Мир за дверью - Страница 20
Засыпать со злыми мыслями нельзя. Только сохранив добро в сердце можно жить и бороться за правое дело (коим мы считали защиту леса). Я успокоил свое сознание и мысленно устремился к звездам. Зачем людям понадобился этот небольшой (по космическим масштабам) клочок земли, когда перед ними открыто все небо? Вон, в некоторых репортажах, подслушанных в домах, говорилось о межпланетных экспедициях. Тогда зачем им все это? Неужели желание одного-двух человек может играть такую роль? Неужели Толстый и Средний должны здесь всем распоряжаться? Мне кажется, что они именно те люди, уничтожение которых повлечет за собой освобождение и леса и людей от этой бесполезной войны.
Эти мысли, посетившие меня на самом краю сознания, отложились где-то там, на задворках памяти, но в дальнейшем мне придется их выудить оттуда, чтобы теория могла обрести практическую реализацию.
Ночь своим мягким и нежным крылом закрыла мне глаза, отправляя сознание в безбрежные фантастические дали (которые в последнее время становились все мрачнее и кошмарнее).
Огонь, огонь! Всё вокруг в огне! Неужели напалм? Плохо дело, надо отступать, а отступать-то и некуда, огонь повсюду. Кольцо сжимается все быстрее и быстрее. Треск стоит такой, что барабанные перепонки выдерживают напряжение с огромным трудом. Слева раздается взрыв, и, обернувшись на грохот, я успеваю заметить падающее на меня дерево…
Рывком сев в корневой кровати, я провел рукой по лбу, стряхивая капли крупного и немного липкого пота.
– Жаркий сон, не так ли? – спросил Дуболес, и если бы не отсутствие лица, я подумал бы, что он улыбнулся.
– Что-то вроде того, – ответил я и пошел умываться.
Вставать было еще рано, так что Ратибор пока не думал подниматься (не знаю, заметил он мои передвижения или нет). Ну а мне спать уже не хотелось. Смотреть продолжение сна или же смотреть новый кошмар? Зачем! «Кто рано встает, тому судьба поддает» – вспомнил я присказку одного своего знакомого. Поддаст мне судьба сегодня или нет, посмотрим позднее, а пока можно доесть сардину, банку с которой непонятно зачем открыли вчера (точнее, открыл клюв ворона, который, вероятно, слишком увлекся своей работой). Зато теперь она оказалась весьма кстати. Чтобы никого не разбудить (хотя, кроме Ратибора, уже никто не спал), я отправился к ручейку, и, стараясь чавкать как можно тише, по-быстрому уделал всю банку. Видимо, страшные сны отнимают приличное количество сил, несмотря на то что организм должен отдыхать, а не растрачивать энергию, добытую с таким трудом (или даже без труда).
Солнце еще не взошло, и темнота только начала сдавать свои позиции, а я уже был полностью готов к трудностям сегодняшнего дня.
– Пойду-ка я, точнее, полечу-ка я занимать место получше, пока остальные не разобрали, – сказал я Дуболесу. – На карте пока не видно ничего подозрительного, пойду пройдусь по полю, так что поставь поближе деревья с низкими ветками, чтобы я в любой момент мог на них вскарабкаться, мало ли что.
Выражая свою просьбу, я поглаживал Дуболеса по стволу. Мы знакомы всего несколько дней, а мне уже будет грустно с ним расставаться. Но если я оставлю его в добром здравии, это будет не так плохо. Хуже будет, если мы не справимся. О плохом лучше не думать, а то еще, не дай Бог, притянешь не вовремя (хотя может ли плохое прийти вовремя?).
Полет над просыпающимся лесом был великолепен (впрочем, как и пролетание над любым другим лесом). Приземление можно было воспринять как отдельный аттракцион, в силу своей мягкой амортизации (где-то я видел такой, когда людей поднимали на большую высоту, а потом останавливали перед самой землей, причем обычно довольно мягко, во всяком случае, все люди уходили своими ногами). Такой полет и приземление сразу поднимают настроение, причем на весь день (если, конечно, потом не случится чего-нибудь такого, что может перевесить приятные ощущения). Дерево еще продолжало мерно покачиваться, постепенно сдерживая инерцию, а я уже карабкался вниз3. Дуболес постарался на славу: много веток, мало клейкой смолы – что еще нужно для начинающего древолаза?
Спрыгнув на траву, я попросил Дуболеса, чтобы, чуть что, он меня предупредил. С открытой местности убегать надо очень быстро во избежание быстрой и бесславной смерти (или, во всяком случае, от еще более бесславного попадания в плен). Ответ был получен немедленно (чужие уши работали безупречно): «Горизонт чист!» Вообще-то, это ответ в моей интерпретации. Дуболес не был склонен к инакословиям (а я их все время применяю, но почему-то часто путаюсь).
Первым делом я обошел всю оставшуюся на поле боя технику и изрешетил ее стрелами до полного одыркления (через нее теперь хорошо макароны промывать, как говорилось в одной великолепной книге из моего далекого-далекого детства). Так что теперь им нужны новые бульдозеры и новые бревновывозящие грузовики. Хорошо бы выкопать огромный ров, чтобы защититься от всяких неожиданных подкатываний (в виде бульдозеров и тракторов), но непонятно было, как это реализовать на практике. Лишь отбежав на десяток метров, я заметил, что лес продвинулся вперед еще на пару рядов – видать, Дуболес постарался.
После измочаливания техники и не найдя ничего, достойного внимания, я вернулся обратно и залез наверх. Место вчерашнего боя еще было видно (и будет видно, как минимум, несколько лет – деревьям еще предстоит очухаться после вчерашнего обстрела, а многим еще нужно лечить свои корни), но Дуболес забросил меня от него подальше, и я был доволен его выбором, так что сосне, поймавшей меня, снова пришлось терпеть мое общество.
Еще было слишком рано, поэтому я начал пристреливать лук, чтобы оценить расстояние, которое стрела могла пролететь до своего исчезновения. Три секунды не такой уж долгий срок. Стреляя, я начал размышлять: как оценивать жизнь стрелы? С обычной стрелой все понятно: как от нее ничего не осталось, так ее и нет. А что с моей стрелой? Она умирает, открывая место другой стреле, или сама же появляется вновь? На этот вопрос Дуболес не сумел мне ответить, спрятавшись за все объясняющим (или все скрывающим) словом. Волшебство или магия – для него эти понятия были равноценны (но непонятно, сам Дуболес относится к волшебникам или к магам? Вопрос встал ребром и так и остался стоять, не желая заваливаться ни на одну из сторон.).
Простреливаемая дистанция оказалась не такой уж и большой (к великому сожалению), но универсального оружия не существует, так что за все плюсы надо платить минусами, однако всегда хочется, чтобы плюсов было намного больше. А из этих опытов вытекало то, что до машины Среднего мне не достать, если, конечно, они не подъедут поближе, на что рассчитывать особо не приходилось, учитывая расчетливость и осторожность последнего (в смысле, Среднего). Необходимо было что-то придумать, но что? На сегодня это был не самый важный вопрос. Главное – узнать, на какие сюрпризы нам стоит рассчитывать.
– Ратибор передает тебе привет и веселую песенку про ежиков. Жаль, что ты ее не слышишь, а я петь не умею, – вдруг вспомнил про меня Дуболес, отвлекая от размышлений.
– Передай ему от меня – веселого дня и хорошего командования. – Ничего более умного (а уж тем более смешного) в голову не приходило.
Вскоре однообразное созерцание поля и облаков было разбавлено появлением первых таблоидов (точнее, людей, их тащивших). Дуболес успел предупредить о них заранее, так что я был готов к их появлению.
Судя по всему, люди в этом мире рано вставать были не приучены, или же они знали манеру ведения боя наемников, так что, несмотря на позднее время (в Англии уже наверняка бы прошел второй завтрак), народ все подходил и подходил. А потом начал подъезжать и подъезжать, только теперь это были телевизионщики, вроде бы всё те же. Неторопливо они устанавливали свои камеры на треножники, а все незадействованные в этой сложной процедуре сотрудники устанавливали зонты от солнца и складные стулья. Эти приехали надолго. Постараюсь их не разочаровать.