Миры Пола Андерсона. Т. 14. Терранская Империя - Страница 46

Остальные уже собрались в маленьком, наглухо замкнутом кабинете. Их было семеро, занимающих ключевые посты в Политическом комитете — поседелых ветеранов, носивших на себе сознание своей власти, как добавочный вес. Хауксберг смиренно приветствовал их:

— Приношу искренние извинения за то, что заставил милордов ждать.

— Ничего, — сказал Петрофф. — Я тут как раз объясняю обстановку.

— Однако у нас нет ни информации, ни компьютерных расчетов, — сказал да Фонсека. — Вы принесли их с собой, лорд Хауксберг?

— Нет, сэр. Как я мог? Каждый микроридер в этом дворце снабжен, вероятно, шпионским устройством. — Хауксберг перевел дыхание. — Милорды, вы сможете подробно изучить резюме, когда я улечу. Вопрос заключается в том, согласны ли вы в данный момент удовольствоваться моим словом и словом лорда Петроффа? Если дело обещает стать таким серьезным, как я полагаю, то посланник для тайных переговоров, согласитесь, необходим. Если же, с другой стороны, Старкад не имеет особого значения, то что мы потеряем, уладив этот спор на разумных условиях?

— Престиж, — сказал Шардон. — Боевой дух. Точность оценки при просчете следующего мерсейского хода. Позволю себе упомянуть даже о таком архаизме, как честь.

— Я не намерен жертвовать ни одним из жизненных интересов, — возразил Хауксберг, — и какого бы соглашения я ни достиг, оно в любом случае будет ратифицировано здесь. Милорды, нам недолго удастся скрывать свои действия. Но прошу вас, выслушайте меня… — И он произнес свою речь, подготовленную заранее — а как же иначе. Эти шестеро вместе с Петроффом контролировали достаточно голосов, чтобы принять решение в его пользу. Если убедить их созвать назавтра негласное заседание с достаточным кворумом, Хауксберг отбудет с теми полномочиями, в которых нуждается.

В противном случае… Нет, не следует принимать себя слишком уж всерьез на данной ступени своей карьеры. Однако на Старкаде гибнут люди.

И Хауксберг в конце концов выиграл. Дрожащий, с потом, текущим по ребрам, он оперся о стол и едва расслышал слова Петроффа:

— Поздравляю. И желаю удачи. Она вам понадобится.

Ночь на Старкаде.

Нарпа — самая высокая гора центрального хребта на острове Курсовики. Ее высота почти двенадцать километров. На таком расстоянии над уровнем моря атмосферное давление приближается к стандарту Терры — человек может дышать без помех, и люди построили здесь свой Хайпорт. Пока что все поселение состояло из космодрома и нескольких десятков сборных бараков, вмещавших не более пяти тысяч человек, но оно постоянно росло. Сквозь стены кабинета командора Макса Абрамса, офицера разведкорпуса Имперского Флота, слышался лязг металла и рокот строительных машин.

Его сигара опять погасла. Жуя окурок, Абрамс дочитал рапорт, которым был занят, потом откинулся назад и щелкнул зажигалкой. Дым поплыл вверх, к голубой завесе, которая уже образовалась под потолком неуютной клетушки Абрамса. В комнате стало нечем дышать. Командор не замечал этого.

— Черт! — произнес он. И добавил, будучи верующим на свой лад: — Господи помилуй!

Стараясь успокоиться, он взглянул на карточку жены и детей. Да что там — они ведь дома, на Дейане, в регионе Веги, за столько парсеков от него, что и думать не хочется. И время тоже отделяет их от него. Он не видел их больше года. Марта пишет, что маленькая Мириам меняется так, что он ее не узнает, Давид вымахал длинный-предлинный, а Иаэль уж очень часто встречается с Аббой Перльмуттер, хотя вообще-то хороший мальчик… Они — только фигуры на снимке, отгороженные от него кипой бумаг и баррикадой канцелярских машин. Абрамс не решился оживить карточку.

«Ладно, нечего себя жалеть, дубина». Стул скрипнул под Абрамсом. Он был плотным мужчиной с сединой в волосах, с крючковатым носом на большом лице. Его форма помялась, воротник кителя был расстегнут, на широких плечах поблескивали двойные планеты — знак его отличия, на поясе висел бластер. Сделав усилие, он вернул свои мысли к работе.

«Дело даже не в том, что пропал флиттер и что его пилот, возможно, погиб. Машины, сбивают и людей убивают все чаще и чаще. Не повезло, конечно, парню… как его? Да, мичман Доминик Флэндри. Хорошо, что я его не знал. Хорошо, что мне не придется писать его родителям. Район, где исчез флиттер, — вот что тревожит. Заданием пилота была обычная рекогносцировка над Злетоварским морем — отсюда и тысячи километров не будет. Если мерсейцы становятся настолько агрессивными…»

Но действительно ли в происшедшем виноваты они? Этого никто не знает, потому рапорт и поступил к нему, начальнику разведки терранской миссии. Из Хайпорта в той стороне был засечен разряд атмосферных помех. Поисковый полет не обнаружил ничего, кроме обычных тигранских судов — торговых кораблей и рыбачьих лодок. Что ж, моторы порой отказывают— техники у них так мало, что наземным командам не приходится быть чересчур придирчивыми к изношенным механизмам. (Когда же, черт возьми, штаб Галактики подымет свою отсиженную задницу и поймет, что тут не «оказание помощи дружественному народу», а война?) А при таком ярком солнце, как Саксо, которое сейчас проходит пик своего энергетического цикла, сообщение с большой высоты не всегда удается передать, как ни настраивай рацию. С другой стороны, разведочный фдитгер должен, по идее, быть отказоустойчивым и иметь про запас несколько аварийных систем.

И мерсейцы становятся все напористее. Мы сами не делаем ни хрена — только увеличиваем собственный напор в ответ. Почему бы не заставить их поговорить, для разнообразия? Подчиненная им территория постоянно увеличивается. Правда, от Курсовиков до них еще четверть окружности планеты — но вдруг они таким манером протягивают к нам щупальце?

Что ж, спросим. Особого вреда не будет.

Абрамс нажал кнопку своего видеофона, и на экране появился оператор.

— Дай-ка мне главного зеленокожего, — приказал Абрамс.

— Да, сэр. Постараюсь.

— Уж постарайся — тебе за это и платят. Передай его свите в пурпуре и золоте, что я хочу сделать следующий ход.

— Простите, сэр? — Оператор был новенький.

— Ты меня слышал, сынок. За дело!

Пройдет какое-то время, пока их свяжут. Абрамс выдвинул ящик стола, достал магнитную шахматную доску и задумался. Он вообще-то не готовился к игре. Однако Рунеи Странник слишком поглощен партией, чтобы отвергнуть такое предложение при наличии свободной минуты — и будь он, Абрамс, проклят, если даст какому-то несчастному мерсейцу победить в человеческой игре.

Хм… вот тут намечается интересное развитие, с белым слоном… нет, так ферзь может попасть под удар… хорошо бы подключить компьютер… пари держу, что противник так и сделал… а может, и нет… ага, вот.

— Комендант Рунеи, сэр.

На экране возник образ. Абрамс умел различать инопланетян не хуже, чем особей собственного вида. Это входило в его ремесло. Непривычный глаз отмечал только чуждость. Хотя мерсейцы не так уж и чудны по сравнению с другими. Рунеи представляет собой нормальное млекопитающее с террестроидной планеты. В нем чуть больше, чем у гомо сапиенс, заметна рептильная наследственность — у него безволосая бледно-зеленая кожа, слегка покрытая чешуей, и короткие треугольные шипы идут от макушки вдоль хребта, до конца длинного тяжелого хвоста. Хвост уравновешивает наклон туловища вперед, и мерсеец, когда стоит, опирается и на ноги, и на него. А в остальном Рунеи, в общем, похож на высокого, плечистого человека. Если не считать костяных спиралей на месте ушей и надбровных дуг, нависающих над черными агатовыми глазами, голова и лицо у него почти терранские. Он одет в форму, черную с серебром. Позади него на стене виднеется ружье с широким дулом, модель корабля, причудливая статуэтка — сувениры с далеких звезд.

— Приветствую, командор. — Рунеи говорил на англике бегло, с певучим акцентом. — Поздно вы засиделись за работой.

— А вы рано вылезли из койки, — пробурчал Абрамс. — У вас там, должно быть, едва рассвело.