Миры Пола Андерсона. Т. 14. Терранская Империя - Страница 60

Решительный шаг! Хауксберг произнес как можно небрежнее:

— Фактически мы, после того как нападение на Уянку было отбито, стараемся сдержать курсовикян. Они кипят жаждой мщения и все такое, но мы убедили их пойти на переговоры.

На челюсти Рунеи дернулся мускул, глаза цвета черного дерева расширились на миллиметр, и с полминуты он сидел неподвижно. Потом спросил ровным голосом:

— В самом деле?

— В самом деле. — Хауксберг развил перехваченную инициативу. — Их флот выйдет в море в ближайшие дни. Мы все равно не смогли бы удержать это в секрете от вас, как и наш контакт с шираво. Я могу уже сегодня сказать вам то, о чем будет заявлено официально: флот не станет вести боевых Действий, разве что в целях самозащиты. Надеюсь, мерсейские добровольцы тоже воздержатся от участия в каких-либо насильственных акциях. Если же это произойдет, терранские войска, естественно, будут вынуждены вмешаться. Однако мы предпочли бы мирно отправить своих послов под воду и дать им возможность договориться о перемирии с видами на прочный мир.

— Вот как. — Рунеи забарабанил пальцами по столу.

— Наша ксенологическая информация ограничена. И мы, конечно, не намерены проявлять детской доверчивости на первых порах. Нам очень помогло бы, если бы вы убедили, э-э, Шестиконечник принять нашу делегацию и выслушать ее.

— Совместная террано-мерсейская комиссия…

— Не сейчас, комендант. Прошу вас, не сейчас. Мы не планируем ничего, кроме неформальных предварительных разговоров.

— Вы хотите сказать, что адмирал Энрикес не позволит своим людям участвовать в переговорах, в которых участвуют мерсейцы.

Правильно понимаешь.

— Нет-нет. Это было бы слишком невежливо. Мы просто хотим избежать осложнений. Не вижу ничего плохого в том, что моряне будут держать вас в курсе событий. Но мы должны знать, на чем стоим — нам придется изучить их хорошенько, прежде чем выдвигать какие-то разумные предложения; а вы, к сожалению, отказываетесь поделиться своей информацией.

— Я поступаю так, как мне приказывают.

— Вот-вот. Политика обеих сторон должна быть изменена, если мы хотим хоть как-то сотрудничать, не говоря уж о совместных комиссиях. Для решения этой проблемы я и направляюсь на Мерсейю.

— Эти копыта будут ступать медленно.

— Что? Ну да. Мы в таком случае говорим о колесах. Разумеется, даже при наличии величайшей доброй воли, ни одно правительство не сможет прекратить такой конфликт в один день. Но мы с вами способны положить этому начало. Мы придержим курсовикян, а вы придержите Шестиконечник. Прекратим все военные действия в Злетоваре впредь до дальнейших распоряжений. Я уверен, что подобные ограничительные меры в вашей власти.

— Да. Как и в вашей. Но туземцы могут не согласиться. Если какая-либо сторона решит действовать, я буду обязан поддержать морян.

«Или если ты велишь им действовать, — подумал Хауксберг. — Ты это можешь. В таком случае Энрикесу ничего не останется, как воевать. Но я верю в твою честность, верю, что тебе тоже хочется остановить эту войну, пока еще возможно.

Приходится верить. В противном случае мне остается только вернуться домой и помочь подготовить Терру к звездной войне».

— Вы, конечно, будете получать официальные бюллетени, как положено, — сказал он. — Я просто хотел сам предварительно поговорить с вами. И я останусь здесь, пока не станет ясно, что вышло из нашей попытки. Звоните мне в любое время.

— Благодарю вас. Доброго дня, милорд.

— Доброго дня, ком… фодайх. — Хотя разговор шел на англике, Хауксберг весьма гордился своим эрио.

Экран погас. Он закурил сигарету. Что теперь? Теперь, милый, сиди и жди, что будет. Ты, конечно, по-прежнему будешь получать рапорты, вести беседы, совершать инспекционные поездки, но все это через пень-колоду, преодолевая уничижительное отношение закоренелых милитаристов, считающих тебя надоедливым ослом. У тебя будет много досуга. А развлечений здесь не густо. Хорошо, что ты имел предусмотрительность взять с собой Перси.

Он встал и перешел из кабинета в гостиную. Она сидела там и смотрела анимофильм. Опять «Ундина» — бедная девочка, в здешней видеотеке не слишком богатый выбор. Он присел на ручку ее кресла и положил ей руку на плечо — голое, на ней блузка с низким вырезом, кожа теплая и гладкая, чувствуется слабый фиалковый аромат духов.

— Тебе эта штука еще не надоела? — спросил он.

— Нет. — Она продолжала смотреть фильм, голос у нее был мрачный и губы подрагивали. — А жаль.

— Почему жаль?

— Эта история пугает меня. Она напоминает, как далеко мы от дома, какое здесь все чужое… А мы собираемся забраться еще дальше.

Ундина — русалка, получеловек, полурыба, плыла в глубинах никогда не существовавшего моря.

— Мерсейя нам, пожалуй, ближе, — сказал Хауксберг. — Они уже достигли индустриальной стадии, когда мы их открыли. И быстро напали на мысль о космических путешествиях.

— Разве это приближает их к нам? Или нас — к нам самим? — Она крепко сплела пальцы. — Люди так небрежно говорят «гиперрежим» и «световой год». И никто не понимает. Не может или не хочет. Мы слишком мелки для этого.

— Только не говори, что ты овладела теорией гиперполета, — подзадорил он.

— О нет. У меня мозги не так устроены. Но я старалась. Серии квантовых скачков, не пересекающие промежуточных пространств и поэтому не достигающие истинной скорости и не ограниченные пределом скорости света… хорошо звучит, по-научному, да? А знаешь, что представляется мне, когда я это говорю? Призраки, вечно скачущие во тьме. Ты когда-нибудь задумывался, что такое один несчастный световой год, как он огромен?

— Ну-ну, — он погладил ее по голове, — ты ведь там будешь не одна.

— С твоим штатом. С твоими слугами. Маленькие людишки с маленьким мозгом. Рутинеры, поддакиватели, вся жизнь у них идет как по рельсам. Что они такое между мной и ночью? Я их уже видеть не могу.

— Я тоже буду там.

— Присутствующие исключаются, — чуть улыбнулась она. — Но ты всегда так занят.

— С нами полетят двое-трое флотских. Может, они тебя заинтересуют. Они не то, что придворные и бюрократы.

— Кто? — сразу просветлела она.

— Мы тут беседовали с командором Абрамсом, и я, сам не зная как, предложил ему сопровождать нас в качестве эксперта по морянским делам. Он нам понадобится. Лучше, конечно, было бы взять Райднура: он настоящий авторитет в этой области, если Терра вообще располагает таковым. Но его именно поэтому нельзя отпускать отсюда. — Хауксберг выпустил длинную струю дыма. — Чтобы не подвергать явной опасности. Абрамс тоже не оставил бы свой пост, если бы не видел шанса собрать больше информации, чем возможно на Старкаде. Что может скомпрометировать нашу миссию. И как это он так ловко навел меня на мысль пригласить его?

— Чтобы этот старый медведь манипулировал тобой? — развеселилась Перси.

— Хитрый медведь. И беспощадный. Почти фанатик. Однако он нам пригодится, и я буду неусыпно следить за ним. Думаю, он возьмет с собой парочку адъютантов. Красивых молодых офицеров, а?

— Ты достаточно красив и молод для меня, Марк. — Она потерлась головой о его плечо. Хауксберг выбросил сигарету в ближайшую урну.

— И не так уж я здорово занят.

День был сырой и пасмурный, с белыми барашками на свинцовом море. Ветер гудел в снастях, поскрипывал такелаж, «Стрелец» качало. За кормой шел весь остальной флот. На мачтах хлопали флаги. На одной из палуб виднелась герметическая палатка, кондиционированная для терран. Но на судне Драгойки находился только аквариум и при нем несколько человек. Она и ее команда бесстрастно наблюдали, как Райднур, штатский начальник ксенологической экспедиции, собирается освободить шираво.

Райднур был высокий, с песочными волосами; с его лица под шлемом не сходило напряженное выражение. Он прошелся по клавишам вокализатора, прикрепленного к стенке резервуара. Послышались звуки, которые без помощи техники мог воспроизвести только голосовой пузырь морского жителя.