Миры Пола Андерсона. Т. 11. Торгово-техническая лига - Страница 3

— Скорее всего плотоядные, — сказал Уэбнер. — Примитивные экономики базируются на охоте, рыболовстве и собирательстве, сельское хозяйство — признак более высокого развития. Обширные пространства, выглядящие обработанными, скорее всего, просто обеспечивают кормом дичь, они не похожи на настоящие фермы. Должен признаться, — он задумчиво подергал себя за подбородок, — для меня остается загадкой, каким образом цивилизованные — ну, заменим это слово на «металлургические» — существа — каким образом они все это организовывают. Такой уровень технологии нуждается в торговле, связи, быстром обмене идеями. А если я верно разобрался в этих снимках, дороги практически отсутствуют. Так, кое-какие грунтовые тропы между городами и шахтами, иногда — к немногочисленным гаваням, где стоят корабли и баржи. Ничего не понимаю, ведь водного транспорта явно недостаточно.

— А может, вьючные животные? — предположил я.

— Медленно это все, — покачал головой Уэбнер. — Чересчур медленно. Откуда возьмется прогрессивная культура, если немногим индивидуумам, способным оригинально мыслить, нужны месяцы, чтобы хоть как-то пообщаться? Так они, скорее всего, никогда друг о друге не узнают.

На какой-то момент с ксенолога слетел весь обычный его педантизм.

— Ну что ж, — сказал он. — Поживем — увидим.

Величайшая сентенция, какую только можно придумать — вне зависимости от используемого языка.

На первоначальный контакт мы всегда высылали трех человек, минимальную группу, способную справиться с такой работой. Чтобы — в случае чего — и потери были минимальные. На этот раз троица состояла из Уэбнера, ксенолога, Арама Турекяна, пилота, и Юкико Сачанской, стрелка. Приставлять к оружию женщину — это тоже одна из идей Грея. По его мнению, они превосходят мужчин в искусстве наблюдать и ждать, а также не столь охотно открывают пальбу при первом же опасении.

Место мы выбрали в металлургическом районе, хотя и не в городе — зачем усложнять себе все без особой к тому необходимости? Располагалось оно на неровной, изрезанной возвышенности, на многие километры поросшей непролазным лесом. К северу круто вздымался горный склон — снизу лес, затем, выше пояса растительности — голые скалы и, наконец — венчающий их ледник. На юге возвышенность спускалась к огромному плато, где на открытой местности стада животных щипали какие-то красноватые подобия травы и кустов. Домашние это животные или дикие — судить было трудно. И в том и в другом случае туземцам явно приходилось много заниматься охотой.

— А может, потому они и живут такими редкими поселениями, — предположила Юкико. — Для обеспечения питанием каждого индивидуума требуется очень большая площадь.

— Если так, они должны иметь очень ярко выраженный инстинкт защиты территории, — сказал Уэбнер. — Так что не отвлекайся от своих пушек.

Нам не запрещалось защищаться в случае нападения — даже спровоцированного нашими собственными промахами. Однако девушка поморщилась, что заметил оглянувшийся через плечо Турекян. Ее недовольство и безапелляционность тона Уэбнера заставили пилота вспыхнуть.

— А ты бы, Вон, стих малость, — прорычал он.

Костлявое, долговязое тело Уэбнера на мгновение закаменело. Затем он повернулся к Турекяну, блеснув проглядывающей сквозь редкие волосы кожей головы.

— Что ты сказал?

— Занимайся своими делами, если ты хоть на это способен.

— Попридержи язык. Возможно, я и действительно впервые возглавляю группу, но как бы там ни было, я…

— Это когда приземлимся. А пока что мы еще летим.

— Пожалуйста. — Юкико бросила свою турель и умоляюще потрогала обоих мужчин за плечи. — Пожалуйста, не надо ссориться… да еще в такой момент, когда мы на пороге встречи с целым новым миром.

Ну разве тут откажешь? Даже в тяжело нагруженном инструментами комбинезоне она, со своей евразийской миниатюрностью, оставалась самой привлекательной из девушек корабля — что не мешало, кстати, остальным нашим женщинам хорошо к ней относиться. Гонсалвес определял ее как simpatico.

Однако успокоились мужчины только внешне. Плохо сочетающаяся пара, они не были, конечно же, врагами — кто же зачислит в экипаж человека, позволяющего себе ненависть? — но и дружеских чувств друг к другу не испытывали никаких. Бывший профессор ксенологии из университета Океании, Уэбнер принадлежал к академическому типу. В молодости он проделал серию великолепных полевых работ, в особенности на Цинтии, по культурам, связанным с торговыми путями, и обычно — находясь под чьим-либо началом — вел себя вполне прилично. Теоретик по всему своему складу, с годами он превратился в начетчика, догматика.

Турекян был полной его противоположностью: молодой, плечистый, чернобородый, шумный и безалаберный, он родился на Марсе, в герметическом куполе, и всю свою жизнь провел, шатаясь по самым отдаленным уголкам доступной человеку части Вселенной. Если поверить хоть половине рассказов этого безудержного хвастуна, он являлся самым отчаянным искателем приключений, какого видел свет, а также самым непобедимым драчуном и самым удачливым любовником; однако я выяснил — к немалой своей выгоде, — что в покер он играет далеко не так хорошо, как можно бы заключить из его слов. При всем при том этот способный, легкий в общении, всегда готовый прийти на помощь парень пользовался всеобщей любовью — что, скорее всего, разжигало в несчастном сухаре Уэбнере зависть.

— О’кей, — рассмеялся Турекян. — Для тебя, Ю, чего не сделаешь. — Он послал девушке воздушный поцелуй.

Уэбнер стих не сразу.

— А что ты имел в виду, говоря: «Занимайся своими делами, если способен хоть на это»? — спросил он с вызовом.

— Ничего он не имел в виду, — голос Юкико звучал почти умоляюще.

— Чуть-чуть побольше, чем ничего, — поправил ее Турекян. — Самую малость побольше. Просто мне хочется, чтобы ты утратил хоть часть уверенности, будто твоя наука непогрешима, разобралась во всех возможных вариантах. Я встречал такие вещи…

— Слышал я эти песенки, слышал, — издевательски ухмыльнулся У эбнер. — В джунглях какого-то там экзотического мира ты видел животных с колесами вместо лап.

— Никогда не говорил ничего подобного. Хотя… хм-м… а ведь здорово придумано, Правда?

— Нет. Потому что это — бессмыслица. Ты спросил бы себя, а каким, собственно, образом клетки диска будут получать питание с оси? То же самое касается и…

— Да, да, не спорю. А теперь стихни, пожалуйста. Мне нужно заходить на посадку.

Изображение на носовом экране быстро росло; через броню фюзеляжа проникал рев рассекаемого воздуха, появилась вибрация, от которой по телу шли мурашки. Турекян не любил тратить время зря. Кроме того, медленный спуск давал автохтонам время, чтобы впасть в истерику, что приводит иногда к трагическим последствиям.

Вглядевшись повнимательнее, люди рассмотрели дом, стоящий на краю каньона, в глубине которого несла свои серо-зеленые воды река. Массивное каменное здание с черепичной крышей. И еще три строения, совершенно не похожие на первое, — низкие, длинные, с деревянными стенами и крышами из дерна; все они расположены по сторонам прямоугольного, мощенного каменными плитами двора. Рядом с двором — загон с какими-то четвероногими животными, несколько в отдалении — ряд, по определению Турекяна, здоровенных птичьих клеток. Весь ансамбль стоит посреди небольшого луга, со всех сторон окруженного лесом.

И уйма птиц, или как уж там называть летающую живность, стаи которой заполняли все небо. Особенно крупная пара кружила прямо над — назовем это так — хутором. Увидев снижающийся катер, они резко свернули.

И тут дом словно взорвался. Из его окон вылетели крылатые существа — десятка два, если не больше — самых различных размеров, от крошечных, цеплявшихся за спины взрослых, до огромных, рядом с которыми показались бы маленькими даже давно исчезнувшие с лица Земли кондоры. В сверкании бронзовых перьев, с хлопаньем крыльев, слышным даже внутри катера, они взмыли вверх и унеслись прочь, исчезли за вершинами деревьев.