Мир Стругацких. Полдень и Полночь (сборник) - Страница 3

Это, кстати, хорошее напоминание для тех, кто сейчас абсолютно не представляет, о какой эпохе идет речь – и ностальгирует по ней без осознания того, какие проблемы там возникали буквально на каждом шагу. Безусловно, не только у Стругацких. Но вот возьмем как раз их. Уже ясно, что ведущих фантастов страны (налицо не только «Полдень, XXII век», но и «Попытка к бегству», «Далекая Радуга», «Трудно быть богом», «Понедельник начинается в субботу»; «Хищные вещи века» уже стоят в издательских планах, хотя из-за начальственных придирок застряли еще на несколько месяцев). На тот момент – не диссидентов, во всяком случае, явных и вообще покамест гораздо меньше разошедшихся с окружающей действительностью, чем всего пяток лет спустя. Вот эти ведущие писатели, свободомыслящие, но все еще считающиеся лояльными, знающие установленные правила игры и в данном случае готовые соблюдать их, решают поработать над достаточно безобидной с точки зрения идеологии темой. Тем не менее на их пути постоянно встают серьезные препятствия.

…На самом деле так бывало не всегда: не будем демонизировать эпоху, и так-то много желающих. В других случаях, достоверно знаем, Стругацкие (то есть преимущественно АН: в руки БНа сборники и журналы иностранной фантастики начали попадать позже и менее систематически) имели возможность работать с такой литературой в куда более благоприятных условиях. Без цейтнота «на коленке», не часами, но днями и неделями, с возможностью брать домой.

Да, в других случаях бывало иначе. А вот на сей раз, похоже, получилось именно так, в режиме цейтнота. Почему? Да, собственно, нипочему: приукрашивать эпоху столь же незачем, как и демонизировать. Просто потому, что «так уж вышло» в данный конкретный момент. И вот надо готовить статью – а материалов под руками нет: ни новые получить иначе чем «на коленке», ни освежить в памяти ранее прочитанные. Повторно добраться до них, как правило, не невозможно – но это отдельный серьезный труд. Который потребует немало времени и усилий, а к тому же не факт, что увенчается успехом…

«Поражающая научная фантастика» – это «Astounding Science Fiction»; кстати, самый славный журнал (не англо-, а просто американский) за всю историю фантастики: трижды сменив название, но сохранив сущность, он продолжает существовать до сих пор, теперь под именем «Analog». Описание обложки, правда, соответствует не майскому, а февральскому номеру за 1959 г. (сказывается ситуация «без права выноса»). Итак, какие же произведения опубликованы в нем?

Автор «Пиратов Эрзаца» (именно Эрзаца, без «т», в том самом смысле: «эрзац-пираты») – Мюррей Лейнстер, один из классиков. Нашим читателям эта его вещь, добротная и неплохо читаемая, знакома под более поздним названием «Пираты Зана». Чем история про космопиратов могла резать глаз в 1960-е гг. – вопросов не вызывает: тогдашние читатели в прогресс, научный и социальный, верили крепко. Скажи им кто-нибудь, что человек к 2015 г. так и не ступит на поверхность Марса, – это было бы воспринято как крайне антинаучная фантастика. Сейчас-то анахронизмом выглядит скорее логарифмическая линейка, чем пиратский колорит, за которым, увы, даже в космос нет нужды удаляться…

(Тут самое время вспомнить, что Стругацкие планировали поднять космопиратскую тему еще в том замысле, итогом которого стал «Путь на Амальтею», – но отказались от этого плана из-за его абсолютной цензурной непроходимости. Наверно, потому они о «Пиратах Эрзаца» высказались осторожно: так, чтобы это при большом желании могло быть истолковано как неприятие «космопиратства»… но на самом деле таковым не являлось.)

Рассказ «Кочегар и звезды» принадлежит некому Джону А. Сентри. К счастью, в тогдашнем СССР, видимо, не было известно, кто скрывается под этим псевдонимом, иначе у Братьев, будь эта статья подана на публикацию, могли возникнуть… проблемы. Нет, скорее всего ничего страшного не произошло бы: Стругацкие регулярно конфликтовали с властью по гораздо более серьезным поводам, чем мелькнувшая в литературном обзоре фамилия (а тем более псевдоним) зарубежного фантаста. Но, наверно, именно с учетом такой возможности в обзоре почти всегда упомянуты лишь названия рассказов, а не их авторы: мало ли что…

В случае с Сентри предосторожность оправдана: никакой он не Сентри, а Альгирдас Йонас Будрис, сын генерального консула досоветской Литвы в Нью-Йорке, на момент написания статьи уже и сам считавшийся официальным представителем литовского правительства в изгнании; вдобавок, словно этого мало, – еще и активный сайентолог. Тем не менее фантастику Будрис писал совершенно без оглядки на подобные детали своей биографии – и делал это хорошо. «Межзвездный кочегар» (назовем его так) – рассказ пронзительный, горький и мужественный. Но слишком пессимистичный для того, чтобы открыто похвалить его в советском фантастиковедении 60-х: события происходят после глобальной космической войны, человечеством проигранной…

Текст, который следует в журнале дальше, даже не упомянут: Calvin M. Knox «Hi Diddle Diddle!». Похоже, АБС или АН не хватило времени его внимательно, с выписками прочесть, а при беглом просмотре название перевести затруднительно. На деле это всего лишь зачин детского стихотворения-нонсенса, в котором корова прыгнула выше луны. Сюжет же без всякого нонсенса повествует о том, как получить молоко на лунной базе. Кто автор? Под личиной Кэлвина Нокса он тут скрывался последний раз, далее уже публиковался под своим собственным именем – Роберт Силверберг… Рассказ этот хорошо известен любителям фантастики, на русский он переведен (в 1990 г.) под названием «Тру-ру-ру-ру», что поделать, алгебра абсурдистских фраз не поверяется гармонией.

Далее – «Случайная смерть» Питера Бейли. У нас он не переводился, а в англоязычной фантастике довольно известен (как и его автор). Рассказ… пожалуй, хорош и уж точно неожидан; сюжет его немного сродни той истории о гигантской флюктуации, которую Жилин излагает в «Стажерах», поэтому похвалить его тоже было затруднительно: Жилин-то шутил, а у Бейли все всерьез, с нарушением логики «жесткой» НФ, с привязкой категории везучести/невезучести к галактическим расам, с трагическим исходом…

Следующий рассказ в перечне – «Недостающее звено». Его написал Фрэнк Герберт: ранний, еще не овеянный славой «Дюны», но уже тогда создававший незаурядную фантастику. Если поискать аналогии у самих АБС, то это словно бы «Попытка к бегству» и «Благоустроенная планета» в одном флаконе. Потому и «недостающее звено»: как там в «Попытке» сказано о цивилизации Саулы – «родной брат человечества – очень юный, очень незрелый и очень жестокий…». В данном случае не такой уж незрелый, но по-прежнему столь жестокий, что Герберт при первой же возможности ставит его под контроль со всей американской решительностью.

Ну и последний из рассказов того «майско-февральского» номера: Леонард Локхард (опять псевдоним, причем эпизодический: обычно автор писал под своим реальным именем Чарлз Леонард Харнесс) «The Professional Touch», что в данном случае означает скорее «Профессиональная ошибка», или даже попросту «Туше́». Почему он тоже не упомянут? Можно предположить – потому, что и его вот так «на коленке» не просмотришь, не осознаешь: сюжет посвящен злоключениям юриста, помогающего оформлять патенты на фантастические изобретения. Хорош ли рассказ? Бывали и получше (у «Локхарда» их целый цикл), этот чуть переотягощен патентоведческими подробностями, интересными скорее бармену Джойсу, чем Юре Бородину или даже Ивану Жилину… но все-таки неплох. То же и об авторе скажем, ни разу не получившем «Хьюго» и «Небьюлу», но неоднократно на них номинировавшемся.

Анализировать состав японского журнала не возьмемся: тут надо обладать квалификацией Аркадия Натановича! Но третий из упомянутых журналов, «Изумляющие рассказы», – это, безусловно, «Amazing Stories»: по сравнению с «Analog» во всех его аватарах и в самом деле не самое притязательное чтиво, однако…

Номер, на обложке которого «запечатлен грустный момент из биографии некой прекрасной блондинки, повстречавшейся с чудовищным муравьем слоновьих размеров», на сей раз указан точно: ноябрь 1958 года; вот только девица все-таки брюнетка. Вроде бы мелочь – но характерная: снова, уже в который раз, срабатывает знакомая ситуация. Братья (или даже только старший из них) успевают прочесть и законспектировать один рассказ, однако к тому моменту, когда берутся за статью, журнала перед ними уже нет.