Мир за дверью - Страница 24

Стрекотание быстро приближалось, но на карте ничего нового не появилось. На всякий случай я разбудил Ратибора.

– Железные птицы, – пару секунд спустя сказал Дуболес.

– Вертолеты? – переспросил еще сонный Ратибор.

– Думаю, да, – сказал Дуболес и замолчал, вероятно, отслеживая их перемещение чьими-то глазами или ушами.

– Этого еще не хватало! – воскликнули мы в один голос.

На карте одновременно с трех точек появились быстро приближающиеся вертолеты.

– Что они задумали? – спросил я.

– Думаю, сейчас мы это узнаем, – ответил Ратибор, хватая свой лук. Я последовал его примеру.

И тут началось. Одновременно из трех вертолетов вылетели бочки. Как только они коснулись земли, прозвучали три взрыва, слившиеся в единый мощный гул (от такого зубодробительного шума нам заложило уши, поэтому все звуки чем-то напоминали отдаленный гул).

– Дуболес, кидай меня рядом с одним из них, постараюсь подстрелить, только на винт не забрось! – кричал Ратибор, подбегая к нему.

Слышно было, как Дуболес вздохнул, подхватил его и бросил. Я тут же подбежал, стараясь занять освободившееся место.

– Кидай меня тоже, быстрее, с земли мы их не достанем, а птицы справиться не успеют.

– Но кто же останется? – Дуболес явно не хотел отпускать нас двоих.

– Обещаю, я выживу! – крикнул я. Тут же раздался еще один тройственный взрыв, но уже гораздо ближе. Вертолеты были большими, так что сколько взрывоопасных бочек могло в них влезть, оставалось загадкой. – Только не кидай слишком близко к вертолету, а то бочки могут взорваться рядом со мной!

– Ратибор уже прострелил левый вертолет трижды, но тот пока держится, – произнес Дуболес, подхватывая меня.

– Теперь попробую я, давай-ка на правый.

В темноте было очень трудно ориентироваться, и вертолеты можно было разглядеть только по наличию нескольких лампочек да противному стрекотанию. Находясь в воздухе, я заметил, что бочки были начинены горючей смесью, так что теперь огонь начинал распространяться по лесу. Это уже был кошмар.

В полете очень трудно прицелиться, но, наложив стрелу на тетиву, я приготовился, собрав на ее наконечнике всю свою злость. Шум приближался, полностью заполняя собой мои уши. Третий взрыв был совсем рядом, и вот я уже хорошо различаю очертания железной птицы, как назвал ее Дуболес. Выстрел, произведенный практически не целясь, прошел через черные очертания, но вертолет не потерял своей скорости. Ветром, создаваемым бешено вращающимися лопастями, меня снесло немного в сторону, так что придревление оказалось не очень мягким, но я уже готов был к новому запуску, когда вдруг где-то вдалеке раздался оглушительный взрыв.

– Один готов! – крикнул Дуболес.

Несмотря на то, что его голос раздавался прямо в голове, гул от вертолета вблизи способен был перебить даже его.

– Радостное известие, – сказал я, не надеясь на то, что меня услышат. – Теперь дело за мной.

Второй прыжок (точнее, бросание) – и пущенная стрела проходит точно через кабину пилота. Третий прыжок был уже не нужен, было видно, что вертолет потерял управление и теперь летит, болтая вправо-влево своим хвостом, но третью стрелу я все же пустил. Оглушительный взрыв раздался прямо в воздухе (все-таки внутри было еще много бочек). Меня отбросило далеко в сторону от предполагаемой траектории полета, но гибкие ветки сумели подхватить мое тело и задержать. Они качались как бы в сомнениях, запускать меня снова или нет.

– Ты как? – спросил Дуболес (если бы ко мне обратился кто-то с голосовым методом передачи информации, я бы ничего не понял, чувствуя себя полностью оглушенным, но его я услышал).

– Сойдет. Запускай на третьего! Только смотри, чтобы мы не пересеклись с Ратибором.

– Вы будете летать по очереди. Вертолет уже развернулся и пытается скрыться.

Раздался еще один взрыв, и я полетел. Они хотели пробомбить весь лес до самого центра, а может быть, и от конца до конца, стараясь распространить огонь повсюду, но наше вмешательство осложнило задачу, и вертолет перешел в отступление. В воздухе я заметил пролетающего Ратибора и выпущенную им стрелу. Стрела прошла насквозь и растворилась в ночном пространстве. К сожалению, огонь, созданный взорвавшимися бочками, да и упавшим вертолетом тоже, уже окрасил ночь в багровые тона. Я пролетал сзади вертолета и запустил свою стрелу точно через хвостовое оперение, немного под углом.

Новый взрыв, разнесший вертолет на мелкие кусочки, не застал меня врасплох, я уже был далеко, но посмотреть на такое зрелище очень хотелось, поэтому, развернувшись в воздухе, я летел спиной вперед, наслаждаясь феерическим представлением (слово «феерический» я знал лишь понаслышке, но на данный момент оно отражало весь спектр творящихся у меня в голове чувств (хотя могут ли чувства твориться?)).

Ветки бережно поймали меня.

– Домой, быстрее! – крикнул я, пока еще дерево не разогнулось.

И снова полет. Сверху видно, как бушует пламя. Надо побыстрее предупредить Дуболеса, хотя он и так все знает.

Он поймал меня и уже ставил на землю, когда прилетел Ратибор.

– Срочно отводи все не загоревшиеся деревья от огня! – крикнул я Дуболесу. – Быстрее! Пока огонь не поглотил нас всех.

– Я постараюсь, но не знаю, насколько быстро у меня это получится, – ответил Дуболес.

– Бросай нас в трудные места, точнее, рядом, может, мы мечами сможем помочь, – сказал Ратибор и сбросил свой лук, одновременно хватая меч.

Я последовал его примеру. Идея не лишена разумности.

– Только бросай нас к одному очагу горения, чтобы мы могли друг другу помочь, – добавил я.

Тут же ветки оплели наши талии и с небольшого замаха запустили почти в самое пекло.

Жар стоял и вправду невыносимый. Деревья, еще не поврежденные пламенем, отступали. Мы помогали чем могли: сбивали пламя, рубили загоревшиеся ветки, расчищали место, чтобы огонь не смог никуда пройти. Бой с огнем оказался очень тяжелым. Трудно сравнивать, что труднее и опаснее – когда вокруг летают пули, а противник может атаковать с любой стороны, или когда всюду падают горящие ветки, а иногда и целые стволы. Ты стараешься увернуться, а искры разлетаются на десятки метров вокруг, и ты можешь лишь мечтать о том, чтоб эти искры не попали на сухую траву.

Мы были одиноки в этой борьбе, ни звери, ни птицы, ни насекомые не могли нам помочь. Панический страх огня, который у всех живых существ в крови, сумели преодолеть только люди (есть, конечно, некоторые насекомые, которые любят горячие места, но вряд ли от них сейчас был бы толк). Вдобавок дождем даже не пахло, а ручейки и ручьи помочь нам не могли. Единственное, на что мы смогли подрядить птиц – это набор воды из моря и ручьев и выплевывание ее на огонь. К сожалению, это, как говорится, были мертвому припарки (к тому же большинство птиц, боясь огня, близко не подлетало, а выпускало воду на подлете). Но Дуболес все же старался как мог, причем поступил он весьма умно: начиная прижимать к себе деревья от центра и дальше, добираясь до участков, объятых огнем, он оставлял вокруг него круг в двадцать-тридцать метров, убирая с него все деревья. Поэтому когда было покончено с самым большим пожаром (он образовался из-за падения первого вертолета, ведь бочковый запас на нем был еще не истрачен, а взорвался только на земле), дальше дел у нас практически не оказалось. Лично проверив все места возгораний, мы вернулись к Дуболесу.

В изнеможении повалившись возле него, мы только теперь обратили внимание, как сильно уменьшилась наша полянка. Деревья старались прижаться друг к другу как можно плотнее, создавая своеобразную непроходимую толпу.

– По-другому не получалось, – стал оправдываться Дуболес, но мы его сразу же уверили в том, что он все сделал замечательно и лучшего лесного пожарника нам нигде не найти.

Мы даже не заметили, что уже наступил рассвет.

– Так и не удалось поспать. Даже ночью нападают. Причем это было сделано специально, чтобы ни один репортер не догадался, а главное, чтобы никто ничего не снимал. А значит, это были противоправные действия, – выдвинул свою теорию Ратибор. – Кстати, было бы неплохо умыться, – добавил он. – У тебя все лицо черное.