Мир приключений 1971 г. - Страница 193

“Эти два дня мои, а потом хоть потоп”, — подумал он с несвойственной ему лихостью и снова мысленно унесся к облюбованному им берегу.

Вдруг “Москвич” затормозил так внезапно, что Александра Петровича на миг сильно прижало к рулю, и, лишь выпрямляясь, он понял, что водительский рефлекс сработал, как всегда, своевременно. Он вылез из машины и, отодвинув мешавшие ветки, нагнулся, чтобы рассмотреть то, что лежало на дороге.

Александр Петрович был заядлый рыболов и в животных разбирался плохо. Поэтому существо, лежавшее перед колесами автомобиля, он назвал косулей лишь условно. Смерть застигла животное совсем недавно, потому что кровь, залившая его бок, пробитый крупнокалиберной пулей, еще не успела засохнуть. Открытые глаза козочки даже в смертной неподвижности были прекрасны и тоскливы, — у Александра Петровича мороз прошел по коже, когда он встретился с этим взглядом.

Александр Петрович нагнулся было, чтобы оттащить животное с дороги, однако запах крови заставил его отшатнуться. Но он заметил теперь одну особенность, которая сразу не бросилась ему в глаза: убитое животное было самкой, и эта самка в самое ближайшее время ожидала детеныша.

— Да ведь это убийство! — вслух сказал потрясенный Александр Петрович.

Даже не будучи охотником, он знал, что сейчас не сезон охоты и что стрелять самок, ожидающих потомство, запрещено всеми охотничьими и человеческими законами. Сам он на ловле никогда не пользовался никакими запрещенными орудиями — неводами, вершами, переметами, подпусками и прочими объявленными вне закона снастями, не нарушал установленных сроков ловли рыбы, не стрелял в нее из ружья и не глушил взрывчаткой, а всех, не брезгующих подобными методами, искренне презирал.

Зрелище, представшее сейчас перед его глазами, возмутило душу директора фабрики. Сев в машину, он осторожно между деревьями, далеко в стороне объехал козочку.

Всю дорогу до озера он не мог успокоиться и вспоминал несчастное животное.

— Не иначе, Тимофея Косых работа! — сердито восклицал Александр Петрович, плавно ведя послушную машину по колдобинам разбитой и заброшенной дороги. — Все-таки возьмусь я за него. Ведь каков мерзавец!

Здесь следует объяснить, что Александр Петрович в районе был человеком уважаемым. Фабрика его из месяца в месяц выполняла и перевыполняла план, а большая фотография ее директора красовалась на районной Доске почета. Заслуги Александра Петровича не остались незамеченными. И хотя был он в районе человеком новым, его избрали депутатом местного Совета, потому что только при нем захудалая до того фабрика стала передовым предприятием района. Поэтому с некоторых пор Александр Петрович смотрел на все окружающее заинтересованным, хозяйским глазом. Если он видел, например, что фонари уличного освещения продолжают светить, когда солнце давно уже поднялось к полудню, или автобус местной линии ушел от остановки полупустым, не забрав всех пассажиров, в самом скором времена в кабинетах соответствующих организаций раздавался телефонный звонок, а в редакцию районной газеты приходило возмущенное письмо за многочисленными неразборчивыми подписями. Автора письма можно было угадать лишь по несколько витиеватому стилю, украшенному заметным количеством тех оборотов, которые почему-то считаются обязательными в определенного рода переписке. Поэтому нет ничего удивительного, что Александр Петрович был в курсе беззаконий, творимых на протяжении многих лет бессовестным браконьером Тимофеем Косых.

На Тимофея жаловались многие, начиная с председателя охотничьего общества товарища Непомилуева, то есть человека, чью компетентность в данном вопросе не мог никто оспаривать, и кончая подслеповатой бабкой Маланьей, которой показалось, что именно Тимофей нагло, среди бела дня, подстрелил ее собаку, гонявшую по улице Тимофееву курицу. Словом, сигналов было предостаточно. Однако не пойманный- не вор, и никаких официальных мер, несмотря на явный разбой, чинимый Тимофеем в окрестных лесах, применить к нему не удавалось. На увещевания же и воспитательные беседы, проводимые с ним неоднократно, Тимофею, грубо говоря, было в высшей степени наплевать. Он только нагло хохотал прямо в лицо собеседнику, протирая волосатыми кулаками свои бессовестные глазищи и тряся кудлатой рыжей бородой, а когда беседа переставала его веселить, грубо выражался и уходил с независимым видом, оставляя растерянного собеседника с открытым ртом.

Александру Петровичу тоже пришлось однажды встретиться с браконьером, и воспоминания об этой встрече не относились к числу самых приятных. Тимофей не оценил тонкого и чуткого отношения и оскорбил деликатного Александра Петровича, что тот перенес со стоицизмом, однако обиду в душе затаил.

И теперь, потрясенный новым кровавым преступлением Тимофея Косых, Александр Петрович вслух поклялся этого дела не оставлять и найти наконец управу на рыжебородого разбойника.

Однако день был так хорош, что долго таить в душе злость добрый Александр Петрович не смог, да к тому же и управление машиной требовало определенного внимания. Поэтому к берегу озера он подъехал таким же умиротворенным, каким поутру въехал в лес.

Немного спустя удочки были приготовлены, подкорм брошен в воду, наживка нанизана на крючки, а крючки заброшены в зеркальную, гладкую воду. Поплавки повздрагивали немного, вычерчивая вокруг себя геометрически правильные кольца, и быстро замерли в неподвижности, а сам рыболов занялся разными хозяйственными делами, потому что солнце уже стояло высоко и здоровый желудок Александра Петровича начал напоминать о своем существовании.

В считанные минуты из машины были извлечены многочисленные предметы, необходимые каждому туристу и рыболову, — то самое помятое ведро, которое так приятно погромыхивало на каждой кочке, не менее помятый и закопченный чайник, большая эмалированная кружка, полиэтиленовые пакеты и коробки с различной снедью, портативная газовая плитка с двумя красными баллонами, наполненными сжиженным пропаном, легчайшая палатка-серебрянка с комплектом дюралевых колышков и стоек, топор, трехсекционный надувной матрас, одноместная надувная нейлоновая лодка ярко-оранжевого цвета, купленная по случаю, транзисторный приемник всемирно известной фирмы “Сони”, легкий складной стул с полосатым сиденьем и, наконец, увязанная крепкой бечевкой охапка хорошо просушенных березовых поленьев — все один к одному, все одинаковой длины и толщины, хоть неси их сию же минуту на выставку достижений лесного хозяйства. Я предвижу ироническую улыбку читателя, которому мысль ехать в лес со своими дровами может показаться странной, но осмелюсь все же утверждать, что ничего странного в этом нет. Выше уже говорилось, что Александр Петрович был человек достойный, и на общеизвестный призыв “Берегите лес, лес — наше достояние” откликнулся самым непосредственным способом. От утомительного и малоэффективного добывания топлива в лесной чаще он перешел на пользование упомянутой уже портативной газовой плиткой, которая гарантировала ему быстрое и малотрудоемкое приготовление горячей пищи в любое время дня и ночи и в любую, даже самую дождливую погоду. К этому его вынуждало и то обстоятельство, что число туристов, рыболовов и охотников в последние годы росло в геометрической прогрессии, а количество сушняка в лесу сокращалось в такой же последовательности. Сырые же дрова, как всем известно, могут полностью загубить все удовольствие от пребывания на лоне природы, превратив его в подобие краткосрочной каторги. Но так как жизнь в лесу без костра теряет половину своей прелести, Александр Петрович привозил дрова с собой, убивая таким образом сразу двух зайцев.

Как известно, костер особенно хорош вечером, когда он не только греет, но и светит. Поэтому свой завтрак Александр Петрович приготовил на газе, а дрова развязал и до поры до времени разложил рядком на солнышке, чтобы они еще просохли. Тут он вспомнил о кровавом зрелище на дороге, и настроение его испортилось. Александр Петрович попытался заняться удочками, но ему везде чудилась бедная козочка. Он разделся до трусов, влез в машину, завел мотор и загнал ее в воду до самого бампера, а потом долго и старательно поливал из ведра, отмывая от дорожной пыли. Но мысли о несчастной козочке не оставляли его, и тогда он решился на крайнюю меру, к которой прибегал очень редко: достал бутылку отличного армянского коньяка, возимого на случай неожиданной простуды, и выпил две стопочки — граммов сто, не больше. Средство как будто подействовало, но горячее летнее солнце и коньяк сделали свое дело: Александр Петрович задремал.