Мир приключений 1964 г. № 10 - Страница 212

“Сначала появляются эти проклятые К.В., — рассуждал Володя. — Они окисляют все без исключения минералы, вытягивают из них нужные изотопы и вновь восстанавливают окислы. Досадная небрежность Алексея Ивановича плюс действие К.В., и ракета улетает без людей. С другой стороны — цепная реакция окисления на “Металлопласте” и встреча с автофургоном на шоссе. Два одинаковых следствия одной и той же причины. Так… Хорошо! Теперь посмотрим, как эта причина, или просто креветка, оказалась на “Металлопласте”. И этот ручеек питает все тот же родник. Федор подарил привезенную им с Венеры диковину Глаше. Глаша попала в Мак-Мердо. Профессор Кресби ведет какие-то странные эксперименты. Поскольку они непосредственного отношения к делу не имеют, не будем обращать на них никакого внимания. Важно, что убежавшее от Кресби чудовище сорвало с Глаши брошь, внутри которой была креветка. Подумать только, какая опасность ей угрожала! Да этого Кресби судить надо. А они там в молчанку играют! Кресби еще газетчиков к ответу притянет за “клевету”. У них это обычное дело…

Итак, креветка попадает на платформу с диоптазом, причем защитная оболочка, очевидно, разбивается. Далее. Диоптаз попадает на комбинат, и креветка, очнувшись после долгой спячки, принимается творить свои привычные дела. Хороню, что наша атмосфера богата кислородом, а то проклятая К.В. могла сожрать всю Землю. Все как будто бы логично и стройно. Теперь попробуем подвести итоги…”

Володя достал блокнот и собрался уже записать свою версию по поводу катастрофы на комбинате. Но его внимание было привлечено приглушенным голосом диктора местной трансляции. Володя повернул рычажок на полную мощность:

— …вершенно загадочный феномен. Это случилось сегодня утром на стадионе “Динамо”, где проводились мероприятия районной спартакиады. Участники бега на дистанцию в три тысячи метров показали совершенно неожиданные результаты. Занявший последнее место школьник Петр Воротников побил мировой рекорд, установленный шесть лет назад гвинейцем Мбулу. Результаты же призеров забега просто фантастичны. По мнению специалистов, они превосходят возможности, потенциально заложенные в человеческом организме. Интересно, что через три часа после забега ни один из участников не смог повторить свой чудесный рекорд. Подробности об этом замечательном соревновании вы сможете узнать в нашем спортивном выпуске в одиннадцать часов пять минут по первой и пятой программам.

Володя прослушал сообщение, пожал плечами и только собрался было протянуть руку к блокноту, как зазвонил видеофон.

— Товарищ Корешов?

— Да.

— Здравствуйте. Это говорят из специальной лаборатории. Только что закончили анализ… Поразительная вещь.

— Все идет как надо, — перебил Володя. — В изотопном спектре не оказалось нестабильных изотопов. Не так ли?

— Да, не оказалось! А вы откуда знаете?

— Знаю! Я даже больше знаю. Завод восстановится сам собой! Без всяких усилий с нашей стороны, как в восточной сказке.

— Вы… это, того… серьезно?

— Абсолютно серьезно! Настолько серьезно, что сейчас же распоряжусь удалить всех с территории и никого туда не пускать. Чтоб не мешали…

Да, нужно обязательно установить там автокинокамеру. Ведь это же очень интересно, как феникс из пепла.

Но феникс из пепла не воскрес. Металлы восстановились, а завод — нет. Он лежал пустой и далекий, как озеро, скованное рыхлым весенним льдом. Холодно поблескивали в лучах вечернего солнца огромные пространства порошкообразного железа, тускло серел алюминий, в темных промоинах цемента карасиной чешуей отсвечивала медь.

Да никто и не верил, что может произойти чудо. Кроме Володи, конечно.

Поковыряв носком ботинка сероватый холмик алюминиевого порошка, Борис медленно подошел к Корешову.

— Не расстраивайтесь, не надо. — Диспетчер потянул Володю за рукав. — Пойдемте, чего уж тут…

Володя ничего не ответил. Он все так же самоуглубленно и безучастно смотрел куда-то вдаль, где садилось сплющенное малиновое солнце.

— Да ведь вы провидец! — продолжал Борис. — В тот день, когда окисленная пыль восстановилась, все мы не могли в себя прийти от изумления. А всего не предусмотришь… Природа, как говорится, многолика, и наш разум просто не успевает следить за ее игрой. Всего не предусмотришь… А комбината, конечно, жаль!

— Да, жаль, — ответил Володя, думая о чем-то своем.

— Но я, честно говоря, надеюсь, что зеленая креветка сторицей окупит и волнения и потери.

— Вы это серьезно? — Володя повернулся к диспетчеру и улыбнулся. — Я тоже так думаю. Ведь это же поразительная тварь! Это — явление!

— Жизненный цикл ее действительно поразителен. Он отдаленно напоминает мне АТФ, чудесное вещество, которое во всем живом мире служит единственным преобразователем и накопителем энергии: будь то работа мускулов или размножение вирусов. — Борис замолчал, но, чувствуя, что оживление Корешова вот-вот угаснет, воскликнул: — И все здесь, знаете ли, не случайно, ой, не случайно! Вы правы, считая, что между туманными сообщениями о таинственных опытах Кресби и случаем на стадионе есть глубокая связь. Есть-то она, может, и есть, но ее надо найти. Найти, а не выдумать.

— Найдем, обязательно найдем! Просто дело о зеленой креветке рано кончать: оно только еще разворачивается.

А. Насибов. “I—W—I”[5]

Восемнадцатого марта 1939 года, в три часа пополудни, из центрального подъезда берлинской резиденции Гитлера вышел невысокий плотный мужчина средних лет. Он был в штатском, но верзилы эсэсовцы, стоявшие у входа с карабинами на плече, приветствовали его так, как если бы это был офицер высокого ранга.

Человек сошел на тротуар и сел в поджидавший его автомобиль.

Где-то за Александерплац он поднял трость и коснулся ею плеча шофера. Тот подал автомобиль к тротуару, притормозил и, выскочив на панель, распахнул дверцу.

— Я буду здесь. — Хозяин автомобиля показал на кафе с полосатыми маркизами на окнах. — Вы мне не понадобитесь. Поезжайте.

Садясь за руль, шофер видел: хозяин неторопливо направляется к кафе.

Машина скрылась за поворотом. Тогда мужчина, следивший за ней уголком глаза, свернул и пошел вдоль тротуара. В коротком широком пальто, какие в ту весну только входили в моду в Берлине, в твердой касторовой шляпе с загнутыми вверх куцыми полями, и с тростью под мышкой, он был неотличим от тысяч фланеров, заполнявших улицы германской столицы в предвечерние часы. На самом же деле человек этот (назовем его Фридрих Кан) имел весьма высокий чин в ОКВ,[6] руководя важнейшими направлениями гитлеровской военной разведки и контрразведки.

Показалось такси. Фридрих Кан подозвал его, сел и уехал.

Берлин бурлил. Толпы фашиствующих молодчиков бесновались вокруг трибун, с которых выкрикивали речи заправилы НСДАП.[7] Из окон жилых домов и учреждений, с балконов и крыш, с телеграфных столбов и деревьев свисали портреты Гитлера и нацистские флаги — длинные полотнища цвета запекшейся крови, с белым кругом и черной свастикой посредине. Типографии выбрасывали все новые выпуски газет, в которых смаковались подробности вступления гитлеровских войск в Прагу: в эти дни Германия завершала оккупацию Чехословакии.

Поездка на такси была длительной — автомобиль пересекал весь огромный город. Постепенно широкие шумные магистрали сменились тихими улочками с коттеджами в палисадниках. Затем потянулись корпуса заводов. Здесь уже не было ни флагов, ни орущих газетчиков. По углам стояли группы молчаливых людей.

Кан вылез у станции пригородного электропоезда, уплатил шоферу — ровно столько, сколько значилось на счетчике, — аккуратно прихлопнул за собой дверцу и направился к станционным кассам. Здесь он задержался, разглядывая расписание.