Мир приключений 1959 г. №5 - Страница 160

Проснувшись, медик вспомнил о прибытии полковника Луиса. Он быстро побрился, надел новый мундир и отправился в комендатуру.

Вилламба так спешил, что не счел нужным остановиться на оклик капрала. Подойдя к комендатуре, он важно поднялся на крыльцо и боком толкнул дверь… И тут гранаты, подвешенные Паоло, сработали: раздался сильный взрыв, от которого представителя медицины откинуло к спуску на пристань.

Когда капрал подошел к нему, медик уже был мертв. Сняв фуражку, Варош перекрестился и стал ждать: не появится ли кто из комендатуры. Но в доме все было тихо.

Постояв минут десять, капрал, набравшись храбрости, поднялся на крыльцо комендатуры и заглянул в помещение. Там в углу он обнаружил мертвеца в форме стражника. Убитый был не знаком ему. «Наверное, из вновь прибывших, — решил Варош. — А где же наши? Пойду искать начальство».

В коттедже начальника концлагеря он нашел окоченевшего майора и живого капитана судна, привязанного к креслу. Моряк был пьян. Ничего путного от него нельзя было добиться. Он бормотал о какой-то судьбе и картах.

На небольшой электростанции, стоявшей в стороне под скалой, капрал разбудил безмятежно спавшего техника. Тот ничего не знал о ночных событиях. Правда, после полуночи он слышал глуховатую стрельбу из автомата, но, решив, что это развлекается прибывшее начальство, даже не выглянул на улицу.

«Эх, я же в карцер не заглянул!» — вдруг вспомнил Варош. Не мешкая, он вернулся в комендатуру и открыл люк в подвал.

Первым на вызов показался Томазо. Опухшее лицо капитана было черно от злости. Увидев перед собой вытянувшегося в струнку капрала, он заорал:

— Где вы болтались столько времени? На посту дрыхли, да? Я с вас три шкуры сдеру! Почему от вас убегают каторжники, дьявол их разорви?..

Отведя душу в криках и проклятиях. Томазо прошел в своп кабинет и вскоре выскочил оттуда еще более разъяренный.

— Кто украл мой ром, разбивал шкафы и поливался моим одеколоном? — допытывался он, тряся капрала.

— Не могу знать, господин капитан, я сам был посажен в камеру, — оправдывался тот. — Не ваш ли ром на подоконнике?

На подоконнике действительно стояла чудом уцелевшая бутылка с ямайским ро­мом.

Капитан, налив полный стакан рому, залпом выпил его и, несколько успокоясь, потребовал подробного доклада.

Выслушав довольно бессвязное сообщение Вароша, Томазо помрачнел еще больше и, хлебнув ром прямо из горлышка бутыли, заключил:

— Хорошо Чинчу, окочурился вовремя, а нам теперь отдувайся за него. Застрелиться и то нечем. Все украли бродяги. Как радиостанция, действует?

— Разбита каторжниками. И радист вроде не в себе… не скоро починит.

— Вызвать ко мне, я его живо в чувство приведу!

В каюте лежал наскоро перевязанный Реаль; он был в бессознательном состоянии.

— Что же мы будем делать без него? — в отчаянии спрашивал Мануэль. Он не мог себе простить, что оставил Хосе одного. — Мы же не знаем шифра. Надо хоть на время привести его в чувство.

— Я уже послал Паоло и Кончеро, — сказал Наварро. — Они соберут всех медиков и приведут сюда. Устроим консилиум.

Вскоре в каюте появился Паоло с двумя врачами: бывшим военным хирургом Сто-маном и терапевтом Теодуло Мендес. Они оба были в истрепанных полосатых одеж­дах. А Кончеро привел знакомого ему профессора.

— Чарлз Энгер, — представился старик своим коллегам.

Те переглянулись. Они ведь учились по учебникам Чарлза Энгера.

— Мы ждем распоряжений, господин профессор, — сказал Стоман, поклонившись.

Врачи, тщательно вымыв руки и надев халаты, найденные в изоляторе, внимательно осмотрели раненого. В Хосе попало две пули: одна, сломав ключицу, застряла где-то в мышце, вторая насквозь пробила грудную клетку. Кровь в ранке пузырилась. Видимо, задето было легкое.

— Скажите, мы сумеем доставить больного в госпиталь? — спросил Энгер.

— Навряд ли, — ответил Мануэль. — Нам очень важно привести его в сознание немедля. От этого зависит наша судьба.

— Хорошо, сделаем все возможное. На корабле, надеюсь, найдутся хирургические инструменты?

— Да, я их видел в изоляторе. Пройдемте со мной, отберите нужное.

Через каких-нибудь четверть часа врачи стали готовиться к операции. Кончеро, выполнявший обязанности санитара и связного, поглядывал на медиков с надеждой. От вида зловеще поблескивающих скальпелей и зондов у силача подкашивались ноги.

Свежий халат, резиновые перчатки и маска на лице совершенно преобразили Энгера. Наскоро превратив каюту в операционную, он отдавал короткие распоряжения, а его коллеги беспрекословно выполняли их.

С Реаля сняли одежду, уложили его на стол, покрытый простынями, и приступили к операции.

Судно покачивало. В каюте стояла такая тишина, что слышно было, как потрескивала электрическая лампа большого накала.

Друзья Хосе, собравшиеся в соседнем отделении радиорубки, тревожно прислушивались ко всему, доносившемуся из операционной.

— Луис, видно, хотел вызвать кого-то; передатчик включен, — заметил Наварро. — Как он остался здесь?

— Мы во всем виноваты, — опустив голову, сказал Мануэль. — Плохо обыскали надстройку. А ведь Хосе дважды напоминал об этом… Эх!

Из операционной донесся негромкий голос Энгера:

— Приподнимите… так! Отлично! Ланцет!..

Кончеро, стоявший у дверей, схватился за голову: «Что доктор нашел там отличного, если человек прострелен насквозь?» Силач ничего не мог поделать с собой; губы его дергались, он безмолвно плакал.

— Одна надежда на врачей, — прошептал Мануэль. — Хоть бы благополучно прошла операция!

Через несколько минут все услышали, как звякнуло что-то в тазу. Это хирург бросил извлеченную пулю.

— Тампоны… так! Перевязывайте.

Первым из соседней каюты вышел Энгер. Он снял с лица маску, марлевую повязку и, подойдя к раковине, стал мыть руки.

— Он выживет? — спросил Мануэль.

— Ему нужен полнейший покой, — уклончиво ответил профессор. — Остается опасность внутреннего кровоизлияния.

— А сказать хотя бы несколько слов ему можно?

— Лучше бы его не тревожить.

— Но нам надо.

— Он ожил, открыл глаза… шевелит губами! — закричал обрадованный Кончеро.

Мануэль с Энгером поспешили к раненому. Реаль лежал с открытыми глазами.

— Включите передатчик, — слабым голосом попросил он.

— Включен давно, — сообщил Мануэль.

— Прошу много не говорить… только самое необходимое, — предупредил Энгер. — А лучше бы молчать и не шевелиться.

— Мне нельзя болеть, — тихо проговорил Хосе. — Я должен закончить… пароль и шифр известны только мне. Дайте возможность продержаться несколько минут.

Энгер, неодобрительно покачав головой, взглянул на Мануэля. Тот понял, что риск большой, но иного выхода не было.

— Да, — сказал он, — придется выполнить желание Хосе, хотя это и вредно.

Энгер нахмурясь покопался в аптечке и, вытащив коробку с ампулами, передал ее Стоману. Хирург, наполнив шприц прозрачной жидкостью, подошел к раненому и сделал подкожное впрыскивание.

Лицо Реаля стало розовым. У Мануэля отлегло от сердца, хотя он и понимал, что минутное возбуждение может дорого обойтись раненому.

— Нужно… связаться с нашими, — заговорил Реаль. — Они ждут условленного сигнала… на коротких волнах.

Мануэль растерялся:

— Но как мы это сделаем? Фернандес утонул, у нас нет другого радиста.

— Радист найдется, — перебил его Наварро. — Я знаком с передатчиком этого типа, могу попробовать.

— Хорошо, Рамон, вызывай. Волну я скажу, пригнись, пожалуйста, — попросил Хосе.

Летчик пригнулся, Реаль на ухо шепнул ему длину волны. Наварро кивнул головой и поспешил к передатчику.

Паоло стал помогать ему. Найдя переносный микрофон, он протянул шнур к изголовью Реаля и подключил его.

Дробно застучал ключ передатчика. Вскоре Наварро обрадованно сообщил:

— Они нас слышат.

Из репродуктора вначале доносилось ровное гудение, затем мужской голос внятно произнес: