Мир приключений 1986 г. - Страница 159

Американец Карл Саган также считает, что, например, в шаровом звездном скоплении М–13, насчитывающем около 30 тысяч звезд, примерно половина имеет планетные системы.

«В нашей Галактике около 200 миллиардов звезд, — рассчитывает член–корреспондент Академии наук Чехословакии Рудольф Пешек. — Четверть из них может иметь планеты. Каждая сотая планета может иметь жизнь».

Американский астроном профессор Г.Эбт считает, что цифры чехословацкого ученого завышены. По его мнению, лишь 10 процентов звезд нашей Галактики имеет планеты и (тут Эбт очень осторожен в выражениях) «на части этих планет нельзя исключить возможности существования той или иной формы жизни».

«Во Вселенной наиболее распространены звезды с массой несколько меньшей, чем у Солнца, и с немного большим временем жизни. У таких звезд очень вероятны планетные системы, и они обеспечивают условия, пригодные для жизни…» — так считает английский ученый В. Фирсов. Оптимисты, как пишет нью–йоркский журнал «Сайенс дайджест», считают, что в Галактике 130 миллиардов планетных систем. Подсчитано даже, что во всей доступной нашему наблюдению Вселенной 1021 планетных систем — цифру эту ни назвать, ни тем более вообразить невозможно!

Я мог бы приводить все новые и новые данные, но, чувствую, у читателей уже кружится голова от этих миллионов, миллиардов, 1021, недоступных воображению нормального человека. Но в приведенных примерах споры, если можно так сказать, носят лишь количественный характер: одни ученые более щедры и наделяют Вселенную большим количеством планет, а следовательно, большим шансом возникновения жизни, другие более скупы и осторожны в своих подсчетах.

Однако это вовсе не значит, что разногласия лишь количественные. Есть и качественные.

Во Вселенной, как показали исследования последних лет, довольно распространены системы двойных звезд. Из шести ближайших к Солнцу звезд по крайней мере пять — двойные. Это может быть большая звезда и звезда–карлик или примерно равновеликие тела. (Таким образом, хотя мы часто подчеркиваем непримечательность нашего Солнца, оно примечательно хотя бы тем, что это одиночная звезда). Если вокруг двойных звезд обращаются планеты, орбиты их должны иметь довольно причудливую форму, отражающую взаимное влияние на них двух солнц. Вряд ли на таких планетах возможны, скажем, «классические», земные смены времен года и даже дня и ночи. Короче, такие планеты живут, по нашим, земным, меркам весьма запутанной жизнью. Поэтому знаменитый астроном X.Шепли пришел к выводу, что «в качестве благоприятных (для жизни. — Я.Г.) мы должны рассматривать только одиночные звезды и, может быть, очень широкие пары, в которых одна звезда не влияет на устойчивость орбитального движения планет вокруг другой».

Рудольф Пешек также исключает двойные и кратные звезды из списков претендентов на возникновение жизни: «Планета, чтобы на ней возник благодатный «бульон» для зарождения жизни, должна иметь орбиту, близкую к круговой; не слишком жаться к звезде и не быть от нее чересчур далеко». Непригодными для жизни считал все двойные и кратные звезды и известный советский астроном В.Г.Фесенков. «Планетные орбиты вокруг двойных и кратных звезд неизбежно отличаются чрезвычайной сложностью, — писал он. — Таким образом, только одиночные звезды могут иметь около себя населенные планеты». Сам Фесенков считал, что из десяти звезд восемь — двойные и кратные. Так же думал известный американский астроном Джерард Койпер.

Таким образом, вероятность возникновения жизни, по Фесенкову, резко снижалась.

«Но исключение всех двойных и кратных систем из общей схемы жизни совершенно произвольно, — возражал ему В.Фирсов. — Сложные орбиты, особенно в форме восьмерки, конечно, возможны в двойных системах с умеренным расстоянием между звездами. В этом случае будут создаваться неблагоприятные колебания температуры поверхности планет. В кратных системах возможны и еще более запутанные орбиты. Но возможны не то же самое, что должны, и простые орбиты гораздо более вероятны».

Ничего не понимаю. Книга В.Фирсова вышла в Лондоне в 1963 году, в 1966–м переведена на русский язык, а в 1968 году Ф.Честнов в книге «Одиноки ли мы во Вселенной», ссылаясь на новые расчеты, доказывает прямо противоположное: именно орбита планеты в форме восьмерки вокруг двойных звезд способствует возникновению на ней жизни. «Сначала планета движется вокруг одного светила, затем вокруг другого, и орбита оказывается замкнутой, — пишет он. — Поток тепла, получаемый планетой, будет меняться в сравнительно небольших пределах».

Член–корреспондент АН СССР Н.С.Кардашев тоже не согласен с В.Г.Фесенковым. Он считает, что «возникновение и развитие жизни на планетах около кратных звездных систем также возможно».

Всю эту круговерть мнений и доводов, в которой нелегко разобраться, я привел умышленно, чтобы подвести вас к выводу самостоятельному, ненавязанному.

Итак, каковы сегодняшние наши представления о возможности внеземной жизни? Постараемся сформулировать их с искренним беспристрастием. В Солнечной системе, кроме Земли, нет мира, населенного разумными существами. Будущее обнаружение примитивных форм жизни не исключается полностью, но вероятность его, очевидно, невелика. В пределах нашей Галактики и в иных галактиках должны в принципе существовать разумные существа. Однако вероятность появления этих существ, равно как и вероятность возникновения планет около иных солнц, способных эти существа породить, нам неизвестны. Семья братьев по разуму существует, но мы не знаем, сколько братьев в этой семье и где они живут. Таков итог. Печальный итог. Печальный, поскольку знания наши в безмерности Вселенной есть величина невидимая. Кроме того, существует еще одно труднопреодолимое препятствие: мы собираемся искать жизнь, не зная, что мы собираемся искать, ибо мы не знаем, что такое жизнь.

КАК СДЕЛАТЬ ЖИВОЕ ИЗ НЕЖИВОГО?

Да, сегодня мы не можем дать ответ и на центральный, наиважнейший вопрос проблемы CETI[7]: является ли жизнь непременным условием эволюции Вселенной или это нечто случайное, из ряда вон выходящее, правило ли это или исключение из правил?

Совсем недавно, еще в начале нашего века, очень грамотный и рассудительный немец доктор Вильгельм Мейер, поставив этот вопрос в своем фундаментальном труде «Мироздание», придумал оригинальный ответ. Если жизнь обязательное свойство существования материи, «тогда, — пишет он, — в наше представление надо ввести, кроме мертвых, еще живые атомы; из мертвых могут создаться только мировые (то есть небесные. — Я.Г.) тела… из живых атомов — организованные существа, способные чувствовать и мыслить. В таком случае нет возникновения жизни; жизнь вечно была и будет, пока есть материя…»

Да, все было бы расчудесно, если бы эти «живые атомы» существовали в действительности. Но где их искать? В доступной нам части Вселенной 1000 000 000 000 000 000 000 звезд, и, куда бы мы ни направили свои спектрометры, отовсюду ответ один: атомы — кирпичики мироздания — едины во всей Вселенной, никаких иных элементов, кроме тех, что живут в многоэтажном доме таблицы Менделеева, нигде не обнаружено. Нет, доктор Мейер, в том–то вся загвоздка, что жизнь как–то возникает из «мертвых», по вашему определению, атомов.

Академик АН Эстонской ССР Густав Иоганнович Наан высказывается по этому поводу весьма категорично. «Коротко можно сказать так: если в вашем распоряжении есть атомы 24 химических элементов, существенно необходимых для «построения» жизни, и вы располагаете временем, скажем, 4,6 миллиарда лет, прошедшими с момента возникновения нашей планеты, а также соответствующими условиями, то рано или поздно вы получите некое разумное существо».

Думаю, что Наан прав: получим! Но весь вопрос сейчас для нас в том, как получим.

Наан, по сути, констатирует, факт, в котором нет сомнения: мы действительно существуем! Но для того чтобы представить себе ход развития жизни иных миров, мы должны расшифровать его постулат, решить частную задачу: узнать, как возникла жизнь на нашей Земле. Если бы мы могли объяснить свое собственное появление и существование, насколько проще стала бы вся проблема! Но и это мы объяснить не можем.