Мир уршада - Страница 75
Женщина-гроза краем глаза следила за водомером. Он висел вверх ногами на толстой ветке, прямо над рекой, и не слишком ловко притворялся невинной корягой. Женщина-гроза как-то видела, как взрослый водомер одним стремительным ударом ноги разрезает человека пополам, поэтому не слишком доверяла их слащавой дремоте. Больше всего ее потрясло то, что это был паучок, которого они с Рахмани выкупили в незапамятные времена. В те времена, когда им нечего было делить.
Все сбывалось, и все пути вели к водопаду над Леопардовой рекой…
Совсем недавно Кеа сообщила, что неподалеку прячется еще один, тоже не подарок. Один из самого опасного колена «глаз пустоты». Он мог даже притвориться водой.
— Что с Зораном, Женщина-гроза? В яме он мог подхватить одну из местных лихорадок. Я хотел бы взглянуть на него поближе…
— В нем уршад.
— Не кидайся попусту словами!
Они в сотый раз переместились, пробуя невидимыми клинками воздух, шинкуя его мелкой лапшой вместе со смыслами невысказанных фраз. Мятый, ветреный вечер просыпался над рекой, светляки кружили, как раздувающиеся бальные платья, потерявшие своих красоток, вязкий туман упорно карабкался на заболоченные берега. Далеко внизу, за тройной грядой порогов, светились огоньки в хижинах народа раджпура.
— Твой друг умрет завтра утром, Рахмани. Я говорю правду.
— Тогда зачем ты повезла его с собой? На что ты надеешься?
— На Камень.
— Что-о?!
— Именно так. Отойди с дороги, Рахмани. Я спущусь к Матерям, оживлю Камень и попытаюсь взять Ивачича с собой. Если все это правда… Если на четвертой тверди живут добрые мудрецы, они убьют уршада…
Рахмани пробежал шесть шагов, отталкиваясь от мелких водоворотов, удерживая брата-огня у самых запястий. Он видел Зорана Ивачича две песчинки, но этого хватило, чтобы начать вспоминать поминальные молитвы. Болезнь выжирала крепкого мужчину изнутри, губы Зорана и глаза припорошило белым налетом, он смотрел в небо и хватал пальцами пустоту, словно тянул на себя саван…
— Твои сестры не оживят его. Как не оживили и одиннадцать предыдущих камней, которые закопаны у вас на поляне Посоха.
— Откуда тебе известно?..
— Тебе недостаточно Камня, Женщина-гроза. Тебе нужен глубокий Янтарный канал.
— Я знаю. Я попытаюсь успеть. Поликрит вывезет нас к заброшенному городу Скорпионов, мы нырнем там… — Черная пантера неотрывно следила за глазами противника и метнула кинжал вперед в ту долю песчинки, когда ловец моргнул.
— Там не получится. Чтобы попасть на четвертую твердь, нужен особый канал. Очень глубокий. Можешь поверить Слепым старцам.
— Я снова должна тебе верить, хитрец? Мы найдем другой канал, поглубже!
— А если не успеете? — фантомный кинжал вспорол грудь фантомному ловцу. Настоящий ловец Тьмы уже балансировал на соседнем камушке.
— Тогда я сама оборву его мучения.
— Ты собираешься нырнуть в фонтан в компании с центавром и нюхачом?
— А что ты предлагаешь, воин? Не жалей меня, подними платок, и все будет кончено. Я знала, я видела во сне, как мы деремся на этих камнях…
— Все возвращается, и ты вернулась домой, Женщина-гроза. Центавр — хороший попутчик, если у вас одна цель, а я догадываюсь о его целях…
— Он хочет вывести всех фессалийцев на четвертую твердь.
— А насчет второго попутчика я бы трижды подумал.
— Нюхач мне пригодится. Ты так рассуждаешь, будто я уже попала в канал.
— Ты не попадешь в канал, пока не услышишь правду. У центавров те же проблемы, что и у прочих разумных на твердях мира. Нюхач — это совсем другое, хотя пытается притворяться родным и близким… — Ловец вытолкнул из себя сразу два миража, человека и ящера. Пока ящер щелкал пастью перед лицом Марты, мешая ей следить за соперником, Рахмани издалека, несильно, ужалил нюхача огненным шаром. Кеа заверещала.
— Не трогай ее! Да, она служила хинцам, а теперь служит мне, ну и что?! Я обещала ей найти здесь мужа и найду! Как будто ты не знаешь, как ведут себя нюхачи. Они вечно цепляются за человека…
— Марта, нюхачи — это совсем не то, во что все верят! У них нет родни, у них нет никого, кроме пигмеев, которые всего лишь охрана. Выслушай меня, это важно… Они родня уршадам.
— Воин, мне даже нечего возразить, настолько это глупо…
— Глупо? Пусть так… Но спроси свою желтокожую подружку, как ей удалось так ловко втереться к тебе в доверие? Спроси ее, зачем гончары подарили ее тебе? Спроси ее, кто на самом деле командует в Срединном царстве — мандарины императора Чи или покорные, послушные нюхачи?!
— Что ты несешь, Рахмани?
— Так спроси ее сама! Спроси, зачем нюхачам на четвертую твердь? Спроси ее, что она знает про меня! Ведь она наверняка чует, кто я такой!
— Кеа, я жду! — Красная волчица отбила две атаки пылающих шаров, с трудом сдержав стон. Она спросила себя, будет ли завтра лечить ожоги, полученные сегодня, и втайне рассмеялась своим заботам.
— Он не врет, Женщина-гроза… Совсем недавно мы подчинили Срединную империю Хин… Но людям от этого не плохо, госпожа. Люди довольны, они не догадываются. Они счастливы, госпожа, нам ведь немного надо. Нам нужны уход, тепло и условия для наших малюток… — После слов, произнесенных нюхачом, центавр Поликрит еле сдержался, чтобы не сбросить ее в воду.
— Так ты… Ах ты мокрая гусеница! — Домина Ивачич произнесла еще несколько фраз, сразу на нескольких языках. Услышав столь витиеватые ругательства, Кой-Кой даже перестал притворяться корягой. Он потерял нужный цвет и в изумлении выпучил глаза. — Так ты втерлась ко мне в доверие, чтобы пролезть на четвертую твердь?! — Острие невидимого кинжала рисовало вензеля в пальцах волчицы. Еще миг — и желтый ленивец, стоивший десятки тысяч драхм, отправился бы по вечной дороге предков.
— Я помогала тебе, высокая домина!
— Она не врет тебе, Марта, — рассмеялся Рахмани. — Народ императора Чи действительно не страдает. Но нюхачам нужно все больше. Их дальние родственники, уршады, избрали иную тактику, поэтому их все ненавидят. Их убивали и будут убивать повсюду. Нюхачи хитрее, они выбрали любовь…
— А теперь ты спроси воина, Женщина-гроза, отчего от него пахнет сургучом, индиговыми чернилами, сигарами Пале-Рояль, фиалковыми духами и вином Шато? — пролаяла с берега Кеа, на всякий случай укрывшись за спиной лежащего центавра. — Раз он знает так много, пусть расскажет и о себе! Пусть расскажет о тайной когорте Римского прокуратора, где успел заслужить три серебряные бляхи! Пусть расскажет о том, сколько дукатов тратит прокуратура на подкуп морских центавров, чтобы те снизу травили наши Плавучие острова! Пусть расскажет о лаборатории в подвале Кенигсбергского университета, где он препарировал моих сестер!
— Рахмани… — Красная волчица замедлила танец. — Скажи, что она врет!
— Она тоже не врет, Женщина-гроза. Мы вместе наблюдаем случай, когда у каждого из присутствующих своя честь и своя любовь, иными словами — своя система истины…
— Ты резал нюхачей?
— Не только. Я резал уршадов и убедился, что они приходятся дальней родней нюхачам. Но для цивилизации они опасны одинаково…
Бывший гиппарх до этого тихонько перебирал струны кифары и с крепнущим интересом следил за поединком на воде. Он обещал Женщине-грозе не вмешиваться и честно соблюдал обещание. Правда, он дал себе зарок, что вмешается, если у Женщины-грозы начнутся серьезные проблемы, но то, что он наблюдал, меньше всего походило на драку. Бывшего гиппарха не оставляло ощущение, что встретились два давних родственника, очень близких и весьма обиженных друг на друга, накопивших сто тысяч упреков и нашедших, наконец, повод их выплеснуть. После выступления Кеа Поликрит ощутил необходимость немедленно осушить кувшин вина. Все перевернулось дважды в его солдатской голове. Или даже трижды.
— Что же мне делать, воин? — оскалилась Красная волчица. — Убить нюхача?
— Нет… Они не виноваты, они просто другие. Их занесло на Великую степь вместе с семенами уршадов, сотни тысяч лет назад. Их занесло, как споры, из бездны сущего, из бархатных полей, где распускаются кометы и цветут огоньки звезд. Они не способны существовать сами и не способны сами себя обеспечить, поэтому нашли себе пигмеев. Они приспособились, стали размножаться и поняли, что погибнут на маленьких Плавучих островах…