Мир вне времени (Сборник) - Страница 30

— Вот и дождалась.

— Будешь смеяться надо мной, когда помолодеешь!

— Не думаю, что это случится.

— Нам нельзя сдаваться. Корбелл рассмеялся.

— Лично я готов сдаться. Не верю я в бессмертие диктаторов. Ты когда-нибудь видела, чтоб хоть кто-то молодел?

— Нет, но…

— Ты хоть знаешь, что происходит с людьми, когда они стареют? Этот процесс не повернуть вспять.

— Я не врач и знаю только то, что знают все. Инертные молекулы накапливаются в клетках и закупоривают их, как… как ил, мусор и промышленное загрязнение — водоемы. Водоемы потом становятся болотами, а клетки… теряют активность, а потом умирают. В конце концов в организме остается слишком мало активных клеток, да и те функционируют медленно. В венах и артериях тоже накапливаются вредные вещества, но мои лекарства их растворяют.

— Это называется холестерин. Но можно ли убрать мертвые вещества из клетки, не убив саму клетку? По-моему, тебя обманули, — заявил Корбелл. — Чосс и ее подружки вели себя, как непослушные дети. Может, и твой адвокат из мальчиков делал то же самое? Вспомни, ты спрашивала Девочек, но они не стали даже поднимать этот вопрос.

— Но почему?

— Чтобы посмотреть, что ты будешь…

— Нет!

— Но вес умирают. Чосс мертва, и твой адвокат — тоже. Даже цивилизации гибнут. Здесь жила цивилизация, способная сдвинуть Землю, но от нее не осталось ничего.

Долгую тишину разорвал спокойный голос компьютерного переводчика.

— Там, куда ты направляешься, живут Мальчики. Один раз я говорила с ними. Они ничего не знают о бессмертии диктаторов.

— А они знают, что произошло с цивилизацией?

— Ты сам сказал, что на Земле было два враждующих Государства.

— Вполне может быть. — Война полов всегда казалась Корбеллу глупой: слишком мощные силы притягивали противников друг к другу. А если бы два лагеря не скреплял секс?

— Мальчики ничего не знают, — повторила Мирелли-Лира. — Возможно, на южном полярном континенте не было бессмертных диктаторов.

— Ты односторонне мыслишь. Если средство бессмертия было, следы его можно найти в любом городе. Оно либо кончилось, либо испортилось.

— У тебя год, Корбелл. Может, ВСС /КС попытаться?

— А как тебе такая мысль? Поделись со мной лекарствами. Я смогу передвигаться быстрее и искать лучше, если стану молод и здоров.

Снова долгое молчание. Наконец:

— Да, это разумно.

— Я думал, ты откажешься. — Вот он, его шанс! Но… — Нет. Я все же решил не рисковать. Уж слишком я тебя боюсь. А так у меня будет хотя бы один год.

Старуха прокричала что-то непереводимое, и приемник наконец замолчал.

Год, подумал Корбелл. За год я заберусь так далеко, что ей меня никогда не найти.

Корбелл прибыл к берегу Антарктики в глубоких сумерках. Солнце уже село, но над северным горизонтом еще не угасло красное свечение; в небе едва виднелась ночная сторона Юпитера — красная на красном фоне. К западу и востоку от нее можно было различить крохотные юпитерианские луны. Впереди темная масса деревьев спускалась к темному берегу. Деревья все приближались, и мягкое движение машины сменилось рывками — она уворачивалась от стволов деревьев. Корбелл схватился за ручку, чтобы хоть как-то удержаться на сиденье. Закрыть глаза он не решался. Поездки на бешеной скорости по Четвертому Городу должны были выжечь у него способность бояться, но этого не случилось.

Старые деревья с трудом пробивались сквозь буйство более молодой и сильной растительности — лиан, подлеска и больших грибов. Пара громадных птиц с криком помчалась прочь от машины. Та летела высоко, но ветки хлестали ее по низу.

Но вот лес поредел, и среди лиан показались каменные строения. Машина мчалась уже по Сараш-Зиллишу; земля, трава и невысокие кусты вторглись на улицы города. Если это и есть Третий город, антарктический центр потребления электроэнергии, который Пирсса заметил еще с орбиты, то он давно пустует.

Слава богу, машина наконец замедлила ход. Она медленно миновала один особенно ветвистый куст, остановилась над поляной и снизилась. Корбелл выбрался на мокрую траву, потянулся и огляделся. В темноте едва можно было различить две дальних стены из шестиугольников — видимо, остатки купола. Громадного черного куба — станции подземки и центра любого города — видно не было. Машина остановилась перед самым зданием Штаб-квартиры Мировой Полиции — вверх уходила стена балконов и темных окон, на самом ее верху виднелись большие круглые отверстия, предназначенные, видимо, для полицейских машин. Здесь наверняка должно быть оружие. Но вначале — парк и еда: Корбелл едва держался на ногах от голода. Он с неохотой вернулся в машину и набрал адрес, который дала ему Мирелли-Лира: два перевернутых «L», непонятная закорючка и знак «дельта».

Как и лес, окружающий город, парк вел успешное наступление на улицы. Машина остановилась над спутанными лианами, а может, лозами. Джером вышел и сразу погрузился в растительность по колено. Стебли обвили его ноги, как змеи, он разбросал их в стороны. Голод всегда делал Корбелла раздражительным, неподходящим для общения.

Сейчас перед ним возвышалась стена зелени в два его роста высотой. Предположив, что под растительностью скрывается стена из камня, он дошел до угла, повернул — и вошел в собственно парк. Он ничем не отличался от окружающих стену зарослей, вдобавок под деревьями темно, как в закрытом рту. Горизонтальный свет Юпитера не мог рассеять густую тьму. Джером пожалел, что у него нет ни фонаря, ни факела; но что толку жалеть, если даже спичек с собой нет! КОРБЕЛЛ Второй — голышом против джунглей! Нет, никакой охоты сегодня не будет. А вот собирательство… Норна сказала, что здесь есть фруктовые деревья. Беглец поднял руку и пошарил среди ветвей дерева, под которым стоял. В ладонь ему ткнулось что-то круглое. Фрукт оказался больше груши, но напоминал се формой. Корбелл содрал зубами часть его толстой кожуры и вонзил зубы в нежную мякоть. Вкус похож на авокадо, но мягче. Он съел фрукт целиком, выбросил кожуру и сердцевину и стал шарить в ветвях в поисках новых плодов.

На его шею упало мохнатое щупальце. Корбелл автоматически схватил его, и острые зубы вцепились в кожу между плечом и шеей. Почти ослепнув от боли, он провел рукой по меху, нащупал утолщение — видимо, голову. Ухватился за нее, потянул. Зубы разжались, щупальце оставило в покое его шею и тут же обвило руку кольцами. В тусклом свете звезд Джером увидел маленькую оскаленную мордочку. Он держал в руках кошкохвоста. Животное легко могло выцарапать ему глаза или порвать вены на шее; оно и сейчас пыталось его укусить, но убивать его он не хотел. Корбелл ударил кошкохвоста головой о дерево, тот ослабил хватку. Широким броском человек послал меховое щупальце в воздух, оно упало на землю, свернулось там и посмотрело на противника. Он оказался слишком большим, и зверь уполз.

Теперь ко всем бедам Корбелла добавилась рана на шее. Она не очень кровоточила, но болела. Человек выругался вслед кошкохвосту, потом нашел и съел еще два фрукта, похожих на авокадо. Пожалуй, на сегодня хватит. Джером вернулся в машину, запер ее и заснул.

День первый.

Он позавтракал маленькими яблоками и грейпфрутом размером с яблоко. Кошкохвосты не появлялись. Корбелл старался есть тихо — и был вознагражден за это: сначала из зарослей показались зверьки, похожие на белок, а потом выбежала птица. Благодаря перьям цвета осенних листьев она напоминала индейку, только высотой была по плечо человеку. Птица издала испуганный крик и убежала. Скоро Корбелл нашел толстую ветку с наростами на конце. Вообще-то он предпочел бы мачете, но у палки был хороший вес для дубинки. Вооружившись, он отправился осматривать парк.

Джером словно оказался в волшебных джунглях. Вокруг росли фруктовые и ореховые деревья; на некоторых деревьях зрели бородавчатые плоды размерам с кулак, которые тоже надо будет попробовать, только попозже. Ананасы и кокосовые пальмы сражались за место под солнцем, на лианах росли неизвестные бобы. В порядке эксперимента Корбелл вытянул из земли несколько растений пониже и обнаружил толстые корнеплоды — помесь картофеля, моркови и батата. Он видел их при красноватом освещении, к которому они приспосабливались миллион лет. Конечно, этот фактор, а также двенадцатилетний антарктический день делали любые плоды неузнаваемыми. Но корнеплоды, вероятно, съедобны, если суметь их приготовить. Значит, нужно развести огонь — или найти его.