Мир позавчера. Чему нас могут научить люди, до сих пор живущие в каменном веке - Страница 4

Еще одним хорошо знакомым свойством государства, присутствующим даже в наиболее эгалитарных скандинавских странах, является политическое, экономическое и социальное неравенство. В любом государстве неизбежно имеются несколько политических лидеров, которые отдают приказы и создают законы, и множество рядовых граждан, подчиняющихся этим приказам и законам. Подданные государства играют различные экономические роли (фермеры, вахтеры, юристы, политики, продавцы и т. д.), и некоторые из этих ролей оплачиваются лучше, чем другие. Часть граждан обладает более высоким социальным статусом, чем остальные. Все идеалистические попытки минимизировать неравенство в государстве – например, провозглашенный Карлом Марксом коммунистический идеал “от каждого – по способностям, каждому – по потребностям” – оказались неудачными.

Государства не могли возникнуть прежде, чем началось производство продовольствия (это случилось примерно за 9000 лет до н. э.); кроме того, государство не могло возникнуть, пока производство продовольствия через несколько тысячелетий не привело к тому, что появилось достаточно плотное население, нуждавшееся в централизованном управлении. Первое государство возникло в “Плодородном полумесяце” примерно в 3400 году до н. э.; в последующие тысячелетия появились государства в Китае, в Мексике, в Андах, на Мадагаскаре и других территориях. Сегодня карта мира демонстрирует, что все континенты, за исключением Антарктиды, поделены на государства и даже Антарктика стала объектом частично перекрывающихся территориальных претензий нескольких стран.

Таким образом, до 3400 года до н. э. государств не существовало нигде, но и в недавние времена еще имелись большие территории, население которых существовало в условиях традиционного, самого простого политического устройства. Различия между этими традиционными обществами и обществами знакомых нам государств и составляют предмет данной книги. Как же нам классифицировать и обсуждать разнообразие традиционных сообществ?

Хотя каждое человеческое общество уникально, существуют общие для всех культур паттерны, которые позволяют делать некоторые обобщения. В частности, во всех уголках мира имеются по крайней мере четыре связанные между собой характеристики: количество населения, средства к существованию, политическая централизация и социальная стратификация. С ростом размера и плотности населения производство пищи и других необходимых продуктов интенсифицируется. Другими словами, оседлые земледельцы, живущие в деревнях, получают с одного акра территории больше продовольствия, чем кочующие группы охотников-собирателей. Густонаселенные общины, которые уже владеют техникой ирригации своих земель, а тем более современные фермеры, в распоряжении которых есть сельскохозяйственная техника, получают еще больше. Принятие политических решений становится все более централизованным – от обсуждений в ходе личного общения в маленьких группах охотников-собирателей до создания политической иерархии и системы принятия решений, которой пользуются лидеры современных государств. Усиливается и социальная стратификация – от относительного эгалитаризма групп охотников-собирателей процесс направлен в сторону углубления неравенства в больших централизованных обществах.

Эти корреляции между различными аспектами жизни общества не имеют абсолютно жесткого характера: среди обществ одного и того же размера в одном более интенсивно производят средства существования, другое может быть более политически централизованным или социально стратифицированным. Однако нам требуются какие-то условные признаки, которые помогли бы нам различать возникающие на основании этих особенностей типы обществ, признавая при этом разнообразие в пределах каждого аспекта. Проблема, которую нам предстоит решить, похожа на ту, которую решают возрастные психологи, обсуждая различия между отдельными людьми. Хотя каждый человек уникален, существуют общие черты, определяющиеся возрастом: например, трехлетний ребенок, как правило, по многим параметрам отличается от человека двадцати четырех лет. Однако смена возрастов – это постоянный процесс без резких скачков: не существует момента, когда ребенок внезапно превращается из трехлетнего малыша в дошкольника. Имеются различия и между людьми одного и того же возраста. Учитывая все эти сложности, возрастные психологи все же находят полезным использовать условные обозначения, такие как “младенец”, “ребенок”, “подросток”, “юноша”, “молодой взрослый” и т. д., хотя и признают несовершенство подобной классификации.

Социальные психологи тоже используют подобного рода условные обозначения, несмотря на все их недостатки. При этом они сталкиваются с дополнительными сложностями, поскольку изменения в обществе могут обращаться вспять, чего не происходит с возрастными изменениями. Например, деревни земледельцев могут в случае засухи использовать группы охотников-собирателей, но четырехлетний ребенок никогда не вернется в трехлетний возраст. И если большинство возрастных психологов используют обширные категории: младенчество, детство, подростковый возраст, юность, зрелость, – то некоторые социальные психологи пользуются многочисленными альтернативными наборами условных меток для описания различий между традиционными сообществами, а другие восстают против использования каких-либо категорий вообще. В этой книге я буду иногда использовать систему Элмана Сервиса[4], который разделил человеческие сообщества на четыре категории по критериям размера населения, политической централизации и социальной стратификации: группу, племя, вождество и государство. Хотя эти термины используются уже 50 лет и с тех пор были предложены и другие категории, система Сервиса имеет преимущество простоты: достаточно запомнить всего четыре термина, а не семь, и каждая категория описывается одним словом, а не развернутой фразой. Однако, пожалуйста, помните: это просто условные обозначения, полезные при обсуждении величайшего разнообразия человеческих сообществ; мы не будем останавливаться и перечислять несовершенства условных обозначений и важные различия в пределах любой из категорий каждый раз, когда в тексте будет использоваться один из терминов.

Сообщество самого малочисленного и простого типа (именуемое в системе Сервиса группой) состоит всего из нескольких десятков индивидов, многие из которых принадлежат к одной или нескольким сложным семьям, состоящим из супругов – мужчины и женщины, их детей, некоторых из их родителей, их братьев и сестер и кузенов. Большинство кочующих охотников-собирателей и некоторые земледельцы традиционно живут в таких группах, образуя население небольшой плотности. Группа достаточно немногочисленна для того, чтобы каждый ее член хорошо знал остальных, групповые решения могут приниматься в результате непосредственного обсуждения членами группы, формальное политическое лидерство или выраженная экономическая специализация отсутствуют. Социолог описал бы группу как относительно эгалитарную и демократическую: ее члены мало отличаются друг от друга “богатством” (предметов, находящихся в личной собственности, и вообще немного) и политическим влиянием, но при этом они имеют индивидуальные отличия в способностях или силе характера. Различия сглаживаются вследствие того, что любые ресурсы распределяются между всеми членами группы.

Насколько мы можем судить по данным археологических раскопок, несколько десятков тысячелетий назад все люди, вероятно, жили в таких группах. Большинство людей вели такой образ жизни и совсем недавно – 11 000 лет назад. Когда европейцы (в особенности после открытия Колумбом Америки в 1492 году) начали распространяться по миру и знакомиться с сообществами, которые еще не знали государственного строя, аборигены жили группами во всей или большей части Австралии и Арктики, а также на неплодородных, пустынных или лесных территориях Америки и тропической Африки. Традиционные группы, которые будут часто упоминаться в этой книге, свойственны обществам!кунг[5] африканской пустыни Калахари, южноамериканским индейцам аче и сирионо, жителям Андаманских островов в Бенгальском заливе, пигмеям африканских экваториальных лесов и земледельцам мачигенга в Перу. Все упомянутые в предыдущей фразе народности, за исключением мачигенга, – охотники-собиратели.