Мир Приключений 1955 г. №1 - Страница 34

— Не все такие горячие. Пехоте отдохнуть не вредно, — остудил его пыл Матвиенко и, помолчав, добавил: — С минуты на минуту.

Маневрировать между машинами и людьми, густо заполнившими лесок, было неудобно. Снова вышли на полотно и вскоре вступили в расположение артиллерийского подразделения. Орудия самых разных калибров и систем стояли без чехлов, с грозно приподнятыми стволами.

— Цели уже засечены, — пояснил Матвиенко. — Радист передал из города, что левее завода, на пригорке между домами, батареи. Сообщил и о расположении передней линии обороны и даже минного поля. Всё разведали. Ну, дальше не пойдем. Видишь, сороки? А где сороки — там людей нету. Птица осторожная. Недаром говорят, что убитая сорока ружье красит. Пошли назад. «Катюши» покажу. Последние, дальнобойные.

Но гвардейских минометов Крайневу увидеть не удалось. Едва они оставили позади зону, занимаемую артиллерией, как за их спинами грянул залп. Земля дрогнула.

— Рот открой! — крикнул Крайневу Матвиенко и побежал вдоль полотна.

Сергей Петрович устремился за ним.

Орудийные выстрелы слились в сплошной гул. Впереди через железнодорожное полотно и лесок неслись цилиндры реактивных снарядов, исчерчивая воздух огненными дугами.

Приказав Крайневу поспешить на наблюдательный пункт, где теперь должен был находиться полковник, Матвиенко помчался к танкистам.

Страшный грохот вызвал у Крайнева боль в ушах, воздух, ставший вдруг упругим, сдавил голову и, казалось, обжигал, как пламя.

Сквозь густые заросли подсолнечника Сергей Петрович добрался до наблюдательного пункта. Полковник, ссутулившись, подавшись грудью вперед, следил за разрывами.

Густая зловещая пелена дыма прикрыла город. Пробиваясь сквозь неё, беспрерывно вздымались к небу кудрявые тучи разрывов снарядов. Казалось, это мгновенно вырастали исполинские деревья и нехотя обрушивались от собственной тяжести.

Но вот на земле скользнули тени самолетов, и орудия смолкли. На бреющем полете прошло несколько эскадрилий черных тупорылых штурмовиков.

Полковник опустил бинокль и повернулся к Крайневу, словно был уверен, что тот стоит за его спиной:

— «Летающие танки» пошли. Гитлеровцы их «черной смертью» прозвали. Всё доколотят, до чего артиллерия не добралась. — И, позвав связиста, залихватски скомандовал: — Запускай танкистов!

Через минуту в леске взревели моторы. В поле двинулась лавина танков, густо облепленных пехотой, оставляя за собой хвосты медленно оседавшей пыли.

— Ужинать будем в городе! — весело блестя глазами, сказал полковник. — За-а мной!

Сердюк ещё раз вылез на крышу здания заводоуправления и посмотрел в степь. В немецкий цейссовский бинокль, который притащил ему Петр со склада, он увидел советские танки и пехоту: они поднялись на пригорок и вскоре скрылись в лощине. А на городской площади в панике метались окруженные с трех сторон гитлеровцы. Их танки сначала промчались в одну сторону, потом в другую и снова вернулись на площадь. Здесь их накрыли бомбардировщики с красными звездочками на крыльях, и уцелевшие танки стали беспорядочно расползаться по улицам.

К Сердюку поднялись Сашка и Павел, обежавшие уже весь завод, и сообщили о положении дел: есть раненые и убитые, одна домна от взрыва бомб покосилась набок, другая упала; в мартене рухнуло несколько колонн; один разливочный кран, искорёженный, лежит внизу, другой чудом повис в воздухе; здание газоочистки от прямого попадания бомбы совершенно разрушено; газопровод доменного цеха, где находилась бригада Гудовича, валяется на шоссе; людей Гудовича нет ни живых, ни мертвых; склад в сортопрокатном сгорел дотла; конторы доменного и огнеупорного цехов тоже сожжены; люди на своих местах, а вот Валю найти не могут.

Последнее сообщение больно ударило Сердюка по сердцу. Он, как к дочери, привязался к этой мужественной и милой девушке и всеми силами стремился сохранить её жизнь. Так почему же он послал её на самый опасный участок — к газопроводу? А кто бы делал перевязки раненым? Чувство вины перед ней, перед Крайневым тяжело легло на душу.

В разных концах города горели дома, пылали четырехэтажное здание школы, Дворец металлургов, театр, поликлиника.

Совсем неожиданно Андрей Васильевич увидел на улице бойцов в защитной форме. Выбивая из домов засевшего противника, они продвигались к заводу.

Сердюк ринулся вниз по лестнице, выбежал на площадь перед заводоуправлением. По ней навстречу бойцам уже бежали рабочие.

У сорванных танками ворот обе волны встретились. Рабочие радостно кричали, обнимали бойцов, целовали их и с наслаждением закуривали солдатскую махорку. Бойцы были в погонах, и это с непривычки странно резало глаз. И вдруг Андрей Васильевич заметил бойца в кепке и без погон, жадно искавшего кого-то в толпе рабочих, и узнал и нём Крайнева. Сердюк рванулся к нему, стиснул в объятиях.

— Валюша?.. — дрогнувшим голосом спросил Сергей Петрович.

Сердюк виновато потупился.

— Пока найти не можем, — глухо ответил он и, мельком взглянув на Крайнева, увидел, как у того потускнели глаза, а руки, державшие автомат, безвольно опустились.

— Не уберег! — крикнул на него Сергей Петрович.

— Не знаю ещё… — пробормотал Сердюк.

Они вышли на площадь перед зданием заводоуправления. Крайнев заметил вымазанного в саже и известке Сашку, который робко топтался в сторонке, не решаясь приблизиться. Сергей Петрович сам подошел к Сашке, поцеловал его и сказал коротко:

— Пойдем искать Валю. Где она была?

Сашка молча показал рукой на обрушенный газопровод, лежавший поперек шоссе.

Сергей Петрович подошел к газопроводу. Густо изрешеченный осколками, он при падении смялся, по краям сплющился.

— Была здесь… — запинаясь, вымолвил Сашка.

На окраинных улицах ещё кипел бой. Пули вспарывали воздух, захлебывались пулеметы, громыхали орудия. Почти над головами Крайнева и Сашки пронесся снаряд и разорвался, угодив в кожух домны. О камни мостовой звякнули осколки.

Крайнев ощутил, как сквозь поры стали пробиваться и покрывать лоб холодные капли пота. Он оперся о плечо Сашки, чтобы не упасть. Всё померкло в его душе: и счастье победы, и радость возвращения в родной город, и встреча с дорогими друзьями. И впервые он понял, что среди людей тоже можно быть одиноким.

Сашка увидел, как побледнели плотно сжатые губы Крайнева, как бледность поползла по складкам лица, залегла под глазами, и, почему-то почувствовав себя виноватым, всхлипнул.

С трудом овладев собой, Сергей Петрович стиснул Сашку, словно желая отдать ему часть своей боли, потом оттолкнул его и торопливо пошел к площади.

Здесь росла толпа. Не помня себя, потеряв всякий страх перед опасностью быть убитыми шальной пулей, к заводу бежали горожане. Появились женщины, дети — отыскивали среди рабочих-ополченцев своих близких, смеялись и плакали счастливыми слезами. И вдруг суматошный говор толпы перекрыл женский голос, высокий, сильный и неистовый, какой неизвестно откуда берегся в минуту смертельного отчаяния или беспредельной радости:

— Сережа! Сережа-а!

Не веря себе, Крайнев обернулся, как от толчка, и, расталкивая людей, бросился на звук голоса.

— Сережа! Сере-о-жа!

У заводских ворот, где толпа была всего гуще, Крайнев столкнулся с Валей, приник к ней и замер.

— Вот и началась наша новая жизнь, — тихо, как бы одной себе, сказала Валя.

Сергей Петрович снял кепку, вытер ею измазанное, мокрое от слез лицо Вали и осыпал поцелуями её губы, глаза, лоб.

— Товарищи! Черные дни оккупации для вас кончились!

Подняв глаза, Крайнев увидел на пьедестале разрушенного гитлеровцами монумента Матвиенко и Сердюка. Они открыли в освобожденном городе первый митинг.