Мир за дверью - Страница 21

Время идет, люди идут, камеры уже стрекочут (как передает радиопередача «Дуболес»), все мирно и спокойно. Хорошо, когда некуда торопиться. Затишье перед боем – полезная вещь. Можно морально подготовиться, поменять несколько видов настроя (от панического до пофигистского). Чем дольше ждешь, тем больше узнаешь о самом себе. Когда еще можно суметь узнать меру своего терпения, как не в такие минуты! А заодно и меру своего страха, напряженности и всяких других сложных и практически бесполезных человеческих эмоционально-поведенческих факторов, свойственных практически всем живым существам. К сожалению, такому как я тоже. Хотя, может, и не к сожалению. Без эмоций нет смысла бороться, ведь если всё – всё равно, то и бороться смысла нет, играть, соперничать, воевать, в конце концов. Так что «да здравствуют эмоции!» – но только в меру. Знать свою меру должен каждый. Кто ее знает, тот будет безупречен (теперь осталось только узнать, что же такое безупречность и в чем эта безупречность будет безупречна для каждого конкретного человека, а также относительно других людей).

И вот настал час Ч, как говорилось в некоторых передачах. Сначала послышалось отдаленное гудение, сменившееся приближающимся шумом, перешедшим, в свою очередь, в грохот, находящийся, как минимум, над вашим ухом. Земля дрожала (или дрожал сам воздух, создавая эффект всеобщего дрожания). Мне даже не хотелось думать о том, что может так поганить землю (или применять массажный прием «потряхивание» для всей земли – Земля вряд ли была в восторге).

Первыми снова подкатили восемь грузовиков военного типа, из которых молниеносно выскочили наемники, они вновь быстро и весьма решительно оттеснили все людские ресурсы (вместе со снимающей техникой), на периферию боевой зоны, явно освобождая для кого-то или чего-то место. Минуту спустя грохот приобрел свои очертания. Это было ужасно. Танки!

Хотелось кричать, рвать на себе рубашку – ЭТО НЕЧЕСТНО! Как с ними бороться? Своими снарядами они разнесут весь лес даже не приближаясь!

– Что-то нужно придумать, причем весьма срочно, – сказал я вслух.

– Ратибор направляет все летающие силы на решение данной проблемы, правда я, еще не понимаю, как они смогут помочь против этой армады! – ответил Дуболес упавшим голосом.

Танки выстроились в ряд, с явным намерением ближе не подползать. Всего их было десять, ровное число, очень даже круглое (и почему люди любят круглые числа, думая, что это имеет какое-нибудь серьезное значение!). Для меня не имело значения, сколько их – десять, или девять, или одиннадцать, для меня имело значение то, что их ровно на десять больше, чем я могу уничтожить на данный момент.

Наемники бегали между ними, занимая заранее распланированные места. Сегодня все были полностью закрыты, даже перчатки были с пальцами (крутости у них заметно поуменьшилось).

На этой дистанции мои стрелы будут бесполезны. Мысли крутились в голове, прорабатывая и отбрасывая разные планы. Велеть летучим отрядам пробраться внутрь танка и всех там покусать? Наверняка они к этому готовы и что-нибудь придумали. Забросать их горящими головешками? Но, во-первых, где сейчас, за несколько имеющихся минут, найдем горящие головешки, а во-вторых, кто их будет сбрасывать на танки? Птицы и звери огонь недолюбливают, так что вопрос оставался открытым. Можно было попросить птиц загадить все танки, в надежде таким способом испоганить им обзор, но как-то все это казалось маловероятным. Оставалось только выходить в чистое поле и драться, других вариантов я не видел.

– Дуболес, забрось меня обратно, – сказал я, перебираясь на пятое дерево от опушки.

Сосна послушно наклонилась и спружинила. Полет радости не вызвал, учитывая камень, который лежал на душе и летел вместе со мной.

– Испугался? – спросил Дуболес с грустью, ставя меня на землю.

– Нет, нет, что ты, сейчас некогда бояться. – Я постарался улыбнуться, но улыбка вышла весьма вялой. – Есть план. Кстати, а мою переброску заметили?

– К сожалению, да, только неожиданность и их неготовность спасла тебя от пуль вдогонку, – сказал Ратибор, продолжая направлять птиц и летающих насекомых поближе к опушке.

– Никакой кучности, только разрозненные особи! Иначе их перестреляют, как куропаток! – воскликнул я, глядя на его действия.

– А что ты имеешь против куропаток? – насупился Дуболес.

– Ой, извини, ничего, конечно, но это поговорка такая. Их перестреляют, как толпу птиц, в которую очень сложно промахнуться. Такая формулировка пойдет? – попытался я исправить положение.

– Пойдет, – сказал Дуболес, а Ратибор тут же оторвался от карты и посмотрел на меня. Оба собрали все свое внимание для выслушивания нового плана.

И вот я снова лечу, но не на прежнее место, а на самый левый край нашего леса. Потом снова полет, но теперь к опушке, вдоль всего левого края (сейчас я мог посмотреть на море, подходившее к лесу вплотную; это было незабываемое зрелище, когда будет поспокойнее, надо бы прогуляться сюда). Такая сложность была необходима для того, чтобы меня не заметили, мой выход должен стать сюрпризом. Предстояло многое сделать, а время никого ждать не собиралось. Время вообще самый эгоистичный продукт человечества. Ведь человек придумал время – часы, минуты, секунды. А придуманное однажды остается во вселенной навсегда. В моем мире никто не может остановить время. Можно остановить часы, но не время. Теперь для людей время будет существовать всегда. Даже если остановить все часы, они будут продолжать тикать в людских головах.

Придревление на этот раз было менее мягким, ведь Дуболесу пришлось запустить меня прямо над самыми верхушками, скрывая мой полет. Несмотря на отсутствие часов, времени на ворчание не было. Приземлившись (то есть спустившись с поймавшего меня дерева на землю), я выскочил из укрытия и побежал. До ближайших людей было не более километра, так что меня не должны были заметить, во всяком случае, раньше времени, но бежать предстояло несколько минут (когда-то я бегал километр минуты за три, но теперь появились сомнения в моей тренированности, выносливость теряется очень быстро, а чтобы ее найти, надо потратить долгие часы бега).

Канонада еще не началась, и это радовало, но первый выстрел мог прозвучать с минуты на минуту. Дуболес передавал, что Средний только-только подъехал и теперь раздает очередные указания. Чтобы подбодрить меня, он расписал, как выглядит капитан наемников – весь перебинтованный с мумиеобразной головой, но зато в черных очках. Я бежал и старался не засмеяться, чтобы не сбить дыхание, все-таки впереди еще метров пятьсот, не меньше.

И тут грянул залп. Всю веселость как рукой сняло, теперь в груди клокотала злость, и чем дольше я бежал, тем больше злости скапливалось в груди. Пощады не будет, сегодня они заслужили смерть.

Несколько секунд спустя грохот второго залпа разнесся над поляной. Снаряды врубались прямо в деревья, стоящие плотным строем, и взрывались, разнося их в щепки. Наиболее неудачные взрывы уничтожали сразу по два-три дерева. Громкий треск сообщал об очередном поверженном великане.

Третий залп.

– Атакуй, – прошептал я.

В первые мгновения казалось, что небо над правым краем леса потемнело. Но потом темнота распалась на множество мелких черных точек, стремительно приближавшихся к наемникам. Все внимание людей было переключено на них. К сожалению, к танкам это не относилось. Мне оставалась пробежать каких-то жалких пятнадцать – двадцать метров, когда наемники открыли стрельбу…

Несмотря на то, что птицы летели рассредоточенной стаей, наемники были профессионалами и попадать в мишень было их прямой обязанностью.

Первыми напали насекомые, залепляя шлемы наемников, закрывая обзор. К сожалению, прокусить защитные костюмы насекомые были не в силах, но со своей задачей справились превосходно, хотя и ценой большого количества жертв. Они дали долететь птицам. Не просто птицам, а крупным птицам (конечно, было много мелких представителей, начиная от воробьев и кончая клестами, но их функция сводилась в большей степени к отвлечению врага) – вороны, канюки, ястребы, орлы. Шлемы, которые были рассчитаны на отражение пуль, оказались не так хорошо приспособлены к отражению бешеной и яростной силы, собравшейся на кончиках клювов этих разъяренных существ.