно, все равно немало слышали о секторе Бетельгейзе.

Ланнавар поднял кружку. Она мешала ему разглядеть, как хмурится Тахвир, но нить все же оборвалась, и офицер ловко подхватил ее конец.

— Неужто вы так любите анекдоты, мичман? Боюсь, наш добрый икан больше ничего рассказать вам не сможет.

— Да, меи, меня интересует все, что касается сектора Бетельгейзе. Он, как-никак, граничит с нашей Империей. Я уже служил в нем, на Старкаде, и очень может быть, снова вернусь туда. Поэтому я буду благодарен за все, что вы сочтете нужным мне сказать. — Ланнавар встал, чтобы размяться. — Если вы сами там не бывали, икан, то, может быть, знаете кого-нибудь, кто бывал. Мне, конечно, не тайны нужны — просто истории.

— Кх-р-р. — Ланнавар вытер пену с подбородка. — Таких немного. Немного таких, которые там побывали. Все они или ушли обратно в космос, или умерли. Был старый Ральго Та-муар, мой дружок по казарме в первые годы. Он туда много раз ходил. Вот уж кто умел врать! Но он теперь вышел в отставку и живет в какой-то колонии — в которой бы это, не помню…

— Икан Белгис. — Тахвир сказал это спокойно, без особого нажима, но Ланнавар сразу замер. — Думаю, нам лучше оставить эту тему. На Старкаде сложилась прискорбная ситуация. Мы стараемся подружиться с нашим гостем, и, надеюсь, не без успеха, но ненужное обсуждение этого спорного вопроса может нам только помешать. Вероятно, мичман согласится со мной? — саркастически спросил он у Флэндри.

«Черт, черт, черт! Только-только напал на след». Он мог поклясться, что напал. Флэндри стало прямо-таки дурно от разочарования.

Несколько глотков пива успокоили его. Он никогда не был настолько идиотом, чтобы воображать, будто во время этого пикника сделает какие-то потрясающие открытия. (Может, мечты у него и были, но это не в счет.) Сейчас он получил всего лишь еще один намек, подтверждающий, что ранние мерсейские экспедиции обнаружили на Старкаде нечто значительное и необычное. В результате всю информацию прихлопнули, как гасильником. Офицеров и рядовых, которые знали или могли подозревать, убрали с глаз долой. Убили? Нет, конечно, нет. Мерсейцы — не те муравьинообразные монстры, какими их изображает терранская пропаганда. Они никогда бы не достигли таких высот и не были бы так опасны, будь они ими. Чтобы заткнуть космопроходцу рот, достаточно его перевести или отправить в отставку, услав в изгнание, достаточно комфортабельное и которое он сам, возможно, даже изгнанием не считает.

Даже на пост старкадского коменданта Брехдан подобрал такого офицера, которому ничего не было известно о месте назначения и который никак не мог узнать скрытую правду. Подумать только… кроме тех путешественников, которых вывели из игры, не больше полудюжины существ во Вселенной, возможно, знает эту правду!

Тахвир, конечно же, ее не знает. Ему и его товарищам просто велено обходить некоторые темы.

Терранину верилось, что почти все они искренни, когда проявляют к нему дружеские чувства и выражают желание, чтобы недоразумение между ними разрешилось. Они были хорошие ребята. И ближе ему, чем некоторые люди.

Но, несмотря на это, они служили врагу: Брехдану Железному Року и его правительству, а Брехдан лелеял какой-то чудовищный замысел. Ветер и шум прибоя вдруг показались Флэндри рокотом надвигающейся на него машины.

«Я не обнаружил ничего такого, о чем бы уже не подозревал Абрамс, — подумал он. — Но добыл для него чуть побольше доказательств. Боже! Еще четыре дня, прежде чем я смогу рассказать ему о них».

Во рту по-прежнему было сухо.

— Может, еще по кружечке? — спросил он.

— Пошли покатаемся, — сказал Абрамс.

— Сэр? — заморгал Флэндри.

— Небольшая увеселительная прогулка. Тебе не кажется, что мне тоже полагается такая? Слетаем, например, в Гетвидский лес — туда доступ не ограничен.

Флэндри, минуя взглядом кряжистую фигуру своего босса, посмотрел в окно. Посольский садовый робот возился с розами, пытаясь соблюсти нужную микроэкологию. Один из секретарей стоял рядом с жилым куполом, флиртуя со скуки с женой младшего флотского атташе. Позади современные башни Ардайга грубо вонзались в небо. День был жаркий и тихий.

— Знаете, сэр… — мялся Флэндри.

— Когда ты в последнее время величаешь меня «сэром» наедине, значит, тебе что-то нужно. Выкладывай.

— Э-э… нельзя ли нам пригласить и донну д’Ио? — Под пристальным прищуром Абрамса Флэндри покраснел. Попытка справиться с этим только ухудшила дело. — Ей, наверно, очень одиноко теперь, когда его светлости с помощниками нет в городе.

— Я, значит, для тебя недостаточно красив? — ухмыльнулся Абрамс. — Извини, но это не совсем удобно. Пошли.

Флэндри внимательно посмотрел на него. Он уже хорошо изучил шефа и знал, когда у него на уме что-то серьезное. По спине у него пробежали мурашки. Вернувшись из поездки, он ожидал, что снова займется нудной бумажной работой и только вечерами ему будет порой перепадать что-нибудь для себя. Но похоже, что они наконец-то переходят к действиям. Как ни ворчал Флэндри прежде, как ни издевался над бурной жизнью в романтических инопланетных столицах, он не был сейчас уверен, что эта перемена ему по душе.