Миры Пола Андерсона. Т. 10. Сага о Хрольфе Жердинке - Страница 58

— Хэй-я! — закричал Бьярки и закрутил вихрем свой клинок. Ударил он, но меч отскочил с такой силой, что чуть было не остался с одной рукоятью в руке. С тех пор как меч Луви порешил крылатое чудовище, впервые он отказался повиноваться хозяину.

Пес Грам бросился вперед. Как только его челюсти сомкнулись на шее вепря, тот пронзительно завизжал, и этот визг вонзился в плоть как пила. Оба зверя выкатились во двор. Бьярки последовал за ними. Вепрь подскочил к норвежцу и зарычал. Грам всем своим весом отбросил его назад, и Бьярки смог подойти к кабану сбоку. Вепрь вертел головой, стараясь сбросить пса. Но Грам не давал ему освободиться от своей мертвой хватки.

Тяжела была эта схватка, пока воины конунга надевали кольчуги и готовились к бою. Но вдруг кабаний рык перешел в дикий вопль. Грам отскочил в сторону. Челюсти, ухо и горло пса были в крови. Оказалось, одной раны достало, чтобы покончить с этой нежитью. Земля содрогнулась от предсмертных судорог бога-вепря. Грам поднял голову и зарычал так, что эхо разлетелось по всей округе.

Бьярки не стал принимать поздравления своих товарищей.

— Лучшее, что я сделал — не снял перед сном кольчугу, — только и сказал он. — Давайте заложим чем-нибудь дверной проем. Ночь ведь еще не кончилась.

— Ты… ты… победил чудовище, убившее столько воинов, — закричал Вёгг. — О, как бы мне хотелось стать таким же смелым, как ты!

Но воинам Хрольфа было не до восторгов. Они прислушивались к шуму, доносившемуся откуда-то из-за ограды — там трубили рога, раздавались боевые кличи, слышался звон железа и топот ног. Во дворе строились главные силы дружины Адильса, к которым присоединилось множество горожан, заполонивших все пространство от стены до стены. Полная луна, снова покинувшая драконью пасть, вызолотила их клинки и кольчуги, превратила дыхание в золотистые клубы пара, только лица оставались в тени. Шведский конунг, должно быть, имел много соглядатаев, так что его воины, не теряя времени даром, уже окружили дом, где находились люди Хрольфа.

— Что вам надо? — крикнул Бьярки из-за двери.

— А вот что, убийца моего брата! — ответил кто-то.

Не успело сердце отмерить два удара, как все услышали треск огня. Пламя взметнулось к небу. Дом был охвачен огнем.

— Вскоре у нас не будет недостатка в тепле, — сказал Хьялти.

— Глупо будет заживо сгореть здесь, — сказал Бьярки. — Это неподобающая смерть для конунга Хрольфа и его воинов. Лучше уж пасть с оружием в руках в чистом поле.

Свипдаг вглядывался в лес копий впереди:

— Этот проем слишком узок, — наконец сказал он. — Они перережут нас как свиней, когда мы станем выходить к ним по одному или по двое.

— Эй, — ответил норвежец, — значит, придется сломать эту стену, а затем пробиваться всем вместе. Когда мы подберемся к ним поближе, пусть каждый выберет себе по одному противнику, а у остальных сердце и так уйдет в пятки. — Он настороженно покачал головой. — Слышите, как пронзительно они кричат снаружи? Может быть, они думают напугать нас? Слышал я эти крики. То же было и днем, а сейчас они увидели, что мы прикончили кабана-оборотня, посланного Адильсом, и, должно быть, сами испугались.

— Добрый совет, — сказал конунг Хрольф, — и, мне думается, он хорошо нам послужит.

Они подхватили скамью, воспользовавшись ею в качестве тарана.

Развалить бревенчатую стену оказалось детской игрой для воинов Хрольфа. Раз за разом они ударяли тараном по ней. Крыша еще не занялась, и балки еще были достаточно прочны — только пламя трещало вокруг, и в зале было полно дыма. Они с чудовищным грохотом обрушили стену и расчистили себе путь. Схватив щиты, которые во множестве хранились в покоях Адильса, они выбежали наружу и напали на шведов.

Засвистели мечи, зазвенели секиры, люди пронзительно закричали, посылая проклятия противникам под лунным небом. Сначала атаковали датчане, построившись клином, который у них назывался «свиньей». Они врезались в шеренги захваченных врасплох противников, подобно наконечнику стрелы. Затем, находясь уже в гуще шведов, перестроились вкруг — нет, скорее в колесо с острым ободом, ощетинившееся клинками, которое крутилось без остановки, сметая и опрокидывая всех, кто пытался ему противостоять.

Тускло мерцающая луна поднялась еще выше. Битва разгоралась. Конунг Хрольф и его товарищи пробивались вперед. За ними оставался след из мертвых и раненых, забрызганных кровью, которая текла из жил на покрытые инеем плиты двора. Шеренги шведских воинов изрядно поредели. Хотя датчане тоже получали удары и раны, они прекрасно знали, как защитить друг друга, несмотря на отвагу и презрение к ударам противников.

В небе послышалось хлопанье крыльев. Кречет конунга Хрольфа Хайбрикс прилетел из конюшни и уселся на плече своего хозяина. Грозной и гордой выглядела эта птица. Бьярки крикнул:

— Он ведет себя словно воин, заслуживший высокую честь.

Птица даже не вздрагивала от ударов, сыпавшихся на ее господина.

Наконец схватка завершилась. Хотя шведы значительно превосходили числом датчан, они не смогли перестроить свои боевые порядки в узком пространстве переулков за королевским двором. Более того, как Бьярки и предполагал, они были потрясены всем увиденным с самого начала. И как бы они ни строились — все равно были бы разбиты. Мало кто из них готов был пасть в бою за конунга, которого многие даже никогда не видели. Их более сообразительные вожди поняли, что датчане могут вернуться к горящему дому, схватить головни и начать жечь их собственные дома, и тогда разразится пожар, способный поглотить всю Упсалу.

Один за другим они начали просить перемирия. Хрольф и его люди, в свою очередь, потребовали указать им, где находится конунг Адильс, но никто этого не знал.

С обнаженными клинками в руках, ступая по разлитой крови, сверкавшей в ночи подобно броне, Хрольф и его воины отступили назад во двор. Они увидели множество слуг, пытавшихся сбить пламя, чтоб огонь не распространился дальше.

— Они скоро покончат с пожаром, — заметил Хрольф, — но мне кажется, что после всего, что случилось, нам все равно следует занять палаты шведского конунга.

Он привел своих воинов в залу и потребовал огня, пива и скамей для ночлега.

— А где мы сядем сейчас? — спросил Бьярки.

— На помосте вокруг трона конунга, — ответил Хрольф, — а я сам усядусь на троне.

После того как они утолили жажду пивом, Хьялти Возвышенный сказал:

— Хорошо бы, если кто-нибудь пойдет посмотрит, что сталось с нашими лошадьми и птицами после всех этих передряг.

— Сейчас, сейчас! — забормотал Вёгг и побежал выполнять поручение.

Он вернулся назад, чуть не плача, и рассказал, как скверно обошлись шведы с их лошадьми. Датчане закричали от ярости и пожелали всяческих бед Адильсу.

— Иди и посмотри теперь, что там с нашими соколами, — приказал Хрольф, пока его Хайбрикс расправлял крылья над его головой.

На этот раз Вёгг вернулся удивленный.

— В клетках не осталось в живых ни одной из ловчих птиц конунга Адильса… все разорваны в клочья… — рассказал он.

Хайбрикс многозначительно почистил клюв о перья. Воины громко закричали. Так они выразили радость своей победы.

На следующее утро королева Ирса, представ перед конунгом Хрольфом, приветствовала его такими мудрыми речами:

— Тебя приняли здесь, сын мой и брат, — сказала она, — отнюдь не так, как бы мне хотелось и как ты этого заслуживаешь… — Запнувшись на мгновение, она продолжала: — Но ты не должен оставаться в этом гиблом месте и дальше. Вне всякого сомнения, Адильс собирает войско, чтобы расправиться с тобой.

— На это ему потребуется время, мать, — ответил Хрольф. — Мы не должны бежать как грабители. Помоги мне собрать все то, что принадлежит мне по праву, а мои люди тем временем пусть отдыхают и пируют.

Ее губы задрожали:

— Мне бы не хотелось противоречить тебе, сын мой, но я не могу согласиться с тобой, и вовсе не потому, что это может быть наша последняя встреча.