Миры Пола Андерсона. Т. 14. Терранская Империя - Страница 55

— То есть как, милорд?

— Если вы из него выжмете столько, сколько намереваетесь, вы узнаете многое о его культуре. Враг перестанет быть безликим — нам откроются реальные живые существа со своими нуждами и желаниями. Пленный мог бы проводить нашего посла к своему народу. И мы — это, знаете ли, вполне представимо — могли бы положить конец этой недавней войне. Договориться о мире между жителями Курсовиков и их соседями.

— Между львами и агнцами, так сказать, — съязвил Абрамс. — С чего же мы начнем? Они и близко не подойдут к нашей подлодке.

— Можно выйти в море на туземных кораблях.

— У нас нет для этого людей. Мало кто в наши дни умеет управляться с парусами, и потом, мореплавание на Старкаде отличается от терранского. Вы полагаете, островитяне повезут нашу мирную миссию? Ха!

— Ну а если их приятель попросит их? Вам не кажется, что попытаться стоит?

— О! — Перси, сидевшая рядом с Флэндри, положила свою ладонь на его руку. — Если бы вы смогли…

Под ее взглядом он просиял и сказал, что был бы счастлив. Абрамс холодно глянул на него.

— Если мне прикажут, конечно, — поправился мичман.

— Я поговорю с вашим начальством, — сказал Хауксберг. — Однако, господа, мы ведь собрались развлекаться. Забудем о делах и выпьем еще по одной-другой-третьей, э?

И он стал рассказывать скандальные и комические сплетни о Терре.

— Дорогой, — сказала Перси, — не надо портить нашего почетного гостя. Пойдемте поговорим о чем-нибудь более пристойном, мичман.

— С-с радостью, донна.

Комната находилась в глубине здания, но смотровой экран показывал, что происходит снаружи. Метель прекратилась; нагие горные вершины белели при свете лун. Перси поежилась.

— Какое мрачное место. Хоть бы поскорее забрать вас отсюда домой.

Флэндри осмелел:

— Я никогда не думал, что столь благородная… и прекрасная дама согласится проделать это длинное, скучное и опасное путешествие.

— Это я-то благородная? — засмеялась она. — Но все равно спасибо. Вы очень милый. — Она затрепетала ресницами. — Если в моих силах помочь милорду, сопровождая его… как я могла отказаться? Он трудится на благо Терры. Вы тоже. Значит, и я должна. А вместе чего мы только не добьемся, правда? — Она снова засмеялась. — Жаль, что я здесь единственная дама. Ваши офицеры не станут возражать, если мы немного потанцуем?

Когда Флэндри вернулся к себе, голова у него шла кругом. Однако назавтра он полностью рассчитался с ван Зюйлем за поставленную бутылку.

…В центре звуконепроницаемой комнаты с флюоросветильниками, питаемыми энергией Саксо, в витриловом резервуаре, окруженном аппаратурой, плавал шираво.

Он был велик и в длину — около двухсот десяти сантиметров — ив ширину. Безволосая кожа отливала глубокой синевой на спине, живот был более бледного голубовато-зеленого цвета, а крышки жабр — прозрачные. Фигурой он походил на нечто среднее между дельфином, тюленем и человеком. Но его хвостовые и боковые плавники представляли собой чудо мускульного строения и обладали некоторой хватательной способностью. Сзади рос мясистый спинной плавник. Недалеко от головы помещались две короткие, сильные руки, которые, если не считать рудиментарных перепонок, поразительно напоминали человеческие. Голова была большая, тупоконечная, с золотыми глазами и трепещущими ресничками вокруг рта, имеющего губы.

Абрамс, Хауксберг и Флэндри вошли в комнату. «Иди и ты с нами, — сказал командор мичману. — Раз уж по уши увяз в этом деле». Четверо караульных десантников отсалютовали им. Техники подняли головы от своих инструментов.

— Вольно, — сказал Абрамс. — Проще говоря — занимайтесь своим делом и не пяльтесь. Как там дела, Леонг?

— Обнадеживающе, сэр, — ответил шеф научной группы. — Нейрологические и энцефалографические данные показывают, что гипнотест по крайней мере половинной интенсивности он определенно выдержит, причем вероятность перманентных повреждений невысока. Мы рассчитываем модифицировать аппарат для использования под водой через пару дней.

Хауксберг подошел к резервуару. Пленный подплыл к нему. Их взгляды встретились; красивые глаза были у подводного жителя. Хауксберг обернулся с пылающим лицом:

— И вы намерены подвергнуть это существо пытке?

— Легкий гипнотест не причиняет боли, милорд, — сказал Абрамс.

— Я говорю о психологической пытке. И ее усугубляет то, что он находится в руках совершенно чуждых ему созданий. Вам не приходило в голову просто поговорить с ним?

— Легко сказать. Милорд, жители Курсовиков веками пытались наладить этот диалог. Наше единственное преимущество перед ними в том, что у нас развита теоретическая лингвистика и имеются вокализаторы для более точного воспроизведения звуков. Через тигран и по записям ксенологов мы овладели основами его языка — но только основами. Ранние экспедиции, изучавшие эту расу, работали в основном в районе Кимрайга, который теперь заняли мерсейцы — определенно по этой самой причине. А менталитет нашего Чарли для нас полная неизвестность. И он что-то не горит желанием сотрудничать с нами.

— Вы бы горели на его месте?

— Хочу надеяться, что нет. Однако, милорд, и время не терпит. Вдруг его соплеменники замышляют широкомасштабную операцию — например, против поселений Цепи. Или он, чего доброго, возьмет да и помрет. Нам кажется, что он получает адекватное питание и все такое, но как можно быть уверенным?

Хауксберг нахмурился:

— Вы потеряете все шансы на получение его помощи, не говоря уж о его доверии.

— Вы имеете в виду переговоры? По-моему, здесь нам нечего терять. Кроме того, допрос совсем не обязательно должен оттолкнуть его от нас. Нам известна его психика. Возможно, жестокость для него — в порядке вещей. Видит Бог, водяные быстро расправляются с тигранами, плавающими на маленьких суденышках. И потом… — Большой голубоватый силуэт отплыл в дальний конец резервуара. — Он, конечно, красавец, но не родня ни вам, ни мне, ни сухопутным жителям планеты.

— Он думает. Он чувствует.

— Что думает и что чувствует? Я не знаю. Знаю только, что он не рыба. Он теплокровен, самки у них живородящие и кормят детенышей молоком. Благодаря высокому атмосферному давлению в воде здесь достаточно кислорода, чтобы обеспечить активный обмен веществ и хорошую мозговую деятельность. Должно быть, потому разум и возник в море: здесь имеет место биологическая борьба, почти не встречающаяся в морях планет типа Терры. Но его среда почти так же чужда нам, как среда Юпитера.

— Однако мерсейцы с ними поладили.

— Угу. Они позаботились изучить то, что мы упустили. Мы тоже старались поднабраться знаний в тех местах, где конфликт еще не зашел далеко, но мерсейцы всегда узнавали об этом и чинили нам препятствия.

— Как они узнавали? Через шпионов?

— Нет, путем наблюдений. Здесь каждая сторона использует все, что имеет. Если бы мы могли получить доступ к их информации о подводном мире… — Абрамс умолк и вытащил сигару.

Хауксберг, успокоившись, улыбнулся:

— Пожалуйста, поймите меня правильно, командор. Уверяю вас, я не какой-нибудь слюнявый идеалист. Нельзя приготовить яичницу и так далее. Я только за то, чтобы не разбивать каждое яйцо на виду. Уж очень это неприглядно. — Сделав паузу, он сказал: — Не стану больше докучать вам сегодня. Однако мне нужен полный отчет по этому проекту, а также ежедневные сводки. Я не накладываю категорического запрета на гипнотест, но пытки не допущу ни в какой форме. И еще вернусь сюда. — Он не сумел до конца подавить гримасу отвращения. — Нет-нет, большое спасибо, но провожать меня не надо. Доброго дня, господа.

Дверь закрылась за его светлостью. Абрамс завел тихий разговор с Леонгом. В холодном помещении стоял гул и скрежет машин. Флэндри неотрывно смотрел на того, кого взял в плен.

— Плачу милло, — сказал Абрамс.

Флэндри вздрогнул — командор подошел к нему тихо, как кот.

— Сэр?

— За твои мысли. Что там у тебя в голове, кроме прекрасной д’Ио?

— Мне кажется, сэр, — вспыхнул Флэндри, — что Хау… милорд прав. Уж слишком вы торопитесь, разве нет?