Мирные завоеватели
(Избранные сочинения. Том IV) - Страница 34

Деревня Гжеся была за рекой, верстах в пятнадцати от села, где жили Бжеги. Речку почему-то называли «границей», и никто не смел через нее переходить.

Стась сто раз переходил на другой берег и ловил там под камнями раков.

Вместе с «Лиской» перешел он по камням на австрийский берег и побежал по узкой лесной тропинке.

Когда уже стало смеркаться, «Лиска» вдруг залаяла и шарахнулась в кусты. Испуганный Стась тотчас же шмыгнул за ней в дубняк и, таясь, пробрался к невысокой холмистой гряде, видневшейся впереди.

Когда «Лиска», прыгая и визжа, вынеслась на холм, в лесу что-то несколько раз коротко и сухо щелкнуло.

Собачонка вдруг взвизгнула, захромала, потом присела, поджав под себя окровавленную переднюю лапу, и протяжно, грустно завыла.

Стась нагнулся над ней, но в это время из-за кустов выбежали солдаты и кружили мальчика.

— Кто ты? Откуда? Что несешь? — засыпали его вопросами солдаты.

Оторопевший сначала Стась начал рассказывать, что ищет он своего Гжеся и хочет передать ему важную весть.

И опять пошли вопросы. Стась рассказал, что русские — братья, что они хотят, чтобы все поляки были вместе, и что не надо стрелять в своих и поджигать хаты…

Солдаты внимательно слушали и думали о чем-то.

— А ты не брешешь? — спросил один.

— Отец говорил! — важно ответил мальчик и тряхнул головой.

— Отец не брешет?..

— Если мальчуган правду говорит… — начал было пожилой солдат, но сразу оборвал речь, заметив неслышно подошедшего вахмистра. Толстое лоснящееся лицо его было потно, и красные, узкие глаза злобно смотрели.

— По местам! — крикнул он.

Солдаты разбежались, а вахмистр дал мальчику подзатыльник и сказал:

— Ступай к тем сараям и жди меня!

Стась пошел, а вахмистр скоро догнал его на лошади и молча поехал рядом.

У сараев их встретил офицер. Поговорив с вахмистром, он спросил Стася, зачем пришел он на австрийский берег? Стась все повторил, что говорил солдатам и что слышал от отца. Не солгал и ничего не утаил.

Офицер втолкнул мальчика в сарай и запер дверь на засов. Стась долго плакал, стучал в дверь и просил выпустить его. Никто не откликнулся, и только громко фыркали стоящие за стеной лошади.

Стемнело. Появилась луна, и сквозь щели двери видел Стась, что плывет она по серебряному небу и смотрит прямо на него. Мальчик тихо заплакал. Он вспомнил, что эта же луна плывет теперь над его деревней, а там никто не знает, что его заперли и не пускают злые австрияки.

Долго плакать Стасю не пришлось. Где-то вдалеке затрещала перестрелка, донеслись крики людей и жалобное ржание лошадей. Проскакали на конях солдаты, потом что-то со звоном и грохотом пронеслось по косогору, и вслед за этим заревели, заухали орудия, и от их выстрелов заревом осветился дальний лес и стоявший у дороги высокий, пошатнувшийся крест.

Всю ночь шел бой, и мучился Стась сомнениями и тосковал, боясь, что Гжесь, который еще ничего не знает, будет биться с «нашими», а потом будет стрелять в отца и мать, в старую бабку Сусанну, и подожжет их новую липовую избу.

Когда на востоке загорелась заря, Стась увидел, что люди, подпираясь ружьями, тихо брели в гору, вдали летели во весь опор шестерки лошадей и тянули за собой какие-то ящики и пушки, а над лесом стоял серый дым. Все ближе и ближе трещали частые залпы.

Наконец, из-за косогора показались австрийские солдаты. Они шли быстро и вразброд, то рассыпаясь по полю, то сбиваясь в толпу, откуда несся тихий, тревожный гул голосов.

К сараю подбежал вахмистр и два солдата с темными лицами и черными усами. Они вывели Стася, еле державшегося на ногах от усталости, и повели в ложбину, поросшую ивой.

Здесь они поставили мальчика у откоса и, вдруг, подняв ружья, прицелились в него.

Стась повернул к ним голову и с любопытством смотрел на солдат.

— Feuer! — скомандовал вахмистр, махнув рукой…

Где-то вдали веселее затрещали выстрелы, тревожно звенела труба, громко кричали люди, и в ложбине остался только Стась.

На косогор взлетали казаки, вставая на стременах и стреляя в убегающих австрийцев.

Но Стась этого уже не видел.

На бледном лице его играли розовые и золотые лучи солнца, и рядом сидела «Лиска» и, жалобно взвизгивая, зализывала простреленную лапу.

Все произведения публикуются по первоизданиям, откуда взяты и иллюстрации. Орфография и пунктуация текстов приближены к современным нормам; безоговорочно исправлены несомненные опечатки. Имена, географические названия и термины, как правило, оставлены без изменений.

В биогр. очерке использованы материалы Д. Кеннана, В. Михаловского, А. Колгановой и А. Рейтблата, А. Посадскова.

В оформлении обложки использован рисунок обложки первого русского издания книги А. Оссендовского Звери, люди и боги (Рига: изд. Г. Л. Биркган, 1925).

Впервые как отдельное изд.: Пг.: тип. «Якорь», 1915, под псевд. Марк Чертван.

Впервые: Аргус. 1915, № 1.

Впервые: Лукоморье. 1915, № 41, 10 октября.

Впервые: Лукоморье. 1914. № 26, 7 ноября.

Фердинанд Антоний (Антон Мартынович) Оссендовский родился 27 мая (8 июня) 1878 г. в Люцине Витебской губ. в семье польского врача Мартина Оссендовского и Виктории Борткевич; семья имела дворянские корни. С 1885 г. учился в гимназии Каменец-Подольска, куда переехала семья; завершил курс в петербургской 6-й гимназии. После смерти отца мать преподавала музыку, Оссендовский поддерживал семью, давая уроки; еще в гимназические годы редактировал ученический журнал.

По окончании гимназии Оссендовский поступил на физико-математический факультет Петербургского университета, путешествовал по Сибири в качестве ассистента биохимика С. Залевского. В связи с преследованиями за участие в студенческих волнениях 1899 г. был вынужден уехать из России, учился в Сорбонне у выдающегося химика М. Бертло, там же познакомился с М. Склодовской-Кюри. По возвращении в Россию получил диплом Петербургского университета со степенью кандидата естественных и математических наук. В 1902–1903 гг. состоял старшим лаборантом в Томском технологическом институте, затем заведовал лабораторией Уссурийской железной дороги во Владивостоке и некоторое время являлся секретарем восточного отделения Русского географического общества; состоял также в Обществе изучения Амурского края.

С 1904 г. Оссендовский заведовал химико-механической лабораторией Управления Китайско-Восточной железной дороги в Харбине и по поручению армейских властей изучал возможности использования местных минералов и растений в военных целях. В 1900-х гг. опубликовал ряд статей в российских и зарубежных научных журналах.

В октябре 1905 — январе 1906 г. Оссендовский возглавлял стачечный комитет КВЖД; был арестован в январе 1906 г. и приговорен к полутора годам тюремного заключения. Выйдя из тюрьмы осенью 1907 г., Оссендовский перебрался в Киев, где в 1908 г. несколько месяцев состоял техническим директором асфальтовой фабрики. В 1909 г. вернулся в Петербург и предложил журналу Русское богатство повесть Людская пыль, описывавшую быт и нравы тюрьмы. Однако редактор журнала В. Г. Короленко, признавая за автором «несомненные признаки литературного дарования», отклонил повесть на том основании, что она в основном содержала «известный уже всем тюремно-бытовой материал». Выпущенная отдельным изданием в 1909 г. повесть была изъята и уничтожена цензурой; один из уцелевших экземпляров дошел до Л. Толстого, который отнесся к книге с интересом. В 1911 г. Оссендовский переиздал повесть под названием В людской пыли.