Мир за мир (СИ) - Страница 6

— Как, она ещё не вернулась? — встревоженная мать заглянула в комнату дочери. — Ой!

— Света? Что такое?

— Фотография какая-то с траурной лентой, я сначала подумала — Дашина!

— Какая ещё фотография? — Кресов раздражённо встал и вошёл в Дашину комнату.

Оба страха взвились одновременно: «Меня посадят! С Дашкой что-то случилось!»

Он отчаянно хватался за последнюю глупую соломинку: «Нет! Нет! Дашка тут не при делах! Это воры залезали и забыли зачем-то!»

Потому что девушку с фотографии Виталий Андреевич прекрасно помнил.

Помнил даже её имя и фамилию.

* * *

Как хрустит на ресницах этот октябрьский день! Пройтись до метро — одно удовольствие. Ну и пусть она некрасивая, зажатая и одета тоже «зажато» — солнце есть солнце! Ррраз-два!

— Дашуль, привет!

— Привет! — машинально отозвалась Даша, ещё не успев понять, что окликнувшая её женщина ей абсолютно незнакома. Но красавица, и одета как! Вроде бы на первый взгляд пестровато, а понимаешь, что ничего лишнего, всё естественно, как сама земля. И золото с камешками — тончайшей работы, никакой вульгарности. Если у такого дня есть фея, то это именно она. Правда, феи не ходят с папками вместо волшебных палочек, но и папка в руках у незнакомки — само изящество.

— Таисия, — женщина слегка поклонилась. — Можно просто Таис.

— Откуда вы меня знаете?

— Я и родителей ваших знаю, и общие знакомые есть, — голос у «Таисии» был звонкий и весёлый, и Даша почувствовала огромную симпатию к незнакомке. — Заехала в универ по делам, смотрю — Даша! Папа как?

— Нормально.

— А с Андреем вы что, поссорились?

— Дядя Андрей? Он же погиб… — губы Даши предательски задрожали.

— Первый раз слышу. Давно?

— Лет десять назад. Я помню, он к нам перестал приходить, когда мне шесть лет было, а года через два папа сказал, что его какие-то «баркашовцы» убили.

— Хм. Ещё вчера вечером был живее нас с вами.

— Правда?

— Могу телефон дать. Он как раз про тебя вспоминал.

— А вы… его жена?

— Да нет, ну почему сразу жена? Печально… Значит, всё-таки поссорились они с твоим папой, вот папа и сказал, что Андрей погиб.

— Дядя Андрей… Ну как он мог? С ним же папа поссорился, а не я.

— А как бы он к вам приходил после этого? Дашуль, да успокойся ты, ничего ещё не потеряно. Он всегда рад тебя видеть.

— Слушай, дай телефон! — Даша тоже как-то незаметно перешла на «ты». — А из-за чего они с папой поссорились?

— Можно сказать, из-за Оли Тарановой. Которая тебе эту цепочку подарила, — «Таисия» кивнула на золотую цепочку — единственное Дашино украшение.

— Оля? Таранова? Это папин начальник подарил на день рожденья.

— Ох, Дашуль… Она небось без пломбы была?

— Без чего? А, ну да… — Даша начала сжиматься, предчувствуя, что она сейчас услышит, но отчаянно не желая в это верить. Всё это, видимо, было написано у неё на лице аршинными буквами, потому что «Таисия» чётко произнесла:

— К сожалению, не ошибаешься. Не веришь — позвони Андрею.

— А папа при чём? Это не он! Это дядя Игорь подарил! — Даша начала яростно срывать с шеи цепочку. — Подавись! Отдай этой Оле! Папа хороший!

— Спокойно! — женщина положила руку на плечо Даше, и та как-то сразу притихла. — Если хочешь, поедем отдадим. Только Оле уже ничего не нужно.

— Что, дядя Игорь её…

— Убил? Ну да. Только не сам. Твоему папе приказал.

— Всё равно папа ни при чём! — Даша наконец-то нашла точку опоры, хоть и не свою, а отцовскую, заимствованную. — Он же приказ выполнял!

— Да я уж догадываюсь, что «приказ — это святое». Так кто, по-твоему, должен отвечать?

— Никто. Это же приказ.

— А Игорь?

— Не знаю… — пролепетала окончательно уничтоженная Даша.

— Так вот. Тот, кто отдал приказ, отвечает, как если бы сделал сам. Как ни неприятно командирам об этом думать. А подчинённый имеет право попросить письменный приказ с подписью.

— А в чём разница?

— О Боже! Когда приказ устный, командир потом скажет, что никаких приказов не отдавал. Вот Андрей и сообразил попросить письменный, а другие — нет.

— И ему дали?

— Нет, конечно. Игорь слишком большая сволочь, чтобы быть дураком. И теперь твой папа у него в кармане.

— Убью дядю Игоря! — зарыдала Даша. — Я… я десять лет папу защищала, а он… он…

— Двое!

— Что — двое?

— Уже двое хотят его убить.

— А кто первый?

— Могла бы и сама сообразить. Ладно, ты Андрею будешь звонить?

— Нет-нет, не сейчас!

— А с отцом говорить будешь?

— Ой…

— Да я понимаю, что ты его боишься. Очень любишь, но — боишься, — «Таисия» раскрыла наконец свою папку и вытащила фотографию с траурной лентой. — Покажи ему. Только не в лоб, а лучше положи на стол у себя, чтобы он как бы нечаянно увидел.

— Это та самая Оля?

— Конечно.

— А… а где она похоронена?

— Хочешь съездить?

— Да! Не нужна мне эта цепочка!

— Ну поехали, потом я тебя сразу домой отвезу. Кстати, позволь дать тебе совет.

— Какой?

— «Когда говоришь правду, держи ногу в стремени»[18].

* * *

Пора! Даша посмотрела на часы — отец уже час как дома, мать вошла в подъезд пятнадцать минут назад. Так, дверь не захлопывать, только прикрыть… И раздеваться она тоже не будет.

— Ты где была? — выбросился навстречу отец.

— В универе. Пап, ну времени только полвосьмого!

— Я тебе разрешал парней водить? Разрешал? Ну?..

— Каких парней? — Даша откровенно растерялась. — Нет у меня никаких парней…

— Это ты прокурору рассказывай! Кто это сюда притащил? — отец держал двумя пальцами фотографию Ольги, которую Даша оставила на столе полтора часа назад. Ах, вот в чём дело! Кто бы мог подумать, что он припишет это каким-то мифическим «парням»!

— Я, а что?

— Где ты это взяла? — Виталий Андреевич остервенело скомкал фото и швырнул в угол. — Кто тебе вообще позволил приносить домой чёрт знает что? — он был явно не в себе и с каждой минутой всё больше распалялся.

— А что я такого сделала? — изобразила невинность Даша.

— Я спрашиваю, где взяла?

— Мы… мы учились принтером пользоваться…

Оплеуха!

Раньше отец всё же не бил её.

Значит, та женщина сказала правду. И дядя Андрей, которому она только что звонила — тоже. Он действительно очень обрадовался, но потом долго не хотел говорить ей неприятные вещи про отца. Лишь тогда, когда Даша начала выкладывать всё, что узнала, Андрей подтвердил её сбивчивый рассказ короткими «угу-угу».

— Ты ещё дубинкой меня ударь! — она постаралась презрительно скривить губы. — А потом застрели, как её!

— Ты что несёшь, дура? — это взвизгнула мать. — Не смей так с отцом разговаривать!

— Мам, а он что, тебе не говорил?

— Хватит! — рявкнул Кресов командирским тоном. — Да, я стрелял в неё! Потому что она оказала сопротивление при задержании! Она была вооружена!

Сошлись Виталий Андреевич на приказ Семихина — может, всё и обошлось бы. Но стандартные ментовские отмазки стали его роковой ошибкой, поскольку Даша уже знала, как всё было на самом деле. «Даже приказом не пытается прикрыться! Значит, всё понимает и потому так неумело врёт. Значит, ему даже не приказ дороже всего, а своя карьера под крылышком у Семихина».

— Папа, не надо, а? Тебе же дядя Игорь приказал. А потом вы с неё украшения…

— Вот именно — при-ка-зал! — отец вновь почувствовал себя в родной стихии. — В армию бы тебя, чтоб знала, что такое приказ! Небось умников в своём универе наслушалась! «Заведомо преступный, заведомо преступный…» — он попытался передразнить воображаемого «умника». Не нашего ума дело, мы люди маленькие! Поняла? Повтори!

— Мы люди маленькие. Мы без приказа ни шагу. Батяня комбат, напишите бумажку с подписью! — издевательским тоном отрапортовала Даша. — Я теперь знаю, что вы с дядей Андреем не поделили.