Мираж (СИ) - Страница 2

Он был одет в свободные коричневые штаны и подпоясанную длинную рубаху навыпуск, которая когда-то была белой. На голову была намотана грязная тряпка. Определить его возраст я бы не взялся, но вряд ли меньше сорока.

Крестьянин стоял и смотрел на меня, придерживая за длинные ручки тачку на высоких колесах, тяжело нагруженную и прикрытую рогожей. Он спросил что-то, я ответил по-английски, что не понимаю. Крестьянин вздрогнул и отшатнулся с выражением крайнего ужаса на лице. Я попытался соорудить самую приветливую гримасу и спросил, в какой стороне находится высота 60.

Он замотал головой и прикрыл лицо рукой. Тогда я достал из кармана бумажку, на которой было записано турецкое название высотки:

- Kaiajik Aghala? Ммм? – я постарался, чтобы в голосе как можно отчетливее прозвучал вопрос «где?».

Крестьянин махнул рукой за мою спину, подхватил тачку и медленно повез ее прочь. Я обернулся, чтобы взглянуть, куда он показал, и за эти несколько секунд крестьянин исчез вместе со своей тачкой. Ни примятой травы, ни следов колес.

Вот тут-то я испугался по-настоящему. Отчаянно захотелось сесть на велосипед и крутить педали, ни разу не останавливаясь до самого Шаркея. Но вместо этого я почему-то поехал в ту сторону, где исчез крестьянин. Примерно через полкилометра за кустами оказалось неглубокое ущелье.

«Так вот что было у него в тачке! - промелькнула совершенно безумная мысль. – Трупы! Трупы солдат Норфолкского полка. Вот он – хрономираж! Но разве миражи разговаривают?»

Я развернул велосипед и поехал обратно. Через полчаса на вершине одного из холмов мелькнуло белое пятнышко. Пристегнув велосипед цепью к жухлому деревцу, я начал подниматься и через несколько шагов подошел к полосе тумана.

В путеводителе было написано, что столкновение восходящих воздушных потоков от Дарданелл и Соросского залива, сложный рельеф и всякие климатические особенности полуострова могут порождать необычные атмосферные явления. Туман действительно был необычным, он окутывал холм неширокой лентой, не доходя до вершины, и казался плотным, похожим на сливочное мороженое.

Я остановился на границе тумана: за спиной прозрачный воздух, а впереди сплошная мгла. Интересно, солдаты тоже замерли в нерешительности, или их подгоняла команда полковника: «Вперед! В атаку! Не останавливаться!»?

Странно, я услышал эти слова – по-английски – так отчетливо, словно их произнесли прямо у меня над ухом. Встряхнув головой, словно отгоняя наваждение, я сделал еще шаг и оказался в густой пелене. Очертания деревьев едва виднелись впереди. Белесая муть была и над головой, но сквозь нее проступало голубое небо.

Вытянув перед собой руки, я сделал еще несколько шагов и понял, что совершенно не ориентируюсь в пространстве. Несмотря на жару за 35 градусов, в тумане было сыро и промозгло – как в погребе.

- Эй! – крикнул я, голос прозвучал глухо, слово ушел в слой ваты.

Меня охватила твердая уверенность, что из этого тумана я уже никогда не выйду. Что-то непременно произойдет. Может, я растворюсь в этой густой пелене. Может, сейчас ко мне протянутся длинные скользкие щупальца. А может быть, когда туман рассеется, я окажусь совершенно в другом месте или в другом времени.

Паники не было – наоборот, какое-то дремотное оцепенение, безразличие ко всему. Захотелось лечь не землю, свернуться клубочком и тихо ждать. Чего? Наверно, того момента, когда все закончится.

Надо идти. Вверх? Но тогда все равно придется спускаться, снова через туман. Нет, вниз. И прочь отсюда.

Сколько прошло времени? Не знаю, похоже, что и время остановилось в этом белесом киселе. Но вот я снова оказался на солнце. Велосипеда у дерева не было. И само дерево было другим. Сердце екнуло, но я тут же сообразил, что в тумане слишком забрал влево.

Отстегнув Карбона, я поехал по направлению к шоссе.

«Оглянись!» - прошептал чей-то голос.

Я оглянулся и увидел, как туман собирается в облако и поднимается ввысь. Случайно бросив взгляд на наручные часы, я чуть не потерял равновесие.

В курортной монотонности дней, затем в дороге как-то потерялся счет дням. Календарь на часах показывал 12 августа – ровно 95 лет с того дня.

«Прощай, Норфолк! – навязчиво крутились в голове слова песни. – Да хранит вас Бог…»