Миры Пола Андерсона. Т. 14. Терранская Империя - Страница 63

Флэндри не настолько владел математикой, чтобы определить, насколько эта система самодостаточна. Но в меру своих знаний полагал, что она таковой была. В ней существовали даже любопытные версии отрицательных чисел, иррационалов, мнимых величин, приближенного исчисления, дифференциальной геометрии, теории уравнений и прочего — он не знал всех терранских эквивалентов.

Теоретическая физика соответствовала математике. Пространство рассматривалось как дискретная величина. Признавалась разрывность между разными видами пространства. Возможно, это было лишь обобщением практического опыта, подтверждавшим резкое различие между водой, сушей и воздухом, но идея слоистого пространства хорошо сочеталась с экспериментальными данными и создавала близкую параллель с релятивистской концепцией о метрике, меняющейся от точки к точке, а также с волновой механикой, на которой основана и атомная физика, и теория гипердвижения.

Время моряне также не считали бесконечным. Приливы, времена года, весь ритм жизни заставляли предположить, что Вселенная постоянно возвращается в начальную стадию и вновь начинает цикл, который было бы неверно называть бесконечным. Не имея средств точного измерения времени, философы пришли к выводу, что оно неизмеримо по существу. Они отрицали понятие одновременности: как можно говорить, что отдаленное событие произошло одновременно с близким, если известие о первом событии доставляет пловец, чья средняя скорость непредсказуема? Здесь опять-таки ошеломляло сходство с теорией относительности.

Биология была развита хорошо во всех макроскопических областях, включая законы генетики. Практическая физика, в противоположность теоретической, все еще находилась на ньютоновском уровне, а химия пребывала в зачаточном состоянии. Но Иуда на Ио, думал Флэндри — дайте этим ребятам аппаратуру, пригодную для использования под водой, и еще неизвестно, до чего они дойдут!

— Давай, шевели плавниками, — нетерпеливо сказал Шустрый. — Мы отправляемся в Рифовый Замок.

По дороге Флэндри мобилизовал все свои небольшие знания, чтобы разобраться в структуре здешнего общества. Основы мировоззрения морян ускользали от него. Можно было сказать, что обитатели Звезды Давида — частично последователи Аполлона, а частично Диониса, но это только метафоры, от которых давно отказалась антропология и которые только вредят в общении с инопланетянами. С политикой (если и это слово годилось здесь) дело обстояло проще. Более стадные, более приверженные церемониям, чем большинство человечества, менее импульсивные и путешествующие с большей легкостью, чем сухопутные существа, моряне Старкада формировали крупные нации без особого соперничества.

Злетоварская культура была иерархической. Правители получали свой сан по наследству, как и многие моряне в большинстве сфер своей жизни. На индивидуальном уровне существовало подобие крепостного права, привязывающее не к месту, а к хозяину. Женщины имели этот статус по отношению к своим полигамным мужьям.

Но все эти выражения только сбивали с толку. Те, кто принимал решения, не навязывали их остальным. В отношениях между классами не существовало никаких формальностей. Можно было выдвинуться благодаря своим заслугам: так Целительница завоевала себе независимость и значительный авторитет. Пренебрежение долгом, в особенности по отношению к подчиненным, влекло за собой понижение. Система занималась только тем, что распределяла права и обязанности.

Терре все это было известно, но только в теории. На практике такого никогда не получалось. Человек слишком жаден, слишком ленив. Но у морян как будто выходило неплохо. По крайней мере, Слюда уверял, что такой порядок держится уже много поколений, и Флэндри не замечал здесь недовольства.

Рифовый Замок совсем не походил на Мерцающую Раковину. Здесь дома из камня и коралла были построены в подводных шхерах небольшого островка. Жители были более подвижны, менее созерцательны, чем их собратья с морского дна; Слюда отзывался о них с презрением, как о торгашах, у которых одна нажива на уме.

— Но должен сознаться, они мужественно несут неравную долю столкновений с Охотниками, которая им выпала, и это они шли в авангарде нашей недавней атаки: на это требовалась смелость, ведь о мерсейской лодке никто не знал.

— Как не знал? — удивился Флэндри.

— Ну, правителей, может, и известили. А нам было известно только одно: когда подадут сигнал, наши снабженные ногами отряды должны высадиться на берег и уничтожить там все, что будет возможно, а пловцы тем временем должны топить корабли.

— Ага. — Флэндри не стал распространяться о своем вкладе в крушение этого плана. Он испытывал огромное облегчение. Если бы Абрамс узнал от Полноводного о готовящемся обстреле города, то вынужден был бы принять какие-то контрмеры. Но раз Полноводный сам ничего не знал… Флэндри был рад, что не надо больше искать оправданий для человека, который становился его идолом.

Компания отправилась на рифы за чертой города, чтобы посмотреть верхние бассейны. Ревел прибой, дробились длинные лазурно-изумрудные валы, брызгая белой пеной под ясным небом. Моряне резвились, прыгая в волнах, заплывая в каналы, где скрещивались течения. Флэндри скинул душную скорлупу скафандра, оставив только шлем, и ощутил всю полноту жизни.

— В другой раз сводим тебя в Крайний, — сказал Слюда на обратном пути. — Это нечто особенное. Сразу за ним начинается бездна, где все светится — рыбы и растения. Скалы там изъедены временем и окрашены в мертвенный цвет. Вода отдает вулканом. Но тишина — тишина!

— Жду с нетерпением, — сказал Флэндри.

— Что? А, да. Вдыхаешь аромат будущего.

Пройдя через шлюз и очутившись в терранском куполе, Флэндри ощутил чуть ли не отвращение. Тесный, зловонный, неуютный пузырь, забитый волосатыми телами, которые при каждом движении преодолевают свой вес! Он начал стягивать с себя белье, собираясь пойти в душ.

— Как прогулялись? — спросил Райднур.

— Превосходно, — просиял Флэндри.

— Да, ничего, — сказал мичман Куарлес, который был вместе с ним. — Но возвращаться всегда приятно. Как насчет того, чтобы показать нам фильм с девочками?

Райднур включил диктофон у себя на столе.

— Сначала дело. Послушаем ваш отчет.

Флэндри проглотил нехорошее слово. Приключения теряют всякий вкус, когда из них извлекают информацию. Пожалуй, ему не так уж и хочется стать ксенологом.

Выслушав рассказ, Райднур скорчил гримасу:

— Мне бы чертовски хотелось, чтобы и моя часть работы выполнялась столь же успешно.

— А что, есть проблемы? — забеспокоился Флэндри.

— Полный тупик. Беда в том, что курсовикяне уж слишком загребущие. Их охота, рыбная ловля, сбор растений действительно наносят серьезный ущерб морским ресурсам, которые не отличаются изобилием. Здешние власти отвергают любые условия, которые не включали бы в себя отказ островитян от эксплуатации моря. А островитяне, разумеется, никогда не откажутся от нее. Они просто не могут этого сделать, не подрывая собственную экономику и не обрекая себя на голод. Поэтому я пытаюсь убедить Шестиконечник отказаться от дальнейшей помощи мерсейцев. Так мы могли бы вывести Злето-вар из мясорубки тотальной войны. На это моряне отвечают, очень резонно, что помощь, которую мы сами оказали курсовикянам, нарушила прежний баланс сил. И не можем же мы забрать обратно свои подарки. Мы бы восстановили островитян против себя — чем, конечно, не замедлили бы воспользоваться агенты Рунеи. — Райднур вздохнул. — У меня еще остается надежда добиться двустороннего перемирия, но она становится все слабее.

— Но не можем же мы снова начать убивать морян! — запротестовал Флэндри.

— Так-таки и не можем? — сказал Куарлес.

— После того что мы видели, после того что они для нас сделали…

— Что ты как маленький! Мы принадлежим Империи, а не каким-то раками общипанным ксено.

— Вас здесь так и так не будет, Флэндри, — сказал Райднур. — Приказ на вас пришел еще несколько часов назад.

— Приказ?